Глава 22
Надя
Удивительно, как мужчины всё-таки могут быть навязчивы. Особенно этот парень, который вместе со мной, также заочно, обучается на режиссёрском факультете. В прошлый раз у нас был экзамен, так прицепился:
– Надя!
– Что?
– Пожалуйста, помогите мне. Я сдаю уже второй раз.
– Я скажу про тебя педагогу.
– Да что с вами, Надя? – искренне удивился парень, которого зовут, кажется, Митя. – Только помогите мне.
Отказаться не успела, поскольку прозвучал строгий голос экзаменатора:
– Хорошо, теперь убираем все книги и готовимся к экзамену.
После зашла в столовую и собиралась поесть спокойно. Так нет, Митя уселся напротив.
– Надя, как вы можете быть так красивы и столь жестоки? У вас богатый муж, чем вам быть недовольной? Что вами движет? Говорили, что вы неплохо зарабатываете.
Я посмотрела в его лицо, заметив, что парень довольно симпатичный. Ответила, прожевав:
– Просто я так хочу. Хочу, чтобы другие люди боялись меня и не пытались сблизиться со мной. Но, похоже, ты совсем меня не боишься.
– Я беспокоился, что вы почувствуете себя одиноко, вот и сопровождал вас.
– Уже есть один человек, который беспокоится о моем одиночестве. Этого вполне достаточно, – проворчала я, вспомнив о муже. Это не прибавило радости к настроению.
Давно уже мы с мужем вместе живём. Годы идут, дни сменяют друг друга, а в сердце моём — холод. Я не знаю, что это: привычка ли, долг ли супружеский, но каждый его взгляд, каждый ласковый жест вызывает во мне только тень благодарности, не более. Он меня любит, это видно, старается окружить заботой, вниманием, а я… я лишь позволяю. Как же странно устроена душа человеческая – принимаю его тепло, но не могу ответить тем же.
Часто ловлю себя на мысли, что это не по его вине, не по моей. Просто сердце моё уже давно принадлежит другому, и оттого все, что муж мой делает, кажется пустым, ненастоящим. Как же я могла забыть Елисея? Не остыло это чувство, как мне хотелось бы. Оно, подобно тихому огню, теплится во мне, не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. И не потому, что любовь моя к нему была так велика, а скорее потому, что она осталась незавершённой, оборванной на полуслове, на полувздохе.
Всё, что есть с мужем, кажется чем-то чуждым, неполным. И вот так мы и живём: он с надеждой, я с тоской. Может, когда-нибудь я смогу забыть Елисея, смогу отдать себя всю, без остатка, своему мужу. Но пока что в душе моей нет для этого места.
После экзамена я вернулась на работу, и наш начальник отдела, Анатолий Петрович Кречетов, сразу же устроил совещание. Мы обсуждали сценарии.
– Это слишком серьёзно, – проворчал он, изучив машинописные листы. – Это обречено. Разве может быть так написана романтическая комедия? Главная героиня изменила своему другу. Почему вы не представили экс-друга? – посмотрел на меня.
– Для главной героини это её первая любовь. Конечно, она не может его забыть.
– Почему не может? – приподнял брови начальник отдела.
– Первая любовь, первый поцелуй, первое свидание... Что-то сделать впервые – это очень серьёзно. Поэтому все дальнейшие отношения неизменно будут сравниваться с первыми. Потом это станет бессмысленным, но этого нельзя забыть.
Кречетов замахал руками, словно туман перед собой разгонял.
– Так нельзя делать, Надя. У нас всё-таки романтическая комедия. Всё должно быть написано более романтично и красиво. Разве у тебя раньше не было подобной любви?
Я посмотрела на него, но ничего не ответила. Не поймёт же, как у меня в душе всё перепутано. Да и он прав: если перенести на бумагу, не комедия получится.
Обсуждение сценария возобновилось вечером, когда мы с Дианой ужинали в кафе.
– Я хотела, чтобы это было весело и шумно, – сказала ей. – Поэтому и начала писать романтическую комедию. Но мне этого не скрыть. Даже если это комедия, если её напишу я, она станет печальной историей.
– Посмотри на меня. Даже если это печальная история, если её напишу я, она станет комедией, – улыбнулась подруга.
– Диана, скажи честно. У тебя когда-нибудь была такая любовь?
– Что с тобой? Правда... Не было. Не было.
– Кречетов хочет, чтобы я написала красиво и романтично. У кого-то, и правда, бывает красивая и романтичная любовь? Давным-давно были счастливые времена, когда я любила, и меня любили. Если сложить всё это время вместе, это, наверное, не уместилось бы в один час. Думая о нём, я беспокоилась и волновалась. В конечном счёте, перестала бороться. Теперь могу вспомнить только трудное и мучительное время. В основном, так и было. Но когда я думаю об этом, у меня будто сердце разрывается.
– Это всё потому, что твои отношения не закончились, поэтому ты чувствуешь сожаление, – заметила рассудительная Диана. – Если бы твои отношения дошли до логического конца, и тебя бы бросили, ты даже не смогла бы вспомнить его фамилию позже. Но поскольку твои отношения так и не закончились, то что?.. У тебя нет достаточного опыта, и ты по-прежнему чувствуешь к нему привязанность. Я этого не одобряю, ты слишком чувствительная.
– Диана, ты раньше любила?
– Да, но это тоже печальная история.
– Тогда… если бы ты всё ещё любила этого человека, а он бы внезапно появился однажды и попросил бы быть с ним три месяца. Что бы ты сделала?
Диана даже есть перестала от удивления. Так и смотрела на меня с полминуты, но я решила тему не продолжать.
Но получилось это лишь до того момента, пока мы не оказались у меня дома. Я пригласила Диану к себе.
– Что? А через три месяца настанет конец света? – спросила подруга, когда мы расположились на кухне.
– После того, как он это сказал, я просто почувствовала, что очень благодарна ему за эти слова. Я действительно что-то значу для него. Он не забыл меня. Думала, что только я не могла забыть. Что только я страдаю и ощущаю вину. Оказалось, не так. Даже потом я думала об этом. Но... я ругала его. Говорила: «Ненормальный». Я слабая??
– Ты молодец, Надюша, – вздохнула подруга, кажется, проникнувшись моими чувствами и мыслями. – Ты молодец. Мужчина должен быть таким, как Елисей. Он такой один. Где ты ещё найдёшь такого, как он?
– Это да. Елисей – единственный.
***
Елисей
Я сидел в ожидании Лёхи, который вскоре появился с двумя стаканчиками. Как всегда, неунывающий оптимист, он радостно воскликнул, подражая голосу разносчика:
– Кофе! А вот кому свежий кофе!
Я так глубоко задумался, что друг ткнул меня в плечо и спросил:
– Эй... Что с тобой?
– Кто изобрёл молнию? – ответил я вопросом. – Ну, молнию на одежде. Кто изобрёл?
Алёха подумал и шутливо ответил:
– Его ведь не звали «Молния», – и хихикнул.
Я же продолжил вполне серьёзно:
– Никогда не задумывался об этом прежде. А сейчас задумался. Такая замечательная вещь, а кто изобрёл не знаю. Я не смог ничего закончить. Когда я умру, в Чистилище, прежде чем решить, куда отправить, в ад или в рай, меня спросят, я сделал в своей жизни... Точно не смогу сказать, что. Всё время ел, пил, ходил куда-то…
– Посмотри на себя. Ты так говоришь, будто собираешься скоро умирать, – перебил меня Лёха. – Я видел Олега Петракова пару дней назад. Ты ведь его знаешь? Он дружил с нами в старшей школе. Он учится на доктора философии в МГУ. Он... упоминал о Наде. Кажется, она учится... в нашем университете.
Я медленно повернул голову в сторону Лёхи и впился в него взглядом. Потом снова стал смотреть на парок, поднимающийся над кофе. С той последней встречи с Надей не проходит и дня, чтобы я не корил себя за свою глупость, за свои необдуманные слова. Помню, как смотрел ей в глаза, как видел в них смятение и боль, но всё равно сказал то, что сказал. Предложил ей встречаться три месяца, но не объяснил, не дал ей понять, что двигало мной. Она ждала ответа, а я не нашёл в себе сил сказать правду.
Думал, что поступаю правильно, что эти три месяца дадут нам обоим возможность постараться восполнить всё, что могло быть между нами за эти голы. Но молчание моё оказалось роковым. Я видел, как она отводит взгляд, в нём мелькнула тень сомнения. Хотел бы я вернуть то мгновение и объяснить ей всё: что боялся потерять окончательно, что надеялся прожить оставшееся мне время рядом с любимой.
Но слова не были сказаны, и теперь я могу только сожалеть. Каждая ночь для меня — это напоминание о том, как упустил шанс и не сумел сказать самое главное. Надя… Что она сейчас чувствует? Думает ли обо мне? Поняла ли, почему тогда поступил так, или же решила, что просто играю с её чувствами?
Я бы отдал всё, чтобы снова увидеть её. Чтобы ещё раз заглянуть в её глаза, чтобы услышать её голос. Хочу объясниться и сказать, как много она для меня значит, как больно осознавать, что своими руками разрушил то, что у нас было.
***
Алина
Сегодня у меня важный день. Сам Роман Аркадьевич Самоцветов с супругой посетили художественную галерею, которой я руковожу. Это большая честь для нашего коллектива. Сама устроила им экскурсию и водила почти час по залам, показывая выставки работ разных художников и скульпторов.
– Как вам? – спросила я, когда наша ознакомительная прогулка подошла к концу.
– Впечатляет, – заметил Самоцветов с улыбкой. – Я вижу, как ты беспокоишься из-за этого. Она очень удивилась, когда узнала, что будет здесь руководителем, – сказал он супруге, и так вежливо засмеялась.
– Для меня это было непросто, – согласилась я.
Когда провожала Романа Аркадьевича к его машине, он остановился и спросил:
– Алина, ты хотела бы присоединиться к благотворительному обществу, так ведь? Бизнесмен Комаровский вместе с супругой, – они были сопредседателями, – уехали в Лондон на постоянное место жительства, так что теперь эти места вакантны. Я выдвинул вашу кандидатуру и профессора Радугина. Никто не возражал. Это поможет вам встретиться со многими людьми, завести новые знакомства.
У меня дыхание перехватило. Только и смогла, что сказать:
– Это честь для меня.
– Тогда встретимся в пятницу, приходи. И обязательно приводи мужа, хорошо?
После Самоцветовы, обняв меня на прощание, уехали.
Я осталась и некоторое время смотрела на улицу. Открываются такие перспективы, просто кружится голова! Это замечательно, и очень хочется поскорее рассказать обо всём Елисею. Потом вернулась на работу. Вскоре подошла помощница и сообщила:
– Картина, посылаемая художнику Баркову, уже упакована.
– Хорошо, теперь можете идти.
– Если ваш муж не может забрать вас, я могу подвезти, – вежливо предложила она.
– Нет, спасибо. Я возьму такси.
– Тогда мы ушли, – она ответила и за вторую сотрудницу галереи, которая стояла рядом.
– Хорошо, будьте осторожны.
Девушки попрощались и ушли. В дверях они столкнулись с Елисеем. Он галантно их пропустил, потом вошёл в галерею.
– Ты здесь? – удивилась я. То есть ожидала, конечно, что Елисей заедет за мной после работы. Но последнее время отношения у нас как-то разладились, и надеяться было глупо, но… всё равно хотела, чтобы у нас всё стало, как раньше.
– Идём, – коротко сказал муж и тут же вышел.
Вскоре мы уже ехали домой.
– Если ты не можешь приехать раньше, то предупреждай заранее, – попросила я.
– Я понял, – проворчал Елисей, глядя на дорогу.
– Когда я находилась в Питере, ты завёл любовницу? – спросила его.
– Нет, – ответил он. – Просто… Я привык жить один, так что, когда ты вернулась... Не смог привыкнуть к этому.
Оставшуюся часть пути мы проехали в полном молчании.
Заговорила я, только когда поставили машину возле дома.
– Ты даже не знаешь, где находится твоя собственная жена, в Питере или Москве. В этом есть смысл? Ты вообще знаешь, что у тебя есть жена? Это становится все более и более нелепым.
Елисей так ничего и не ответил, я вышла из машины и пошла в коттедж.