Если вы когда-либо видели книжку, в которой утверждается, что японцы – это удивительные люди, которые обладают особым культурным кодом, то мы вас поздравляем! Вы лично встретились с представителем жанра нихондзинрон – размышления о японцах. Такие книги появились достаточно давно, и мы расскажем, как получилось, что существует целый жанр, который пытается ответить всего на один вопрос.
Кто такие японцы?
Японский термин 日本人論 нихондзинрон («рассуждения, трактат о японском человеке») относится к литературному жанру, в рамках которого авторы рассуждают об отличительных особенностях общества, культуры и национального характера японцев. Нихондзинрон начал оформляться в эпоху Мэйдзи (1868–1912 гг.), но получил наибольшее распространение в послевоенные годы. Даже сейчас существует множество работ как японских, так и зарубежных авторов, которые можно отнести к этому жанру.
Возможно, на полках магазинов вы видели такие книги с названиями, похожими на «Икигай», «Японский смысл жизни», «Книга японской философии», «Японское счастье». Все они уверяют читателей о том, что японцы знают какой-то невероятный секрет долголетия, могут жить в полной гармонии с самими собой и природой и вообще являются носителями великой мудрости. В какой-то степени это тоже нихондзинрон. Литература нихондзинрон охватывает очень широкий спектр тем, таких как японский язык, социальная психология, обществознание, культурные концепции и всё то, что многие писатели называют «уникальными японскими феноменами».
Важно пояснить, что нихондзинрон — не обязательно националистическая литература. Как и многие идеологические дискурсы, она имеет свой спектр. Одни авторы могут просто продвигать идею об эффективности японской бизнес-модели, а другие заявлять о том, что японцы — богоизбранный народ, не похожий ни на один этнос в мире. Но единственное, что объединяет все эти работы — это вопрос «кто такие японцы?»
Первый этап развития жанра: возрождение синтоизма
Литературное движение нихондзинрон началось с другого движения XVIII века — 国学 кокугаку. Оно появилось в противовес бушующим в то время нео-конфуцианцам, которые утверждали, что Япония должна во всём подражать Китаю. Авторы кокугаку стремились выявить и указать на уникальность Японии в сравнении с иностранными цивилизациями посредством исследования ранних классических текстов, таких как «Кодзики» (711 г.), «Манъёсю» (759 г.) и «Нихон Сёки» (720 г.).
Учёные школы Мито, одной из групп кокугаку, например, начали в XVII веке монументальный труд «Дай-нихон-си» («История Великой Японии»). Не смотря на попытки авторов уйти от конфуцианства, он всё же был основан на китайской (а значит конфуцианской) модели истории. Закончить его им не удалось, и работа была дописана лишь в 1906 году. Вскоре, однако, движение кокугаку предприняло попытку очиститься от всех иностранных влияний, включая буддизм и конфуцианство. Кульминацией движения стало основание школы 復古神道 Фукко Синто: (Возрождение Синто) под руководством поэта Камо-но Мабути, учёный и культурный деятель Норинага Мотоори и философ Хирата Ацутанэ.
Почему же японским учёным понадобилось возрождать синтоизм? Казалось бы, он активно практиковался и практикуется по сей день, сохранилось множество древних храмов и легенд о богах-ками. Дело в том, что с развитием буддийских сект Тэндай и Сингон в конце периода Хэйан (794–1185 гг.) буддизм и синто перестали просто существовать бок о бок, и началось слияние религий. Синтоизм — одна из немногих религий, сохранивших анимистический характер, и в отличие от буддизма или христианства у него не было Священного Писания с устойчивыми правилами и чётко прописанной доктриной. Поэтому теологию синто было очень сложно сформулировать. В результате для объяснения божеств синто использовалась буддийская теология: будды, бодхисаттвы и прочие особенности именно буддийского верования. Со временем синто отошло на второй план и даже получило название 古道 Кодо — «старый путь».
В период Эдо (1603–1868 гг.) Камо-но Мабути привлёк широкое внимание на существование древней, а главное исконно японской веры синто в своей книге «Кокуико», а Норинага Мотоори, прочитав эту работу, завершил свой главный труд — «Кодзикидэн», комментарий к «Кодзики». В первом томе другой своей работы «Наоби-но Митама» Норинага рассказывает читателям о «пути богов», то есть синто, который, по его мнению, был найден им и его предшественниками в древних писаниях в своём исконном виде, не опороченном иностранными влияниями. Это и стало основой Фукко Синто, целью которого было возрождение традиционного японского синто.
Император Мэйдзи среди богов и других императоров
В дальнейшем Фукко Синто, движение кокугаку и в период Мэйдзи (1868–1912 гг.) роялисты объединились с целью восстановления императорской власти и утверждении синто в качестве государственной религии.
Второй этап развития: европейцы
Во второй половине XIX века Япония открыла свои порты для европейских судов и, как следствие, свои границы для торговли с внешним миром. Вместе с торговлей пришли реформы, с помощью которых правительство пыталось решительно ответить на вызовы, исходящие от современных и на тот момент уже индустриальных государств. Реформы также были реакцией на сильное дипломатическое и военное давление, а также внутренний кризис, приведший к краху сёгуната Токугава.
В то время Запад был знаком с Китаем, который часто выступал в роли государства-антагониста. Но, после того, как европейцы встретили совершенно «новых» и достаточно сильно отличающихся от китайцев японцев, началась волна восхищения Японией. И теперь японские интеллектуалы и исследователи могли читать рассказы западных людей, которые были очарованы «экзотикой» японской культуры, и посмотреть на себя со стороны.
На японские дискуссии о национальной идентичности повлияла встреча японцев с западными представлениями о своей стране. Конечно же, они в основном состояли из лёгкого презрения и комплекса превосходства. По сути, японцы заново открыли для себя свою же страну, увидев её через европейскую призму.
Возможно, частично поэтому в работах нихондзинрон практически не уделяется внимания внутренним различиям японцев: авторы редко отделяют сельских жителей от городских, почти не касаются региональных, классовых и гендерных отличий японцев. И, как следствие, в этом жанре часто встречаются очень широкие обобщения японцев.
Янагита Кунио
Прежде чем приступить к следующему этапу развития жанра, следует взглянуть на, пожалуй, самого влиятельного творца нихондзинрон — фольклориста Янагиту Кунио (1875—1962 гг.). В одиночку он подготовил десятки молодых фольклористов и создал школу японской национальной фольклористики. Янагита и его многочисленные ученики исследовали и исследовали природу 常民 дзё:мин – японского простого народа. По теории Янагиты, японская культура состоит из двух главных элементов – 家 иэ «дом» и 常民 дзё:мин «народ». В характеристики народа он вывел его зацикленность на домохозяйстве, почитание предков и веру в то, что после смерти они станут духом-ками и смогут уберечь свой род от различных угроз. Янагита выделил важность народа и в религиозной части японской культуры: он утверждал, что все главные синтоистские божества «растут» из тех самых духов-ками, оберегающих свои рода. Сначала были духи домохозяйств, потом – духи деревень, и только потом они становились богами нации.
Исследования Янагиты охватывают практически всю японскую культуру – от народных верований, ритуалов, праздников и обрядов предков до базовых ценностей, структуры сельской общины, гендерных ценностей и системы родства. Этот огромный пласт знаний о японских народных практиках стал основополагающим для авторов нихондзинрон. Многие из последователей Янагиты стали важными писателями в этом жанре. А в 1954 году сам Янагита издал том под названием «Японец» («Нихондзин»), в котором он и его ученики раскрыли свои взгляды о «японскости», народных верованиях японцев, о японском представлении о социальном авторитете и множестве разных тем.
Третий этап: современный период
На протяжении большей части периода после Второй мировой войны Япония была объектом критики со стороны всего мира, в частности со стороны западных стран, по политическим, экономическим и идеологическим вопросам. Государственные чиновники, бизнесмены и СМИ за рубежом, особенно в Соединённых Штатах, обвиняли Японию в демпинге рынка товаров, несправедливом занижении цен, в том, что большая часть японского рынка была недоступна для иностранных инвестиций, а также в том, что она не предоставляла иностранным предприятиям справедливого доступа на японский рынок. Америка и другие страны обвиняли Японию ещё и в расизме и этноцентризме.
Япония ответила на эту критику, частично удовлетворив экономические требования Запада, но в придачу обвинила его в непонимании особого положения Японии. Такой рост и стремление «придержать» доходы от растущей экономики объяснялись тем, что история и культура Японии — уникальные, у них существуют особые модели общения, манеры ведения деловых переговоров, организация промышленности и, конечно же, особые отношения между государством и бизнесом. В эти годы многим исследователями, журналистам и публицистам частенько приходилось «объясняться» перед другими странами, и в этих объяснениях они прибегали к той самой «культурной исключительности» японской нации.
До конца Второй мировой войны у японцев были чёткие и однозначные символы: императорский институт, государственный флаг, национальный гимн и императорский герб. В послевоенный период эти символы утратили тот статус, который они имели до 1945 года. Их запятнала связь с бесчестными военными действиями.
В более узком и недавнем смысле термин нихондзинрон относится к моде на подобные рассуждения в 1970-х и начале 1980-х годов, когда книжные магазины наводнило огромное количество работ, посвящённых уникальным качествам японцев. Это был так называемый бум нихондзинрон. После этого начался период критической реакции на нихондзинрон, что, в свою очередь, оказало большое влияние на то, как японское общество и культура обсуждаются сегодня.
Основные тезисы
В большинстве своём произведения нихондзинрон написаны не как строгие, объективные исследования японского общества, культуры и национального характера, а скорее как произведения популярной социологии, рассчитанные на вызывание позитивных чувств у широких слоёв населения.
В работах обычно отражены проблемы конкретного исторического периода, в который они были написаны (будь то Мэйдзи или уже послевоенный период), социальные, культурные и экономические условия того времени, а также отношения с другими странами. Даже характеристики и описание японцев, а также тон дискуссии варьируются в зависимости от исторической эпохи.
Японские культурные философы подробно описывают такие эстетические понятия, как ки, ики, ваби, саби и моно-но аварэ, как ключи к пониманию японской культуры.
Эссе варьируются от работ, в которых обсуждаются такие характеристики японского народа, как жесты и привычки, до более серьёзных работ на следующие темы: история, лингвистика и антропология. Некоторые из них, например «Рождение гибкого индивидуализма» (1984) Ямадзаки Масакадзу, представляют собой сложные теории «японской культуры», замаскированные под рассуждения о капиталистическом обществе. А «Официальная японская теория» (1987), опубликованная за рубежом с целью «справиться с экономическим давлением», написана целым Комитетом по основным теориям японской торговой стратегии. Почти во всех современных работах присутствует сравнение Японии с Европой и США и выделяются контрастные национальные особенности, которые, согласно мнениям авторов, остаются неизменными на протяжении всей истории.
Отражение в языке
Исследовательница М.Е. Кругликова из Национального исследовательского Томского политехнического университета написала увлекательную работу на тему того, как нихондзинрон нашёл своё отражение в японском языке. Вот лишь несколько примеров влияния идеологии нихондзинрон на японский язык:
- Японский как иностранный называется 日本語 нихонго, а японский язык как родной — 国語 кокуго, то есть национальный язык, язык страны. Многие исследователи отмечают, что субъективный характер такого названия отсылает к тому, что японский язык принадлежит только одному народу — самим японцам.
- Демократия – это 民主主義 минсюсюги или デモクラシー дэмокураси:. Первое слово может характеризовать «хорошую» демократию с японским окрасом. А второе — это «западная демократия», «основанная на индивидуализме и своеволии».
- Для иностранцев используются слова 外国人 гайкокудзин, 異人 идзин, 異国人 икокудзин, 異邦人 ихо:дзин, 外人 гайдзин. Первые четыре варианта обычно используются в печати, в официальных документах, а последнее — достаточно разговорный и даже уничижительный вариант, который имеет негативную окраску. Для европейцев в частности иногда используется слово 白人 хакудзин, белый человек. Некоторые исследователи полагают, что оно раньше носило негативный оттенок, какое-то время слово 白人 хакудзин даже имело значение «незарегистрированная женщина лёгкого поведения».
Почему же нихондзинрон так популярен?
Почему японцы так озабочены вопросом своей идентичности? Этот сложный вопрос требует такого же сложного ответа. Мы назвали несколько факторов: иностранное влияние на достаточно закрытую японскую цивилизацию; европейская литература, которая описывала японцев как «экзотическую» культуру; и отсутствие ощущения чёткой национальной идентичности, вызванное многими травмирующими переменами в жизни японцев. Можно предположить, что популярность нихондзинрон в наше время в значительной степени объясняется упадком национальных символов как средства выражения идентичности нации и народа после Второй мировой войны.
Сейчас мы наблюдаем постепенный отказ от тех тезисов и мыслей, о которых писали авторы нихондзинрон. Можно предположить, что молодёжь либо нашла для себя новые национальные символы (какие – покажет время), либо это просто затишье перед бурей, и скоро мы увидим четвёртую фазу развития дискурса о природе японцев.