Все части повести здесь
И только она успела подумать об этом, как дверь распахнулась и вошла Танька. На ней лица не было, по щекам текли слезы, а косметика размазалась по щекам, и лицо ее стало похоже на клоунскую маску. Рукав платья был оторван, на куртке отсутствовало несколько пуговиц. Она была в шоке и, глядя перед собой, не видела даже Катю.
– Где Любка? – не зная, что думать, Катя сильно тряхнула Татьяну за плечи – Таня! Где Любка?!
Часть 19
Катя посмотрела на обратный адрес на конверте – письмо было от Полины Егоровны, и она сначала не поняла, о чем может писать ей соседка.
Но когда вскрыла конверт, все стало понятно – Полина Егоровна вложила в него письмо матери и просто перенаправила его по адресу общежития. Сохраняя хладнокровие, Катя открыла вложенный конверт и вынула оттуда листок, усеянный неровным почерком матери.
Женщина писала сухими, отрывистыми фразами о том, что житуха у нее в СИЗО не очень, питания не хватает, да и теплые вещи нужны были бы. В конце письма была приписка, что Катя – дочь, и матери помогать обязана, тем более, она взрослая, и мать находится в местах лишения свободы, то есть ей нужна помощь. Ни одной фразы о том, что она любит дочь, ни одного вопроса по поводу того, как живет дочь, голодная она или сытая, как учиться, чем увлекается, одно только «надо, нужно, обязана».
Катя решила, что отвечать на письмо не будет – слишком больно это было, знать, что человек, который, по сути, должен быть самым близким человеком, думает только о себе.
Ночью, когда она не спала и читала книгу, Любка проскользнула к ней в постель, укрылась колючим одеялом, теплая, вся какая-то домашняя.
– Кать – прошептала тихо – ты как? Письмо-то от матери?
– Да – Катя включила маленький ночник, который совсем недавно закрепила на стене – вот…
Протянула подруге письмо. Любка открыла листок и, морщась от нехватки света, стала читать.
– Кать – произнесла, когда письмо было прочитано – ну, не расстраивайся ты… Ну, эгоистка она, каких поискать. Что поделаешь?
– Люб… Я забыть не могу, как она в мои четырнадцать лет пыталась продать меня за полтинник, чтобы этот самый Санек посмотрел на мою грудь.
– Катя! Кать! Ты же сильная! Очень сильная! Ты уже про все это должна забыть!
– Люба, мне было четырнадцать лет! Четырнадцать! Я была ребенком, которому была нужна мать, а не это вот все!
-– Девки, ну хватит! – сонно пробормотала Танька – что у вас там за выяснение отношений?
– Все, не бурчи! – Любка поцеловала подругу – спи, Катя! Завтра будет новый день… Постепенно все будет забываться. На место той жизни придет другая.
Она скользнула на холодный пол и протопала до своей кровати.
Андрей сдержал свое обещание – привел Катю в спортивный зал. Он был больше, чем в их поселке, и занимались там в основном парни, девушек не было совсем.
– Привет, Андрюха! - поприветствовал Андрея высокий жилистый парень с грубоватым лицом и коротким ежиком волос. Он кинул неодобрительный взгляд на Катю – кого это ты привел? Девчонки нужны для другого.
Он рассмеялся нагло и громко, показывая гнилые зубы.
– И для чего же, по-твоему, нужны девчонки? – спросила спокойно Катя.
– Андрюха, похоже, знает, для чего! – расхохотался тот, стараясь говорить, как можно громче.
Это возымело свое действие – вокруг них стали собираться ребята, которые с интересом смотрели на Андрея и его спутницу.
– Так я же не у Андрюхи спрашиваю, а у тебя – усмехнулась Катя – или ты еще из детсадовского возраста не вышел – потому и ответить не можешь?
Все вдруг резко замолчали.
– Андрюх – повернулся парень к Андрею - а че она у тебя такая борзая-то, а?
Не успел Андрей сказать хоть слово, как Катя снова обратилась к парню:
– А че ты на Андрея стрелы-то переводишь? Вот она, я, борзая, перед тобой! И ты не ответил на мой вопрос. Ума не хватает или сказать нечего?
Она заметила, что высокий парень с вьющимися волосами и большим ртом сделал шаг вперед. По этому интуитивному его движению она вдруг поняла, что это тот, кто может называться здесь старшим.
– Есть те – нашелся парень – кто может ответить тебе за меня… Старшие, например… Только вряд ли ответ тебе понравится.
Катя усмехнулась, продолжая смотреть на него. Андрей вышел вперед, закрывая ее собой, и готовый броситься на любого, кто хотя бы попытается двинуться ей навстречу.
– Не надо, Андрюш! – Катя обошла его и сказала вызывающе громко – Вы слышали, так называемые старшие? Этот ваш товарищ – она показала пальцем на парня – хотя я даже бы товарищем его не назвала – предлагает вам ответить мне, потому что сам не может этого сделать!
В этот момент, когда все застыли от наглости новенькой, тот, про кого Катя думала, что он «старший», вышел вперед. Она увидела, как его правая – Катя сразу подумала, что рабочая – сжалась в кулак. Она уже готова была ответить на его удар, когда он, резко вдруг развернувшись, заехал в челюсть ее собеседнику.
– За что? – взвыл тот, хватаясь за разбитую губу и шатаясь при этом.
– Болтлив слишком – обронил «старший» и повернулся к Кате - ты зачем здесь? В такие места опасно ходить девушкам. Андрюх, мы же говорили уже об этом…
Катя повернулась к Андрею и негромко спросила:
– Есть перчатки?
Он, что Катя особо оценила, не стал ее отговаривать – просто протянул ей свой рюкзак. Она извлекла перчатки, надела их и пошла в сторону огороженного канатами ринга. Позвала этого самого старшего:
– Пойдем! Проверим, кто на что способен!
Тот некоторое время стоял, ошарашенный ее предложением, затем произнес медленно:
– Я не дерусь с женщинами.
Катя рассмеялась.
– Да что ж вы все в женщине достойного соперника-то не видите? Или, может, дело всего лишь в трусости? А? Боитесь, что вас как раз «сделает» женщина? Так а че вы себя такими крутыми мужиками-то мните, а?
– Кать – начал Андрей – не надо…
– Андрей, а что не надо?! Я пришла в этот зал чтобы попросить – вежливо и с добром – разрешить мне здесь тренироваться. А мне сказали, что я всего лишь баба, которая имею право только на то, чтобы бояться сильных мужиков, разве нет?!
– Ты тренировалась где-то до этого? – спросил «старший», подходя к канатам.
– А вот и давай проверим.
Косо посмотрев на тех, кто стоял за спиной, он произнес:
– Предъяву кидал не я – Горыныч. Вот пусть он и отвечает за свой словесный понос.
Горыныч, тот самый, который разговаривал сначала с Катей, ступил за канаты и сплюнул на пол.
– Я тебя сделаю, малолетка!
Андрей шагнул было вперед, но крепкие руки парней обхватили его, и не давали ступить на ринг, чтобы защитить Катю.
– Она сама напросилась, Андрей! – произнес тихо «старший».
Катя же оценивала своего противника. «Шахматы, Катя – это та же самая математика…» - звучали в мозгу слова дедушки. Битва – какая бы она не была – тоже шахматы. Конечно, самый лучший вариант – это чтобы битва не состоялась, как учил тот же дядя Федор, а не какой-то там неизвестный Сунь Цзы. Но в данном случае это было просто невозможно – Катя сама предложила это «старшему», а тот удобно вывернулся.
Тот, кого назвали Горынычем, взял перчатки и шагнул на ринг следом за Катей. Он неспеша надел их, а потом попытался напугать девушку взглядом. Ей стало смешно – так грозно и со злостью он смотрел.
– Коза – сказал наконец – я тебя сделаю сейчас.
– А если не сделаешь, имя тебе – Петух! – крикнула Катя погромче, чтобы слышали все.
После этих ее слов Горыныч принялся усиленно работать в разные стороны кулаками. Но его вроде бы точные, выверенные удары попадали в воздух, потому что легкая Катя с ее полупрофессиональными прыжками даже не давала ему до себя дотягиваться.
В конце концов, Горыныч просто выдохся, потерял бдительность и пропустил несколько ударов Катиной перчаткой – сначала в скулу, потом в бок. Расчетливо, с неимоверной точностью, Катя била туда, куда просто необходимо было бить, если хочешь, чтобы противник был повержен.
Через несколько минут Горыныч сдался – он стал пыхтеть и сопеть, прыгая перед Катей, и его невнятные, слабые движения смутили уже всех парней, которые были в зале. Ребята подхихикивали, но старались еще хотя бы как-то поддержать своего товарища.
Катя же, рассчитав его удар, который он направил сбоку в ее скулу, с намерением вырубить девушку, низко нагнулась и, в один миг, увидев перед собой его волосатую грудь и обтянутый майкой живот, вложив всю силу в правую руку, ударила его в печень. Охнув, Горыныч согнулся вдвое и повалился на мягкие маты.
– Твою же мать! – вырвалось у старшего – Андрюха, ты где ее нашел?
Андрей смотрел на Катю во все глаза. Красивая, женственная, с косой и невинным взглядом больших, кошачьего цвета глаз, она сейчас была воплощением воительницы Дианы или тех самых амазонок, которых боялись даже мужчины.
«Старший», переглянувшись со своими товарищами сказал девушке:
– Катя, вас ведь так зовут? Давайте будем считать, что вы прошли боевое крещение. Сами понимаете, какое время. Девчонок обычно до залов не допускают – их используют для других целей…
– Мне нужны эти занятия – сказала Катя. Во время боя с Горынычем она даже не выдохлась – иначе ослабнут мышцы. Буду признательна, если разрешите заниматься у вас.
– А у кого ты тренировалась?
Девушка рассказала про Юру – всю его историю, ту, которую он поведал ей.
– Что-то знакомое… - поморщился тот, вспоминая – ты можешь приходить сюда и заниматься – никто тебя не тронет. Я сам, лично, прослежу за этим.
Он шагнул на ринг и носком кроссовка пнул Горыныча.
– Вставай, брат, хватит валяться. Девчонка оказалась сильнее. Признай этот факт. И впредь уважай такого противника, как она.
Когда после тренировки они вернулись к общежитию, Андрей сказал ей:
– Кать, прости. Я не смог защитить тебя.
– Это была не твоя битва, Андрей, а моя. Все честно – я же сама на это пошла.
– Парень должен защищать девчонку.
– Не всегда и не в нашем безумном мире. Я сама должна была отвоевать это право ходить на занятия в зале. Тем более, там, где я была до этого, залы выглядели в сто раз хуже того, куда ты привел меня.
И все-таки, получив удар в лицо, Катя пришла на следующий день на занятия с опухшей губой, на которой виднелся кровоподтек. В тот день в актовом зале директор техникума, женщина в возрасте лет пятидесяти, вещала им о участившихся случаях краж девушек, и говорила при этом, что девочки должны сидеть дома, не шарахаться по подворотням, дискотекам и клубам – и тогда подобная участь обойдет их стороной.
Когда она, думая, что может ответить на любой вопрос, сказала:
– А теперь вопросы, которые вас интересуют!
Катя встала.
– Это может произойти и по пути в техникум или обратно. И что прикажете делать?
Та подумала немного, а потом развела руками:
– Что за глупый вопрос? Конечно, звать на помощь!
– Да?! И сколько же человек придут на этот зов? – она обернулась, осмотрела зал и продолжила – поднимите руки те, кто в подобной ситуации пойдут на помощь жертве!
Несколько минут они ждали. Любка дергала Катю за кофточку – она всегда робела перед теми, кто был старше по статусу. В конце концов поняв, что все бесполезно, она просто подняла руку. Вслед за ней это сделала Татьяна.
– Два человека – громко, на весь зал, сказала Катя – даже вы, Лидия Прокопьевна, не подняли руку! А ведь я имела ввиду всех…А теперь посмотрите на этих двух – это девушки, слабые и беспомощные, и тем не менее, они готовы броситься в бой. А что они смогут сделать?
– Дак что ты предлагаешь, Гущина? – спросила Лидия Прокопьевна.
– Ну уж точно не запираться в квартире – парировала Катя – и почему я должна предлагать? Вы взрослые, а за вас должны думать дети. Может, нужно попробовать что-то изменить?
Когда они вышли из актового зала, Любка сказала ей:
– Ну, Катя, ты даешь!
– А что я такого сказала, Люб? Они ведь не хотят смотреть проблеме в глаза! Да, давайте запрячемся все по квартирам, и будем сидеть и трястись!
– Ну, так, а что ты предлагаешь? – выступила Любка не хуже директора.
– Люб, а почему я должна предлагать?! Она – директор, взрослая женщина! Пусть и решает эту проблему.
Насчет кровоподтека высказалась куратор.
– Катя Гущина, а ты боец, да?! После твоего выступления Лидия Прокопьевна всерьез задумалась.
Катя встала. Она не привыкла прятать взгляд, а потому просто сказала, как есть:
– Я занимаюсь боксом. А в подобном виде спорта травмы неизбежны. Это лучше, поверьте, чем сбегать от проблемы…
В субботу Катя ездила к дяде Федору, а вернувшись, обнаружила девчонок, которые куда-то собирались. На Татьяне было обтягивающее, синего цвета, мини-платье с декольте, на Любке – джинсы и полупрозрачная кофточка.
– Вы куда это? – спросила Катя.
– Катюш, пойдем с нами в ДК! – предложила Любка – там дискотеку сегодня ребята организовали. Пойдем!
– С ума сошли? Какая дискотека? Запретили же мероприятия, в техникуме говорили! Проблем с милицией захотели?
– Да это вечеринка для своих! Кто узнает-то? Пойдем!
Увидев, как подозрительно блестят у подруги глаза, Катя спросила:
– Люб, ты чего, выпила, что ли?
Она глянула под стол и увидела там бутылку с вытянутым горлышком. Она хорошо знала такие бутылки – еще по временам, когда жила с матерью. В таких бутылках продавали «Портвейн», как называли его мужики – «Три топора» - из-за изображения трех семерок на этикетке.
– Девки, вы с ума сошли? Люб, я понимаю – Танька. Она еще жизни не видела. А ты-то знаешь, как я с матерью жила! Она тоже пила эту заразу. И к чему это привело?
– Кать, ну ты и зануда! Хватит нудить-то! Хоть раз пойдем с нами! Дискотека закрытая, для своих ребят, никто посторонний и милиция туда не придут.
– Для своих – это для кого? – осведомилась Катя – у кого вы стали своими и давно ли?
– Ну, ребят, которые по здешним улицам живут, называют технарями, потому что рядом с техникумом. Здесь технари, в Октябрьском районе солнцевские, еще есть заречинские…
– Хорошо осведомлены – усмехнулась Катя – значит вы теперь технарские дамы? А может быть, правильнее никому не принадлежать, а просто быть самим собой?
– Катька – усмехнулась Татьяна – хватит завидовать! Просто пойдем с нами и все!
– Вот еще новости! Чему завидовать-то, Тань?! По дискотекам и видеосалонам шариться большого ума не надо. Я лучше посижу, книжку почитаю. Или в зал схожу с Андреем.
– Вот че ты в этом Андрее нашла? Он, как говорят по нынешним временам, совершенно бесперспективен.
– Мы с ним друзья. И потом, почему ты, Танька, всех людей рассматриваешь только с точки зрения перспективности? Любка! Ты никуда не пойдешь! Пусть Танька делает, что хочет – а я перед твоими родителями головой за тебя отвечаю!
– Кать, мне скоро восемнадцать стукнет! Я свободный человек, и ты не можешь мне что-то запрещать или разрешать! – она показала подруге язык – зануда!
Конечно, остановить она их не смогла – то ли привела недостаточно аргументов, то ли была не слишком убедительна.
Они ушли, а Катя решила покорпеть над английским, который давался ей с трудом, потому она старалась уделять ему больше времени, чем всем остальным предметам.
То и дело она бросала взгляд на часы. Время приближалось к одиннадцати, когда девушка стала беспокоиться. И Катя, и Танька прекрасно знали, что тетя Маша в одиннадцать закрывает двери и никого больше не впускает и не выпускает.
Нервничая, она стала ходить по комнате. Где же они есть? Что Татьяна, что Любка… Переживай теперь за них…
И только она успела подумать об этом, как дверь распахнулась и вошла Танька. На ней лица не было, по щекам текли слезы, а косметика размазалась по щекам, и лицо ее стало похоже на клоунскую маску. Рукав платья был оторван, на куртке отсутствовало несколько пуговиц. Она была в шоке и, глядя перед собой, не видела даже Катю.
– Где Любка? – не зная, что думать, Катя сильно тряхнула Татьяну за плечи – Таня! Где Любка?!
– В ментовку забрали… - пробормотала та, глотая слезы.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.