Кот всё же хочет продолжить свои размышления (Э.Гофман писал: «М. прод.», то есть «Мурр продолжает»).
Автор безумной теории о пушкинском авторстве комедии «Давным-давно» начинает свои рассуждения с обещания поэта написать «роман на старый лад» и, как представляется ей, опровергает слова С.М.Бонди, что «своего обещания Пушкин, как известно, не выполнил и такого произведения не написал».
При этом, совершенно не стесняясь, подтасовывает факты. Удивляясь, что в «Евгении Онегине» «в широкой панораме жизни первой половины XIX века практически отсутствует эпохальное событие – война 1812 года», она делает совершенно неожиданный и парадоксальный вывод: «В этом центральном, великом произведении Пушкина нет ничего случайного [это, разумеется, совершенно справедливо]. Если в 1824 году в III главе он говорит, что мечтает написать роман со счастливым концом, то в 1827 году Пушкин уже прямо сообщает о написанной комедии. В "Отрывках из писем, мыслей и замечаний" есть маленькая заметка: "Путешественник Ансело говорит… о какой-то комедии, лучшей изо всего русского театра и ещё не игранной и не напечатанной. В сем… случае Ансело чуть ли не прав!" Кто мог об этом узнать, если не сам автор?» О чём идёт речь?
Статья «Отрывки из писем, мысли и замечания» была опубликована без имени автора (но это-то совершенно точно Пушкин) в альманахе «Северные цветы на 1828 год». Процитирован её фрагмент, вот как он выглядит полностью (прошу прощения за большую цитату, но иначе никак): «Путешественник Ансело говорит о какой-то грамматике, утвердившей правила нашего языка и ещё не изданной, о каком-то русском романе, прославившем автора и ещё находящемся в рукописи, и о какой-то комедии, лучшей изо всего русского театра и ещё не игранной и не напечатанной. В сем последнем случае Ансело чуть ли не прав. Забавная словесность!» Пушкин пишет о Ж.-Ф. Ансело, французском драматурге и публицисте, который в своей книге «Six mois en Russia» («Шесть месяцев в России») расхвалил роман Ф.В.Булгарина «Иван Выжигин», грамматику Н.И.Греча и комедию… «Горе от ума» (в то время действительно «ещё не игранную и не напечатанную»). Пушкин счёл необходимым отделить отзыв о комедии от других (отношение его к Булгарину и Гречу хорошо известно), а у «исследователя» получается, что Пушкин собственным произведением бахвалится!
По мнению автора, Пушкин мог написать комедию, потому что читал «Записки» Н.А.Дуровой (то, что прочёл он их в 1836 году, а комедию, как явствует из её же доказательств, написал в 1827-м, конечно же, неважно!), а Гладков, признававшийся, что «Записки» «не имел терпения дочитать до конца», не мог (замечание Гладкова о его «влюблённости в эпоху», естественно, игнорируется). Однако тем, кто воспоминания Дуровой читал (а я их читала – с интересом, но без особенного наслаждения), сразу видно, что у героини комедии и реально жившей женщины общим является только одно – обе были «кавалерист-девицами» (хотя о подлинной биографии Дуровой сейчас умолчу); даже служила Дурова не в гусарском, а в уланском полку, и ушла она в армию задолго до вторжения Наполеона. «Человек берет прототипом героиню "Записок", которые он даже не удосужился прочитать», - пишет «искусствовед», напрочь забывая авторское: «В героини лихой, мажорной гусарской комедии реальная Дурова явно не годилась» (при этом, по страницам воспоминаний Гладкова, совершенно ясно, что если он и не читал «Записок» Дуровой, то биографию её знает хорошо).
Я не буду приводить бесчисленных (и по бо́льшей части смехотворных) параллелей между комедией и произведениями Пушкина (думаю, достаточно одной: «В "Евгении Онегине" главный герой из-за дяди оказывается в деревне. В пьесе из-за дяди – дал обет – приезжает Ржевский. В обоих произведениях дядя, дающий сюжет, невидим. Он за кадром»).
Или вот такое рассуждение: «Сюжет с переодеванием не раз привлекал внимание Пушкина. Это и "Барышня-крестьянка", и "Домик в Коломне". Там – мужчина, переодетый в барышню [где именно? Двусмысленность получается!]. Здесь – барышня, переодетая в мужчину. Поэт любил рассказывать анекдоты. А чем не анекдот эта история, написанная легко, с юмором». Всё верно, конечно. Только вот сюжет «девушка-гусар» и сам по себе не один раз обыгрывался в водевилях девятнадцатого века, и вовсе не оригинален.
Подчас «исследователь» пускается в такие рассуждения, которые, мягко говоря, удивляют. «Если допустить, что поэма [а почему вдруг "поэма"?] принадлежит перу Пушкина, почему она могла остаться неподписанной? Здесь причина, как представляется, может быть в Надежде Дуровой, прототипе главной героини, с которой Пушкин познакомился лично» (приводятся хорошо известные сведения, что Дурова действительно бежала в армию «за любовником», о чём, кстати, в её «Записках» нет ни слова).
А дальше неожиданное заявление: «Если предположить, что пьеса принадлежит перу Пушкина, то это произведение могло быть как законченным (относительно), так и черновым (общая идея, отдельные стихи, сюжетные мысли – вариантов множество). Гладков, возможно, не зная, с чем он имеет дело, мог их привести в ранг законченной пьесы (пьеса довольно серьезно была переделана в сценарий)». Как профессор Преображенский спрашивал, «кто на ком стоял», так и я не пойму, кто что переделывал, да ещё хочу спросить, где же, по мнению «искусствоведа», пряталась комедия целый век, пока её откуда-то не извлёк Гладков?
А мне представляется, что ещё одно доказательство невозможности написания комедии ни Пушкиным, ни кем-либо из его современников - диалог в самом её начале (он и в фильме сохранён):
«Мими. Тебе бы стать актёркой, Шура!
Полина. У них вся жизнь - сплошной роман...
Шура. Нет, это не моя натура...»
Как могла бы барышня-дворянка в 1812 году воспринять предложение пойти в актрисы? Только как оскорбление. А Шурочка лишь замечает, что это не для неё, – явно менталитет человека ХХ века. И, конечно, ещё явный анахронизм, замеченный очень многими, - кукла Светлана: имя стало популярным после баллады Жуковского, впервые напечатанной лишь в 1813 году; вряд ли поэт пушкинской поры мог написать такое!
А что же всё-таки с авторством? Ну хоть немного!
Все желающие могут найти в интернете статью М.Ю.Михеева «Дело о "плагиате": пьеса Александра Гладкова о кавалерист-девице», фрагмент из коей цитирует «исследователь», но, как всегда, вырвав из контекста кусок, рассказывающий о съёмках фильма и имеющий мало общего с посылом самой статьи. А в ней подробно рассказывается о работе автора над пьесой, о том, как его действительно ещё в 1940-ые годы обвиняли в использовании сценарного плана других авторов, но признали эти обвинения необоснованными. Впрочем, кому интересно, найдёт всё сам. В статье приведена и оценка комедии, данная Ю.К.Олешей: «Это гениальный фарс. Это лучшая русская историческая пьеса».
Потом о не-авторстве Гладкова заговорил Э.А.Рязанов, который, по его словам, не мог заставить драматурга дописать текст для эпизодов, которые отсутствуют в пьесе, но необходимы для фильма.
Не буду говорить о степени моего доверия к словам Рязанова (по моему мнению, он в последние годы наговорил много никчёмного, а подчас и недостойного), хочу только остановиться на одном его утверждении, что вот-де сам он играючи («у меня ушла на это неделя») написал всё, что требовалось, а автор не смог: «Я понял, что да, наверное, действительно всё-таки это не он написал».
Бог им, обоим ныне покойным, судья. Но я всё же хочу указать на один грубый ляп, допущенный именно в рязановском тексте. В эпизоде, когда бежавшая из дома Шурочка едет к армии, она встречает раненого офицера, передающего ей пакет («Порученье, мне данное фельдмаршалом»), а потом получивший пакет генерал горько скажет: «Фельдмаршал приказал нам отступить». А кто же отдал этот приказ? М.И.Кутузов был произведён в генерал-фельдмаршалы уже после Бородина, 30 сентября 1812 года. Мне могут возразить, что в фильме – самое начало войны, армией командовал М.Б.Барклай де Толли. Но он стал фельдмаршалом только в 1814 году! Неувязочка...
Так что не будем верить бесконечным и нелепым выдумкам. А лучше ещё раз посмотрим фильм… Или пьесу, которая иногда появляется на сцене.
************
И напоследок – небольшое дополнение к статье.
Наверное, все помнят замечательное исполнение главной роли Л.И.Голубкиной (мне довелось ещё и в театре её Шурочкой увидеть). А я сейчас хочу показать первых исполнительниц роли, игравших ещё в годы войны.
Е.В.Юнгер - самая первая, участница ленинградской премьеры 7 ноября 1941 года. Благодарю комментатора, который помог найти фото:
И три другие:
М.И.Бабанова – сыграла роль в 1942 году в театре Революции, эвакуированном в Ташкент; а в августе 1941-го участвовала в радиопостановке: фрагменты пьесы звучали из уличных репродукторов между фронтовыми сводками;
Л.И.Добржанская (все помнят её изумительных кино-мам) – впервые сыграла Шурочку в Свердловске, тоже в эвакуации, тоже в 1942-м, в Театре Красной Армии;
Т.А.Битрих (впоследствии актриса Малого театра Т.А.Еремеева) – играла роль в Тамбове; добавлю ещё, что в книге мемуаров «В мире театра» она приводит фрагменты своей переписки с автором пьесы и очень тепло вспоминает о встрече с ним.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь