Я люблю лес. Прозрачный воздух, пьянящие ароматы трав, деревьев и грибов. Тонкие паутинки, усыпанные кристаллами росы. Непуганые птицы, поющие свои серенады болоту. И потусторонняя, почти благоговейная энергия девственной природы. Я люблю лес.
Каждые выходные стараюсь выбраться хотя бы в ближайший пролесок. Наш город окружают величественные сосны, леса не слишком густые. Под ногами - мягкий мох, где-то сухой, где-то влажный, устланный ковром из кустиков брусники и черники. Ягоды низко склоняются к земле, маня налитыми солнцем лоснящимися боками. Поганки то тут, то там выстраиваются в неровные хороводы ведьминых кругов. В них нельзя входить, а я вхожу. Просто так. Тянет, хочется.
Я не особо люблю собирать грибы. Нет во мне того азарта заядлого грибника, хотя доля заинтересованности к этому занятию присутствует. Медленно ходить с ножом по лесу - кому такое не понравится? Шучу. Просто сбор съедобных грибов - лишний повод выбраться в место силы, в место, где нет городской суеты, житейских проблем и душевной боли. Место, где ты можешь дышать полной грудью. Где ты можешь лечь на мох, и он примет тебя в свои объятия, как родную, и, если захочешь, больше никогда не отпустит.
Сегодня было слишком жарко для середины сентября. И слишком сухо для грибов. Я заведомо знала, что их либо не будет, либо будут, но червивые. Но всё равно решила проехаться и вывезти родственников подальше за город. Продышаться, прокричаться, прочистить мозги.
"Нива" шустро скакала по колдобинам лесной дороги, ухая в канавки и царапаясь о нагло раскинутые деревьями нечёсаные ветки. Мы уехали далеко, но не слишком. Нашли место, где можно было оставить машину и пошли, тихо переговариваясь, не сколько на поиски грибов, сколько на прогулку.
Как всегда, незаметно разделились, и каждый пошёл по известному только ему маршруту. Нас было четверо - я, отец с женой, и бабушка. Я хотела немного отделиться от остальных, чтобы остаться наедине со своими мыслями.
Мысли были чёрные, недобрые.
Я долго плакала, сидя на поваленном старом дереве. Сквозь далёкие верхушки сосен пробивались лучи солнца, по ботинку полз, лениво виляя круглым брюхом, крупный паук. Птицы не обращали на меня никакого внимания и пели о своём. Слёзы капали крупными жемчужинами в итак сыроватый мох. Глаза щипало. Голова кружилась от спазмов диафрагмы и от избытка кислорода в воздухе. Мне казалось, что я чувствую лёгкое опьянение.
Наконец-то я взяла себя в руки и заставила своё тело подняться с соснового трупа. Ноги немного затекли. По ощущениям, прошло минут двадцать. Странно, почему меня никто не звал? Обычно бабушка сразу окликает того, кого теряет из поля зрения. Однако вокруг было тихо. К горлу подступила лёгкая, пока ещё едва поднимающая голову, паника.
Я крикнула. Нет ответа. Громко свистнула. И, к моему облегчению, услышала где-то на периферии слышимости, ответный тонкий свист. Так мы обычно поддерживали связь с отцом. А он и бабушку не мог упустить из виду. Я свистнула ещё раз, и дождавшись ответа, более менее смогла определить, откуда он донёсся.
Воздух был прозрачен, и, несмотря на непривычно высокую для осени температуру, довольно свеж. Можно сказать, что тянуло холодком. Меня это только обрадовало. Мои глаза опухли и чесались, а лицо раскраснелось. Ветерок облегчал ситуацию. Я не хотела, чтобы меня увидели в таком виде.
Для верности я свистнула снова - ответ пришёл немного левее того направления, в котором я шла. Скорректировав траекторию движения, я продолжила идти. Мох становился сырее и гуще. Папа говорил, что если долго идти лесом, то упрёшься в большое болото. Я сделала вывод, что двигаюсь именно в его направлении. Что ж, вполне логично, что они туда ушли. В такую сухую погоду наиболее вероятно, что грибы будут расти там, где влажность повыше. Да и брусника у болота крупнее.
Я периодически свистела и слегка меняла курс, корректируя свой путь. Несколько раз пробовала крикнуть, но не получала никакого ответа. Ком в горле вернулся. Где-то в глубине души я понимала, что иду уже слишком долго. Меня должны были хватиться, активно кричать, искать. Паника накатывала всё более сильными волнами. Не слишком хорошие берцы ощутимо влажнели от всё более податливого мха.
Впереди забрежжил просвет. Неужели я достигла края леса? Интересно. Ведь, насколько я знаю, до самого болота надо очень далеко уйти от дороги. Можно сказать, на другой конец леса. Однако просвет был. И он мог означать либо дорогу, либо болото. Дорога, по моим прикидкам, осталась далеко позади. Да и ответный свист призывно звучал именно со стороны просвета.
Что ж, мне ничего не оставалось, кроме как пойти туда. На открытой местности я точно увижу больше, чем среди одинаковых стволов и канав. Может за клюквой полезли? Да ну, бред.
Наконец-то я достигла края болота. Ноги уже утопали в лужицах, но я понимала, что там, где деревья - не затянет.
Красиво. Широкая елань с многочисленными торчащими кочками. Зеленеющий мох и начавшая желтеть трава. Тонкие изящные деревца то тут, то там. Россыпь крупных ягод клюквы, будто никто её еще и не брал здесь. И окошки чёрной студёной воды. И никого...
Сердце упало ледяной глыбой в желудок. Глаза защипало. Да где все? Свистели же отсюда, точно отсюда. Я свистнула как могла громко, свист понёсся над безмятежной гладью спящей топи, будто бы подхваченный птицами. И через секунду принёс мне ответ.
Существо стояло неподвижно среди сосен по левую руку от меня. Я была готова поклясться, что мгновение назад там ничего не было.
Оно пошевелилось, и шорох листьев вторил ему. Высокое, сутулое, смотрело оно на меня из-под бровей, похожих на седой бородатый мох. Оно дышало, узкая грудная клетка тяжело вздымалась под слоями мха. Его дыхание - холодное дуновение осени - поцеловало моё лицо, высушило слёзы. Существо стояло, а я шла. Шла к нему.
Сучковатые, слишком длинные пальцы, коснулись моих волос. Пахло грибами, и поганки на его теле выстраивались с в стройные ведьмины круги. Оно шептало голосами птиц, пело трелью лягушек, стрекотом сонных кузнечиков. Его глаза, где-то там, под седым мхом, излучали тёплый солнечный свет, будто пробивающийся сквозь кроны величественных сосен.
Я вдохнула пьянящий аромат леса. Длинные пальцы проникли в мои волосы и потянули к себе. Страха не было. Я была готова лечь в его объятия.
Согретый солнцем, чуть влажный мох коснулся моей щеки. Я вся растворилась в тонких паутинках и каплях болотной росы. Руки, ветвистые и сухие, шуршащие руки, прижимали меня к мшистому телу мягко, по-отечески. Мох поглощал моё тело, как мягчайшая перина. Блаженная улыбка скользнула по моим губам. Последняя слеза впиталась в почву.
А где-то в глубине леса появился новый ведьмин круг.