— Что это? — спросила Настя, и дыхание ее было свистящим.
— Это значит, что они всё равно заставят нас играть по своим правилам. Чтобы каждый оказался с опасностью один на один, ну или в крайнем случае вдвоем. Чтобы выбор стал очень простым – или я, или он….
Они стояли – спина к спине, глаза пытались охватить все углы каменной клетки, потолок, пол…Настя невольно задала себе вопрос – кто из «напарников» достался Рите?…
Некоторое время ничего не происходило.
— Господи, как мне хочется разнести это всё к чер-товой матери, — шепнула Настя, — Потому что, даже если кто-то из нас уцелеет, это никогда не кончится, мы тому подтверждение. Я не хочу бегать от них всю жизнь, а потом скрывать своих детей… Вот что сейчас досталось нашим?
Настя не знала, кого она сейчас имела в виду – то ли родителей своих, ведь она не знала, где они в этот момент находились, то ли ребят, которых считала уже не соперниками, а командой.
Щеки у Насти горели. Седой приложил руку к одной из стен, а потом, ни слова не говоря, взял за руку девушку и прижал ее ладонь к металлической пластине. Она нагревалась постепенно, так раскаляется электрический утюг.
— Нам надо искать отсюда выход…Иначе они устроят гриль. Надо искать ключ…
— Что это может быть?! Такая же картинка, какую увидел Мишка? Её искать?
Седой покачал головой:
— В одной игре не будет два одинаковых ключа. Они придумали что-то новенькое…
В каменной клетке становилось все жарче и жарче. Ясно было, что вскоре металлическая пластина, вмонтированная в стену, раскалится докрасна.
— На пол, — сказал Седой, — Я осмотрю потолок, а ты — стены внизу и пол.
Он пытался хоть немного облегчить ей происходящее, потому что, если лечь на пол, еще можно было свободно дышать, тогда как наверху было уже жарко как в сауне.
— Есть! — Настя указывала на темную выемку в камне, подобие мини-пещерки. Была ли она раньше, или появилась только сейчас – кто знает, — Наверное, ключ там… Я сейчас…
— Стой! — рявкнул мужчина.
Он сбросил кожаную куртку, обмотал ею руку, и только тогда просунул ее в щель. Раздалось шипение, и будто черная струйка воды потекла наружу. Седой зато-птал змею каблуком.
Настя прижалась к стене.
— Мамочки… Она была там одна?
— Одна.
В руках Седой держал небольшую карточку, рисунок на которой повторял рисунок камня.
— Это паззл… Надо найти место на стене, где рисунок совпадает с вот этим. Положить сверху «ключ» — и дверь откроется.
Еще несколько бесконечно долгих минут, когда оба обшаривали стены глазами, пробовали, прикладывали карточку к месту, показавшемуся им похожим… Насте казалось, что у нее сейчас вспыхнут волосы.
Наконец, раздался тихий щелчок — и в стене, казавшейся монолитной, медленно открылся люк. Воздух снаружи был холодным, какое же это блаженство…. Седой выглянул наружу первым. Замялся на пару секунд. А потом кивнул Насте:
— Давай….
Она уже готова была нырнуть в люк, когда ахнула испуганно. Там не было земли, лишь доска, переброшенная над пропастью. И добраться до другого края можно было только по ней.
— Вы первый…
— Нет. Давай! Ведь ты бы прыгнула с парашютом, если бы самолет горел… Вот и сейчас: доска – это твой парашют. Шанс есть. Быстро…
— А кто-то развлекается, глядя на всё это…
Настя закусила губу и сделала первый шаг. «Если бы эта доска лежала на полу, я бы спокойно прошла по ней, — подбадривала она саму себя, — Или если бы ее перебросили ну там… на метр над землей. Но ведь ширина доски в любом случае осталась бы одна и та же. Так что это все психология, восприятие. Надо только не думать о том, что сорвешься. Нельзя мешкать. Ведь Седой пойдет только когда я переберусь на ту сторону, двоих доска не выдержит…А там все жарче…
Когда Настя ступила на землю, ноги ее разом ослабели, она села и заплакала. Она смотрела на ту сторону, где Седой еще стоял у края люка, а пластина за его спиной уже была алой и словно прозрачной. И тут крышка люка закрылась, встала на место. Видимо, так было предусмотрено – это испытание должен пройти кто-то один. Тот, кто пойдет первым.
… Их план, то, что они будут командой… всё это оказалось наивными мечтами. Настя осталась одна. Снова зеленая мирная лужайка…Но меньше всего можно было доверять этой благостной картине.
Настя знала, что, несмотря на совет – сохранять трезвую голову, она сейчас может вести себя как загнанный зверь, и никак иначе. Каждый шаг ее был — словно по мин—ному полю, она сначала пробовала, надежна ли земля, потом ступала. Она непрерывно оглядывалась, не зная – откуда и какого «сюрприза» ожидать.
…Сначала Настя услышала яростный лай, а потом увидела бегущих к ней огромных псов. Теперь ее решили затра—вить собаками…Она бросилась бежать, понимая, что у нее есть лишь несколько секунд форы. Забраться на дерево? Взять «в лоб» забор, что маячил впереди?
…И вдруг освещение резко изменилось. Свет солнечного дня — превратился в обычный, электрический. Вместо дальних пейзажей, которые Настя видела еще несколько секунд назад – появились простые белые стены. Кто-то закричал на собак и они, рыча, отступили…
Настя опустилась прямо на газон, и ощутила под ладонями жесткую искусственную траву.
….Полицейские машины были всюду. После всего пережитого, Насте не верилось, что существует какой-то другой мир. А он был…Темное, ночное небо, холод такой, что кто-то накинул Насте на плечи куртку, ведь ее белая футболка промокла от пота. Звезды над головой.
Справа маячил огромный комплекс, напоминавший то ли какой-то странный стадион, то ли заброшенный завод, и глухая ограда, тянулась, уходила в темноту…
По-настоящему Настя стала приходить в себя лишь с той минуты, когда к ней подвели родителей. Девушка уже не помнила времени, когда оба они были рядом с ней. А теперь мать обнимала ее крепко-крепко, и на плече Настя чувствовала руку отца.
— Где вы были? Где вы были? — повторяла Настя.
— Нас привезли сюда в самом начале шоу, и мы видели все. Не знаю, выпустили бы нас отсюда, если бы все окончилось иначе…
— Ребята говорили, что нужно «тянуть время»… Это Мишкин план сработал, да?…
Мама снова обняла ее, и в этом жесте Настя увидела подтверждение своим догадкам.
— Кто-то еще есть тут из наших? Кто-то остался жив?
Девушка с мольбой смотрела на отца, зная, что тот не солжет ей, а перед глазами все плыло, и казалось, что длится и длится какой-то бесконечный страшный сон, от которого нельзя пробудиться.
*
Настя, похудевшая и побледневшая, сидела у матери на кухне и пила чай. С того момента, как шоу неожиданно прервалось, прошло три недели. Срок небольшой, но девушка выглядела так, словно перенесла тяжелую бо—лезнь. Она и казалась теперь старше своих лет. Волосы, прежде такие пышные, теперь потускнели, под глазами залегли тени.
Настя знала уже, что ребята уцелели не все. У нее был телефон того самого Алексея, Алекса. А еще можно было связаться с Романом. Но ни до Гриши, ни до Мишки, ни до Седого – уже не дозвонишься. Рита лежала в больнице, если все пойдет благополучно, ее скоро можно будет навестить…
Теперь Настя понимала чувства, связывающие ее отца и мать. Ей самой никто сейчас не казался таким близким, как Алекс и Ромка.
…Первое время после шоу Настя с отцом жили у Елены. Они просто не могли разлучиться, да и из города отлучаться им было нельзя. Предстояло давать показания. Но им твердо обещали, что организаторы шоу, и все, кто за этим стоял, наконец-то получат по заслугам. Свидетелей нашлось достаточно, и записей жестоких игр – тоже.
Но вот что касается дальнейшего… Этот вопрос повис в воздухе.
Настя поладила с Анатолием. Она понимала, что этот человек очень любит ее маму, да и ее он был готов принять с открытой душой.
А потом, ночью, встав попить, прошлепав босиком по темным комнатам, Настя увидела, что в кухне горит свет. Ее родители сидели за столом и разговаривали. Настя – совсем тихо – подошла к двери и стала слушать.
— Какое счастье, что все окончилось именно так, — говорила мама.
Странно – Настя не могла чувствовать себя счастливой после пережитого, более того, она сомневалась, что когда-нибудь в жизни еще сможет быть беззаботно счастливой, как прежде…
— Если бы ты о ней не заботился, не воспитал ее так, что она смогла…., — мама помолчала, и вдруг спросила, — А чего ты хочешь теперь?
Казалось, она предоставляет право решать отцу. Как он скажет, так и будет.
Повисло молчание. Настя ждала, что отец в ответ задаст матери те, самые важные вопросы – любит ли она его еще? Уйдет ли она с ним?
Но отец сказал:
— Я очень устал, Лена.
— И ты…
— Я хотел бы какое-то время побыть один. Не быть всё время настороже. Не нести ни за кого ответственность, кроме самого себя. Пусть Настя пока поживет с тобой. Ты это заслужила. Ведь я знаю, что ты никогда ее не забывала.
Настя не могла понять – как, но она почувствовала всей кожей – мать рада такому решению.
— А ты… заляжешь, как медведь в берлоге?
— Может быть, ненадолго залягу. Даже, скорее всего…А потом…Когда я узнал, что ты вышла замуж, не скрою, мне какое-то время было очень больно. Но ни разу я не обвинил тебя. Пока Настя росла….Речь шла об очень большом отрезке твоей жизни. И ты должна была прожить его по-человечески, а не пустить коту под хвост. Не сразу, но и я почувствовал себя свободным… И теперь…скажем так – меня ждут. Очень ждут.
— Я за тебя рада. Правда, рада. Настя знает?
В ответ — тишина. Но Настя знала, что отец покачал головой.
— Давай тогда не будем ей говорить. На девочку и так обрушилось слишком много. Я просто скажу ей, что хочу пожить с ней вместе, ведь мы так долго были врозь… А теперь наконец-то начнется нормальная жизнь…Мы будем гулять по парку, ходить в кино, мы съездим к морю… Господи, у меня наконец-то есть дочь!
…Настя вернулась в постель… До утра ей снились разбитые зеркала и осколки. Бесчисленные зеркальные стены распались, рассыпались, и нужно было привыкать к тому, что мир совсем иной, и если ты какое-то время идешь по осколкам прошлого, то потом они кончатся. И перед тобою ляжет дорога – только твоя. Надо только не бояться, и ни о чем не жалеть. Надо только сделать первый шаг…