Все части повести здесь
Катя не стала отказываться. Она проводила соседку, тщательно заперла ворота, накинув крючок и еще задвинув большую поперечную перекладину, проверила, замкнута ли летняя кухня, и вернулась в дом. Тщательно задернула все занавески, и пошла в большую комнату.
На третьей полке снизу во втором ряду обнаружила томик Чехова, взяла его и оттуда посыпались плотненькие пачки купюр, перетянутых резинками. От книги тут была только обложка – самих страниц не было, внутри были только деньги.
Часть 9
Катя тут же поняла: мать воспользовалась отсутствием деда, – тот уехал к товарищу по работе на шахте в гости в город, и должен был вернуться только на следующий день – и наприглашала в летний домик гостей.
Кинулась туда, распахнула дверь, на нее тут же уставились четыре пары глаз. В одной из женщин Катя узнала тетку Лену, материну товарку, которая, видимо, тоже совсем недавно вышла оттуда, куда ее отправили вместе с матерью. Двое остальных были мужики – незнакомые Кате, с пропитыми, хоть еще и не старыми, лицами.
Тетка Лена, увидев Катю, разулыбалась во весь беззубый рот и пошла ей навстречу, раскинув руки.
– Катенька, ты какая выросла! Настоящая красавица! Иди, обниму тебя!
Но Катя выставила вперед одну руку, запрещая той приближаться, а сама спросила у матери:
– Ты что тут устроила? Тебе кто разрешил сюда компанию таскать, а? Это дедушкин дом, между прочим, и летний домик – тоже, а ты здесь – временная приживалка!
С уст мужиков слетели улыбки. Они присвистнули и посмотрели на Алевтину, ожидая, что та сейчас поставит зарвавшуюся девчонку на место. Но та только прикрикнула:
– Ты как с матерью разговариваешь, малолетка сра**я?!
– Я разговариваю с тобой так, как ты этого заслуживаешь! Взяли ноги в руки и свалили отсюда, иначе я сейчас милицию позову! Скажу, что незнакомцы в дом вломились и угрожают!
– Это мое место, и пока я тут живу – пыталась возразить Алевтина заплетающимся языком – а потому имею право привечать здесь, кого угодно!
– Мне еще раз повторить? Или пойти действительно милицию позвать? Я ведь могу сказать, что эти двое ко мне приставали!
Мужики, видимо, не желающие иметь проблем, но желающие при этом провести спокойный, приятный вечер, потянулись к выходу. Тетка Лена и мать двинулись за ними. Проходя мимо дочери, Алевтина зло пробурчала:
– Ах, ты, тварь! Ну, я тебе это припомню!
– Кстати – Катя сложила на груди руки – ты можешь остаться. И тогда я ничего не скажу дедушке, и он тебя не выгонит. Как тебе такой вариант?
– Да пошла ты! – мать со злостью сузила глаза и поспешила вслед за своими друзьями.
На следующий день, когда дедушка вернулся, Катя рассказала ему все, что видела в летнем домике. Увидев на лице дедушки выражение испуга, она вдруг поняла, что сглупила.
– Катя, ты с ума сошла? Ты зачем в этот вертеп полезла? Вызвала бы просто милицию! А если бы их там больше было, а? Представь, чтобы эти мужики могли бы с тобой сделать? И никакая мать не заступилась бы!
– Дед! Дед, прости! – Катя обняла его – я даже… как-то не подумала! Была в таком гневе, что все равно стало! Ты ведь ее предупреждал! Я наш дом хотела защитить, дедушка!
Виктор Ильич крепко прижал к себе хрупкое тело внучки. Оно было хрупким, но таким уже сильным из-за занятий спортом.
– Защитница ты моя! Не дело это, Катя, когда ребенок такую непростую роль выполняет!
– Дед, да я не ребенок давно уже!
– Ребенок! Просто тебя детства лишили! Ах, посмотрела бы на все это твоя бабушка! Ладно… Явится Алевтина – я с ней поговорю!
Он решительно направился к летней кухне, вошел внутрь, собрал все нехитрые пожитки своей дочери, с которыми она вернулась из тюрьмы, замкнул летний домик на ключ и стал ждать Алевтину.
Она вернулась к вечеру, когда Катя была на тренировке. Увидела собранную сумку и отца, сидящего на скамье под окном летней кухни, остановилась, уперла руки в бока и спросила:
– Что же тебе наговорила эта змея?
– Правду. Я тебя, кажется, предупреждал – ищи работу и снимай комнату. Как чувствовал, что шалман водить станешь сюда. Стыдно твоим потенциальным квартиросдатчикам такую клиентку желать, да ты в чужую комнату, опять же, побоишься кого-либо привести, а сюда регулярно водить станешь. А потому – забирай-ка ты, Алевтина, свои пожитки, да катись отсюда подобру-поздорову!
– Я не буду больше – пообещала женщина, но в голосе ее звучала неуверенность – не буду!
– Не верю я тебе, Алевтина. А потому слово мое твердое – не хочу я, чтобы Катюшка опять смотрела на то, что в детстве видела. Иди!
Алевтина взяла сумку и нетвердой походкой направилась к воротам. Сплюнула там на землю, пробормотала:
– Еще попомните все у меня…
Когда она ушла, Виктор Ильич тяжело опустился на скамью. Ох, права была Катюшка, когда не хотела верить матери! Ох, как права! Это он, отец, еще на что-то надеялся. А именно на то, что изменится дочка, сможет измениться себе во благо, вымолит Катино прощение и может быть, будет еще не поздно стать ей настоящей матерью, но нет… Зря он, дурачок наивный, надеялся.
Когда Катя вернулась с тренировки, то первым делом дернула дверь летней кухни. Поняв, что она на замке, нашла в потайном месте ключ, открыла, и, увидев порядок, пошла искать деда. Тот был в огороде.
– Она ушла? – спросила у него.
– Да.
– Деда, ты зачем в летнике прибрался? Я бы сама…
– Мало ты, что ли, прибирала за ней, пока она пила?
– Да ладно тебе, дед. Все это уже в прошлом.
Злость на мать она по-прежнему выплескивала в подвале, молотила грушу так, что стоял треск, а Юра предупреждал:
– Катя, ты инвентарь порвешь! Меньше ярости, больше хладнокровия! Оно – лучший спутник любого боксера!
Скоро, совсем скоро должен был быть последний экзамен, там дальше – выпускной и вручение аттестатов, а потом – поступление.
– Дед, может, ну его, это общежитие, а? – с тревогой спрашивала Катя – ну, ходят же автобусы сюда. Буду ездить!
– Да ты что, Кать?! Час только на дорогу туда, да час обратно! Это вместе с городским транспортом. Чай, техникум не на вокзале! Тебе готовится надо будет, заниматься, сосредоточиться, а ты кататься будешь?! Вот поступишь и приедешь, мы с тобой проведем остаток лета вместе! А за меня нечего переживать – я что, не мужик, что ли?! Смогу за себя постоять. Да и Полина Егоровна рядом, и Михаил – успокоил он Катю, имея ввиду отца Любки.
Но у Полины Егоровны своих хлопот полон рот – это Катя знала. А Михаил Андреевич не так-то уж и рядом, по дедушкиным словам. Да и Виктор Ильич точно ничего ему не скажет, помощи не попросит. Она решила сама с ним поговорить, хотя так не хотелось навешивать на людей свои проблемы. Лето – горячая пора, у всех хлопот полон рот, да и не любила Катя людей нагружать, но что поделать – съедало ее душу внутреннее беспокойство, грызло, точило что-то внутри…
Когда была у Любки, подошла к нему, несмело попросила:
– Михаил Андреевич, поговорить бы…
– Пойдем, Катюша – он отвел ее на кухню, где хозяйничала его супруга, Зинаида Ивановна – что-то случилось, Катя? Может, помощь какая нужна?
– Вы меня простите, Михаил Андреевич, но мне, пожалуй, больше и обратиться не к кому… Я скоро в город еду, поступать. Мне там комнату в общежитие дают, на время экзаменов. Чтобы в поселок и обратно не ездить…
– Ну, знаю я – улыбнулся мужчина – с Любой ведь едете…
– Да… так вот, слышали, наверное, что мать моя вернулась… Страшно мне за деда. Он мужчина, конечно, но мать может его до приступа довести, было уже такое очень давно…
Михаил Андреевич сразу все понял. Глянул на Катю добрыми веселыми глазами.
– Я присмотрю, Катюша, ты не переживай, присмотрю! Мы ведь почти каждый день с ним видимся, в шахматишки вот играем, так что ты не переживай, не останется один твой Ильич!
Слова Михаила Андреевича обнадежили ее, но все же Катя переживала. Да и как можно не переживать, когда мать рядом, тем более, если будет пить…
Несколько раз она встречала ее на улице, то одну, то с тетей Леной, а всезнающая Полина Егоровна шепнула деду, что мать живет при кафе, в которое устроилась работать, там у них было подсобное помещение, вот сердобольный хозяин и разрешил ей там поселиться.
– Зря он это сделал – усмехнулась Катя – останется без подсобки. Мать всю захламит.
День последнего экзамена приближался, и Катя с Любкой усиленно готовились дома то у одной, то у второй.
Экзамен Катя сдала на «пятерку». После того как им озвучили оценки, они отправились к Любке – там их ждал накрытый стол и вкусный торт, который испекла бабушка.
Она просидела у подруги до самого вечера и отправилась домой. Вдалеке увидела бегущую навстречу фигуру – та бежала медленно, как-то нелепо, перекатываясь с ноги на ногу, словно утка.
Когда Катя поняла, что это Полина Егоровна, ей овладел какой-то хватающий за сердце страх. Почему-то она сразу решила, что Полина Егоровна ищет именно ее, а значит, что-то случилось.
Побежала навстречу, спросила:
– Полина Егоровна, вы меня ищете? Что произошло?
– Катя, Катюшка, ты где была-то? Я ж да, тебя ищу, пойдем, детка, беги домой-то, там скорая приехала к деду! Беги!
Ничего не расспрашивая, Катя кинулась бежать по улице. Влетела в ворота, потом в дом.
– Дедушка!
Он лежал в комнате на кровати, рядом суетился молоденький врач в очках, серьезный, худой в своем белом халате. Кинул быстрый згляд на Катю.
– Вы кто?
– Я внучка – произнесла Катя. Подошла к кровати деда – дед, ты как?
– Мы его в больницу заберем. Купировал я приступ, насколько смог.
– Я с вами!
– Нет, с нами вы не поедете – серьезно сказал доктор – вы все равно ему сейчас ничем не поможете. Давайте-ка вот, по списку вещи соберите.
Он подал ей бумажку со списком, и Катя кинулась собирать вещи Виктора Ильича, а также кружку, тарелку и ложку. Сложила все в сумку, проверила еще раз, ничего ли не забыла, подошла к дедушке. Тот улыбнулся усталой улыбкой.
– Экзамен-то сдала?
– На пять, дед! – на глазах выступи ли слезы – даже в таком состоянии он думает о ней!
– Ты, Катя, себя береги. Приедешь завтра, хорошо? Выспись и набирайся сил – тебе поступать еще! И вот что…
– Не напрягайтесь! – строго произнес врач – вам нельзя!
– Сейчас… - дед жестом попросил Катю наклониться – третья полка снизу… второй ряд… томик Чехова. Я специально припрятал, приберег… Все мои накопления, тебе ой, как пригодятся, Катя… Матери не давай, пропьет… Береги… Прости… Другого я не успел…
Он закашлялся, а врач опять прикрикнул:
– Лежите спокойно! Сейчас на носилки станем вас перекладывать! Не болтайте!
Катя проводила носилки с дедушкой до самой машины скорой помощи, держа его за руку, и долго еще смотрела вслед, когда та поехала по неровной, в рытвинах, дороге.
Потом вошла в дом, опустошенная, рассеянная, не знающая, что делать. Опустилась на дедову кровать, погладила по пушистой шерстке Грея, который терся об ноги и беспокойно мяукал. Положила ему в миску кусочек рыбы. Из рук все валилось… Приступ деда не давал покоя.
– Катя! – в дом вошла Полина Егоровна. Верный знал ее и никогда не лаял, если она приходила – Катя, ты где тут?!
– Полина Егоровна! – девушка включила на кухне свет – я здесь.
Женщина озиралась по сторонам, а потом спросила:
– А змеюка эта подколодная не появлялась? Вот же падла, наделала делов – и была такова!
– Вы о чем это? – насторожилась Катя.
Она пригласила соседку сесть, налила чай, поставила перед ней вазочку с сушками, но та замахала руками:
– Какая уж тут еда, Катенька?! Я в огороде была, слышу – будто у Ильича во дворе ругаются. Ну, я сюда. Во двор вбегаю, смотрю, твоя мамка, пьяная до состояния нестояния, держит его за грудки, трясет и говорит: «Где деньги твои? Дай денег на бутылку хоть!». Так он, самое главное, мужик, а отцепить эту паскуду от себя у него сил не хватает! Она, знаешь, от того, что выпивки нет, да видать, от злости и ярости, такая сильная вдруг стала! Я в нее вцепилась, да как заору! Она, видать, перепугалась, от Ильича отцепилась, и побежала. Да остановилась около ворот и как закричит ему: «Что б ты сдох!», представляешь, Катя, отцу своему! Он взглядом ее проводил, за сердце схватился и на землю!
– Господи – медленно произнесла Катя – зачем я к Любке пошла? Я у подруги была, тетя Поля. Мы последний экзамен отмечали с ее родителями, там бабушка Любкина торт испекла, они стол накрыли и меня позвали.
– Я так и знала, что ты у нее, у Любы-то, и побежала тебя туда искать сначала… Девонька, да ты не переживай! – Полина Егоровна протянула руку и погладила Катю по волосам – и себя не виновать! Ты причем тут? Ты заботилась о дедушке, тебе себя не в чем винить!
– Спасибо за добрые слова, тетя Поля. Я завтра в больницу к нему поеду.
– Я тогда принесу тебе, что передать.
Катя не стала отказываться. Она проводила соседку, тщательно заперла ворота, накинув крючок и еще задвинув большую поперечную перекладину, проверила, замкнута ли летняя кухня, и вернулась в дом. Тщательно задернула все занавески, и пошла в большую комнату.
На третьей полке снизу во втором ряду обнаружила томик Чехова, взяла его и оттуда посыпались плотненькие пачки купюр, перетянутых резинками. От книги тут была только обложка – самих страниц не было, внутри были только деньги.
Сумма была значительная – видимо, дедушка обменивал в свое время мелкие деньги на более крупные и складывал их в эту книжку. Как чувствовал, что непутная дочь может разбазарить накопленные средства. Катя просмотрела все пачки, потом подумала про себя – куда же их убрать в надежное место, так, чтобы мать не смогла найти. Дождавшись ночи, вышла и прикопала их на огороде, там, где скоро намечались заросли кукурузы. Только она будет знать, что деньги здесь. Но предварительно все же вытащила несколько купюр – мало ли чего завтра в больнице может понадобиться? Сверху заложила место сохранения какими-то пожухлыми листьями – никому в голову не придет искать здесь деньги.
Она не спала всю ночь – боялась проспать рассвет даже с будильником. Утром встала ни свет, ни заря, приготовила дедушке куриный бульон. В единственный оставшийся в поселке магазин привозили синих кур, у которых даже есть было нечего, поэтому дедушка покупал кур у соседей. Одну такую Катя еще накануне достала на разморозку и сейчас готовила суп.
Скоро пришла Полина Егоровна.
– Ты не спала, что ли, Катюша? – спросила она девушку – вот, на-ка, отвези Ильичу – пусть поправляется.
И она передала ей пакет с гостинцами.
– Спасибо, тетя Поля.
Собралась Катя довольно быстро, и была в городе уже рано утром. В девять пришла в больницу. Несмотря на ранний час, к деду ее пустили – так распорядился врач.
– Дедушка! – Катя бросилась к нему, обняла – дед, как ты сильно меня напугал!
Он гладил ее рукой по голове и все шептал:
– Подсолнушек, мой Подсолнушек! Сколько ж мы с мамкой твоей хлопот тебе доставили!
– Не говори так, дед! – улыбнулась Катя сквозь слезы – ты поправляйся, главное, слышишь?!
– Ты, Катя, наказ мой исполнила? Достала ли то, что я просил?
– Да, дедушка, я спрятала их! А может, тебе нужно было привезти?
– Да зачем они мне здесь? – улыбнулся Виктор Ильич – тебе они нужнее будут. Ты девушка экономная, с мозгами, найдешь им правильное применение.
– Когда выпишут тебя, я все отдам!
Виктор Ильич не смотрел на внучку, а Катя и не заметила того, что на его лицо будто тень легла.
– Ну, все, Катюшка, поезжай домой, чего тут делать, в больнице! – сказал он ей после того, как она буквально заставила его съесть бульон.
Вернувшись в поселок, Катя еще издали увидела сидящую на скамейке знакомую фигуру. Ей хотелось развернуться и уйти – так она боялась, что не сможет сдержать себя и кинется на нее… Ту, которая когда-то начала рушить их с дедом жизнь, а сейчас продолжала это делать.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.