Феофил (Готлиб) Зигфрид Байер (1694–1738) обычно считается первым человеком в наше время, который серьезно занялся историей греков в Бактрии. «Historia Regni Graecorum Bactriani: in qua simul graecarum in India coloniarum vetus memoria» Байера объединяет нумизматические и исторические исследования. Он описывает две греко-бактрийские монеты, которые он смог изучить из первых рук, и собирает и комментирует классические исторические источники о греческих царствах Бактрии и Индии. Она была опубликована в Санкт-Петербурге в 1738, где Байер, немец, занимал академическую должность. В этой короткой статье будут исследованы два вопроса, связанные с «Historia Regni Graecorum Bactriani». Во-первых (и относительно кратко), как Байер проводил свои исследования без непосредственного доступа к исходному материалу и без того, чтобы самому путешествовать по Бактрии – или даже дальше на восток, чем Санкт-Петербург. Во-вторых, то, как ученость Байера была воспринята некоторыми его современниками и более поздними писателями, за пределами области бактрийских исследований – которые в то время были более или менее его единственной прерогативой. Как мы увидим, работа Байера все еще, в некоторых кругах, цитировалась как основная современная работа по Бактрии почти сто лет после ее первой публикации.
С точки зрения его научной подготовки и интеллектуального развития, Байер следовал траектории, которая может быть знакома многим современным историкам Бактрии. Он начал свою карьеру как классицист, но в начале 1730-х годов в Санкт-Петербурге он принял осознанное решение выйти за рамки классического средиземноморского мира. В письме от 29 июня 1732 года он заявил своему коллеге-немецкому классику Иоганну Маттиасу Геснеру (1691–1761): «Прощайте, музы! Мое сердце, покинув Грецию и Рим, устремилось к варварам!». В 1735 г. он оставил свою кафедру греческих и римских древностей и занял должность в восточных древностях. Несмотря на свое классическое происхождение, Байер приблизился к Бактрии через Китай, и его бактрийские исследования относятся к этому периоду, к последним нескольким годам его жизни, когда он принял осознанное решение переключить свое внимание с классического мира на Восток. То, что Байер в основном имел в виду, переходя к варварам, на самом деле, было изучением китайского языка, хотя он публиковал о широком спектре ближневосточных и азиатских языков. Байер был одним из очень немногих европейцев в то время, кто имел доступ к материалам по китайскому языку, благодаря его ранним исследованиям в Берлине, где хранились некоторые соответствующие рукописи, и его последующей переписке с иезуитскими миссионерами в Китае. Эта переписка была мучительно растянутой. Письма перевозились через Сибирь между Санкт-Петербургом и Пекином, и год или больше мог проходить между посланиями. Информация, которую он почерпнул из таких источников и информаторов, была недостаточной для Байера, чтобы фактически «изучить китайский» в каком-либо реальном смысле, и было совершенно ясно, что его собственные сочинения, такие как Museum Sinicum, не подходили для изучения языка и не предназначались в качестве учебных пособий. Его самопровозглашенным намерением было собрать, упорядочить и распространить имеющуюся у европейцев информацию по китайской грамматике, лексике и письменности, чтобы другие могли использовать его работу.
Из этого можно сделать вывод, что у Байера был талант и желание создать порядок и рациональность из кажущегося беспорядка, которые могли бы подойти ему для обработки скудных литературных и нумизматических источников по Бактрии. Он был исключительно трудолюбивым, очень разносторонним и непредвзятым ученым и заслуживает дальнейшего признания за его готовность «попытаться» в исправлении плохо изученного предмета, такого как китайский язык, и посмотреть, какие полезные направления может принять изучение этого вопроса. В предисловии к Museum Sinicum и несколько раз в своих личных письмах он цитирует эллинистического поэта Феокрита: «Греки попали в Трою, пытаясь... все делается попытками!», как сказала старая женщина из Сиракуз.
Можно также прочитать это как миссию Байера для его работы по Бактрии. Исследования Бактрии Байера более непосредственно вытекали из другого его исследовательского интереса, нумизматики. К тому времени, как он приступил к работе над Бактрией, он уже опубликовал одну восточную «историю по монетам» — о государстве Осроена в верхней Месопотамии. За этим в 1737 последовала статья De Re Numaria Sinorum. Монеты, обсуждаемые в этом исследовании, были приобретены русским государственным деятелем графом Остерманом (1686–1747) в Пекине. Однако большим достижением Historia Regni Graecorum Bactriani было объединение нумизматических и исторических свидетельств. Байер работал с двумя монетами, которые также были доступны ему на месте, в коллекции Санкт-Петербургской академии наук. Это была предполагаемая тетрадрахма Эвкратида — позже было показано, что это была драхма — и бронза Менандра, ошибочно приписанная Диодоту. Очень немного греко-бактрийских и индо-греческих царей упоминается в классических историях, но Эвкратид и Диодот — и, конечно, Менандр — среди тех, кто упоминается. Таким образом, у Байера была возможность и идентифицировать эти монеты как бактрийские, и контекстуализировать их исторически, и, между прочим, составить компендиум и комментарий к греческим и римским источникам. На протяжении всего своего обсуждения он демонстрирует то же сочетание разочарования и упорной решимости, которое выражали другие историки древней Бактрии с тех пор.
Важность и ограничения Historia Regni Graecorum Bactriani были признаны теми, кто основывался на работе Байера, но ее суть проникла в европейское научное сознание не столько через специальные продолжения и отклики (которые не появлялись в течение нескольких лет), сколько через рецензии и отрывочные переводы, зачитываемые в различных научных обществах и публикуемые в их журналах. Французский историк Клод-Мари Гийон, чья история Парфии появилась в 1741 году, даже, по-видимому, вообще не знал о работе Байера. Его краткое обсуждение проблем Бактрийского царства в первой половине второго века до н. э., безусловно, не упоминает ее. Удивительно, что это должно было быть так, учитывая, что английское издание, History of the Works of the Learned, содержало предварительное уведомление о предстоящей публикации Historia еще в октябре 1737 года За этим последовали мимолетные упоминания и несколько весьма благоприятных рецензий в научных публикациях.
К тому времени, как этот и другие обзоры появились, Байер уже умер, факт, который Bibliothèque raisonnée des ouvrages des savans de l’Europe определила как «une grande perte pour la République des Lettres». Статья в Bibliothèque raisonnée содержала очень подробное изложение содержания Historia (она занимает почти тридцать страниц), воспроизводя теперь уже стандартную риторику неясной и фрагментарной истории греческих царств в Бактрии, собранной по кусочкам путем тщательного научного исследования. Даже образованные читатели гораздо более вероятно, что читали о Бактрии в дайджестах и comptes-rendus, таких как этот, на национальных языках и опубликованных в столицах Западной Европы, чем в оригинальном латинском томе, выпущенном в Российской империи. В 1742, например, отрывок из Historia был опубликован в итальянском переводе. Позднее в 1835 английский справочник The Penny Cyclopædia of the Society for the Diffusion of Useful Knowledge цитировал Байера в нескольких местах в своей статье «Бактрия или Бактриана (ныне Бухара)» и отсылал читателя к его работе. Можно задаться вопросом, был ли покупатель бюджетной энциклопедии в Англии начала девятнадцатого века склонен интересоваться этим.
Менее чем через двадцать лет после работы Байера, инструменты и ресурсы, которыми располагал исследователь греческих царств Бактрии, были уже несравненно богаче. Это было связано с быстрым прогрессом в европейских знаниях о Китае, его языке и истории. 7 мая 1754 г. востоковед Жозеф де Гинь прочитал доклад в Академии надписей и изящной словесности в Париже, в котором сообщил о своих "Исследованиях по тем событиям, которые касаются истории греческих царей Бактрии, и в частности о разрушении их царства скифами, их поселение вдоль Инда и войн, которые они вели с парфянами". Как и у Байера и других, работавших над Бактрией до и после него, научные интересы де Гиня были широкими. Некоторые из его достижений следует запомнить лучше (его признание того, что картуши в египетских иероглифических текстах содержат царские имена), другие лучше забыть (его теория о том, что древний Китай был заселен египетскими колонистами). Де Гинь признавал ценность работы Байера, а также ее ограничения.