«Самое страшное одиночество — не иметь истинных друзей».
Фрэнсис Бэкон
И в школе сидели за одной партой в самом конце класса, мы не отдалялись друг от друга ни на минуту. Уроки тоже делали вместе, все делали вместе: ходили, гуляли, танцевали под дождем, смотрели на небо с дымками облачков, прятались за стволами деревьев, воссоединяясь на опушке широких полей.
Магия детского взгляда
Помню, она всегда смотрела на меня изучающим взглядом, будто видела меня первый раз, сдвигала свои тонкие и негустые брови, нахмурившись, но от этого ее черты не становились менее мягкими, а оставались все такими же приятными. Под наклонившимися лучами солнца ее губы смыкались в одну прямую черту, а золотые волосы растекались по ее плечам, скользили вниз, словно брызги оседали в волосах от разбивающихся волн о скалы. Ее устойчивый образ стал в этот момент принимать протестующий вид.
Только знающий и истинно понимающий, изучивший ее повадки, любящий человек мог уловить нотки ее настроения, ощущать все прекрасное, возникшее от природы в ней. Когда становилась серьезнее, это придавало ей еще большей изысканности, неподражаемой харизмы, личико становилось еще красивее, рыжие живописные веснушки наливались краской, волевой подбородок прекрасно сочетался с глубокими чувствами и детской непосредственностью. Ее практический ум возжелал нечто большее, чем я мог себе позволить в ту ропотную для нас минуту, она была безгранична. Настя не была красива, она была больше чем красива!
Когда чувства больше, чем просто слова
Я вспоминаю ощущения — самое главное, что нам не нужно было обязательно думать, на какие темы говорить и что сказать друг другу, все шло само собой: куда сходить, как выглядеть, не нужно стараться нравиться, мы и не знали, что об этом надо думать.
Я вспомнил, когда она обижалась, Настя была не капризная — она делала все, чтобы нам было хорошо вдвоем, не старалась быть хорошей для меня, была такая, какой был и я. Мы были одним целым, мы были простыми и настоящими, без требований и претензий. Так все просто. Когда она обижалась, а обижалась она часто, глаза у нее становились ярче, а прищурившись, она как бы показывала свое недовольство, давала сигнал, всем видом показывала, что она меня порицает. Чувство собственничества сотрясало, но от этого мне было только приятно принимать такую форму осуждения от близкого родного человека, я порхал и вдохновлялся. Мы были в полной гармонии друг с другом, вселенная сделала нам подарок, но судьба развела нас по разные стороны от совместного крепкого счастья, что тут еще добавить.
Утраченный мир
Конечно, я переживал — это мягко сказано, словами не передать: страдал, блуждал, замолчал, остался теперь в размышлениях наедине с собой. Когда за парту посадили девочку Ксюшу, я долго присматривался и мучительно хотел найти в ней то, что видел похожее с Настей, увы, но этому не суждено было сбыться, так все сложно предсказуемо, когда растешь и начинаешь это осознавать. Абсолютно такое больше невозможно повторить снова. Жизнь одна, а размышлений наберется аж на пять.
Я отчётливо вспомнил это отягощающее ощущение, когда за соседней партой рядом сидит уже не знакомый тебе человек; полыхающая тоска наполняла меня одиночеством, не с кем было поделиться своими переживаниями, в душе образовалась пустота, которая со временем наполнила меня и стала неотъемлемой частью моей жизни, следуя за мной повсюду точно тень. Стыдно, слишком не по-мальчишески — кому есть дело до детских ранимых судеб, время все лечит, все вскоре забудется, и жизнь закипит новыми красками вновь, так думал и я — Галерон.
Возвращаясь к прошлому, те минуты, мгновения, дни и годы, мое сердце не покинула отчетливая приветливая красота, все это время она не отпускала меня, она всегда со мной: она исчезает и возрождается вновь, не успев угаснуть, учит меня понимать ветра, реки, поля, облака. Наступило время больших перемен, воспоминания о Насте разбудили во мне желание слушать, созидать, отдавать, не брать и получать, а с трепетом наблюдать и ожидать.
Вот так вот, привет Паскалю Киньяру, попал в точку, история прям практически про меня) Прочитал, вспомнил Настю, вспомнил детство и теперь не могу забыть ни Настю, вернувшись к детству и утраченным радостям. Хорошие теплые воспоминания, не готов теперь морально мириться с тем, что у меня отобрали. Завелся. А если я что-то задумал, то непременно должен реализовать. Сложно теперь меня будет остановить. Есть одно важное правило — лучше сделать, чем не сделать и потом жалеть.
Путь к внутреннему освобождению
И это были не скупые пару слезинок, это был град настоящих мужских слез, был, видимо, сильный шок. Я не психолог, описываю свои эмоции как умею. Не помню, когда последний раз плакал, судя по всему это было очень давно. Люди думают, что я чёрствый, самовлюблённый эгоист, закрытый, надменный, холодный, но темпераментный и страстный.
Плакал, когда не стало бабушки, по линии Карамаликовых. Оплакивал ее долго, полгода не мог прийти в себя, я тогда тоже был маленький, было тяжело, но здесь было что-то другое, я просто не мог остановиться, непонятное, мне не хотелось переставать плакать в тот момент, сладко приятно было, почувствовал себя человеком. Накопленные за все эти годы обиды, осознав сейчас и теперь и думая о ней, все выплакал, посмотрел в зеркало, вытер лицо ,улыбнулся и после этого вышел из ванной другим человеком.
Теперь я не мог не думать о ней, она разбудила мои чувства, о которых я позабыл когда-то, не осмеливался больше считал это постыдным и не достойным похвалы. Тогда я не знал и не понимал в силу возраста, не мог их правильно преподнести, выразить и не испугать, сегодня я решил, что пора проснуться и делать, если не сегодня, тогда когда....
Передо мной нарисовалось ее детское лицо, веснушки на щеках, все ее повадки и черты характера были отображены на ее лице, словно гравюрный оттиск воспоминаний и событий с ней отпечатался на мне, ее любовь ко мне отражалась в ее глазах, пусть и детская ранимая, зато такая не поддельная.
Как у Киньяра:
Руки исчезли. Она взяла его руку. Ее горячие губы обожгли его рот. Он снова ощутил запах мокрого шерстяного пальтишка. Было жарко. Стояло лето, но это было уже не то лето. Того лета больше не будет никогда. Как никогда не будет и других времен года, ибо они уже не смогут вместе переживать их, не смогут вместе открывать их для себя, а осы на разогретых солнцем фруктах не будут жалить их обоих, а река больше не разольется, скрыв под собою поля до самого горизонта, и никогда больше не усядутся они бок о бок на каменную скамью, сетуя на этот паводок, лишивший их встреч на островке и жалких неумелых объятий.
Удивительно, ведь вспомнил ее, свою Настю, и как я мог ее забыть? Это было лучшее время, что со мной могло произойти, великолепное время. Когда ты маленький, время, кажется, не летит, оно замирает и стоит, ты уверен в своей исключительности, все время мира подвластно только тебе, ты властелин времени и мироздания, только ты в порядке исключения творец чего-то нового, непокоренного, неповторимого.
Остается теперь только подбросить монетку и уповать на удачу. Шутка)
Другие рассказы Франсуа де Галерона: