«Вот странность с этими французами — то бишь с комедиями ихними. Уж каких только не видели — и каждый раз смешно. Вроде бы и совсем глупость несусветная, а весело. Ну, думаешь, клюква, а сам от смеха пузыри пускаешь. Как бы и нам так наловчиться, а то ведь иные наши комедии впору хоть в крематории демонстрировать. Э-э, скажете, такой смех нам не нужен. Глупый то есть. Утробный. Легкомысленный. Но — спрошу я на чистом французском: а пуркуа бы и не па? Как-никак — витамин «Ю»: от морщин помогает».
«Феллини как-то прикинул, какое немыслимое количество метров пленки поглощает кинокритик, и весело изумился: «Неужели у кинокритика такая же клеточная структура, такая же физиология, такая же нервная система, как у любого другого человека?». Намек понятен. Вяжите меня, братцы. Или, во всяком случае, не забывайте, что перед вами в каком-то смысле — записки сумасшедшего».
Читаем «Спутник кинозрителя» 1988 года (№ 12):
«Феллини как-то прикинул, какое немыслимое количество метров пленки поглощает кинокритик, и весело изумился: «Неужели у кинокритика такая же клеточная структура, такая же физиология, такая же нервная система, как у любого другого человека?».
Намек понятен. Вяжите меня, братцы. Или, во всяком случае, не забывайте, что перед вами в каком-то смысле — записки сумасшедшего.
Действительно — странноватая работенка: профессиональный созерцатель. Выходя из полутьмы кинозала — своей неестественной среды обитания,— поневоле начинаешь воспринимать реальную действительность как один большой шикарный гэг, пущенный со скоростью 24 кадра в секунду. И наблюдая очередной жизненный идиотизм, смекаешь, что это какой-то киномеханик-сапожник перепутал части или проекционный аппарат корежит пленку. Ведь всамделишная жизнь так часто отдает дешевой киношкой...
На мой взгляд, современный критик в идеале — это джокер. Ни к какой масти не принадлежащий, пренебрегающий выслугой из шестерок в тузы и бьющий любую карту. Такой вот шутник, ухмыляющийся, словно Чеширский Кот. Чуть кривая улыбка выдает питомца Страны Чудес 70-х.
Конечно, не всем это понравится. Но в большой колоде жизни, в азартных ее играх надобны и такие. Хотя бы для пущего разнообразия. Для вашего интереса — хотя бы и охотничьего. И мне даже интереснее. коли вы со мной не согласны, поскольку жизнь тем и хороша, что мы все такие разные. А мест в ее огромном кинозале хватит на всех» (кинокритик и журналист Алексей Ерохин).
«Меня зовут Арлекино»
СТЕНКА НА СТЕНКУ
«О том, что этого парня зовут Арлекино, вы, наверное, уже слышали, поскольку разговоры о фильме шли уже с год, дразня воображение. Ну, как же: се*с. Изнасилование почти крупным планом. Ощущалось даже некоторое замешательство в неких кругах: не привык, дескать, наш зритель, чтоб эдак-то... И еще несколько лет назад без ножниц цензуры тут бы не обошлось.
Но если вам покажется, что фильм «Меня зовут Арлекино» — род наглядного пособия для выяснения дилеммы «льзя-нельзя»,— я вам не собеседник.
А вот если вы хотите пристальней вглядеться в лицо современной молодежи — дело другое: тогда этот фильм для вас.
Картина разворачивается впечатляющая: вовсе не о трудовых успехах и великих стройках помышляет эта юная поросль, занятая в основном досужим шатанием и умелым мордобитием. И, например, мне лично эти ребятки очень, мягко говоря, малосимпатичны — но постараться их понять, тем не менее, нужно. Потому что тогда и в себе кое-что углядим.
Видите, пригородная «команда» — «вагонка» под предводительством Арлекино метелит не кого попало. Их кулаками водит своеобразная идеология. Подвернулся доморощенный наци — но ушам его. «Металлисты» расдискотечились — в рог их, да чтоб ни один не ушел. Хиппарь книжку читает — остричь его! Бестолковая — но программа. И не просто мордобой, а, как сами они выражаются, акция. И мало кто им практически угоден.
Откуда же это неприятие непохожих ровесников, откуда же такая уверенность в праве на скорый суд?
Да, житуха у «вагонки» в принципе невеселая, как можем мы судить по быту самого Арлекино: нечистая коммуналка, за окном которой день и ночь гремят поезда: затурканная нескладной женской судьбою мать; наконец, просто-напросто бедность, элементарная материальная бедность, которой мы, увы, не обделены, несмотря на первополосные газетные заголовки.
Да, невесело. Но почему же тянет срывать свое зло, свою жизненную неудовлетворенность на других, на непохожих? По молодости, по глупости, по недомыслию? Если бы только...
Это ведь столь долго вколачивавшаяся в головы сограждан идея неустанной борьбы («кто не с нами, тот против нас») дает свои отравленные плоды, это постоянное прежде деление общества на правых и виноватых отзывается гнилою отрыжкой, это популярное долгие годы стравливание народа стенка на стенку аукается теперь волчьим оскалом юных лиц. И неужели у вас хватит совести сказать, что это только их проблемы, боль и вина? Тут, право, есть о чем подумать.
«Воры в законе»
НАШ ТРИЛЛЕР ПРО НАШУ МАФИЮ
На мировых футбольных чемпионатах дают теперь специальный приз за самый быстрый гол. Самое быстрое киноубийство года — в фильме Юрия Кара «Воры в законе», на третьей минуте.
Но это еще только цветочки.
Как вам понравится раскаленный утюг на голом животе? А перепиливание ножовкой собственной руки? И плюс перестрелки, драки, жестокая месть и прочие приметы трудовых будней уголовного мира на живописном фоне отечественных субтропиков.
Вы спросите привычно: куда смотрит милиция? Она внимательно смотрит на своих клиентов, сноровисто перенимая их передовой опыт и стараясь не отрываться от их же коллектива. Такая служба, понятно, «и опасна, и трудна», однако вполне способствует получению очередных погонных звездочек. Благо, и прокурор очень даже в курсе, и судье сколько надо дадено. Попался, правда, один честный лейтенант, да и тот плохо кончил.
В общем, наш зритель, изрядно поднаторевший относительно нравов западной мафии, может вздохнуть облегченно: наконец-то и у нас все «как у людей». В смысле — на экране. В натуре-то, как постепенно выясняется в течение последних трех лет, еще вопрос: кто кого опережает по этой части.
И вот в телевизоре Брежневу вручают очередную награду, а тут мафиози торгуются: дескать, у моего человека в милиции план горит — так ты выручи, сдай из своих кого-нибудь. И понятие «воры в законе» оказывается гораздо шире традиционно-жаргонного, приобретая вдобавок зловеще буквальный смысл, поскольку люди, призванные стоять на страже закона, торгуют им направо и налево.
Режиссер Юрий Кара хорошо начал, поставив фильм «Завтра была война» в пору, когда в обществе только-только начались откровенные разговоры о сталинщине.
И он смело продолжил, сняв теперь актуальный остросоциальный боевик о советской мафии и коррупции, расцветшей в благоприятных условиях черноморского побережья и всесоюзно прогрессировавшего паралича совести.
Да, вы увидите триллер, увлекательно-жесткое зрелище. Причем литературный первоисточник (картина сделана по мотивам рассказов Фазиля Искандера), хоть и изрядно препарированный согласно правилам игры киножанра, привнес в фильм оттенок чуть ироничной романтизированности. Такова, скажем, роковая любовь подпольного воротилы Артура (в его роли Валентин Гафт, еще раз убеждающий нас, что он может сыграть все) и маняще-очаровательной Маргариты (у юной Анны Самохиной блестящие данные для поприща кинозвезды).
Прогнозирую, не боясь ошибиться: «Воры в законе» имеют реальный шанс установить новый рекорд зрительского спроса, превзойдя кассовые достижения прежних боевиков.
Вы только учтите: в финале фильма вас ждет кровавая развязка!
«Комментарий к прошению о помиловании»
…Сегодня он, привыкший к обзору с высоты казенного кабинета или из окна служебной «Волги», словно заново видит родной город, отчасти не узнавая его и не понимая.
Странные, неведомые песни молодежи на перелицованном Арбате. Девушки в кафешке — в меню не указанные, но готовые к употреблению. Молитва в соборе — горят в полутьме свечи, как горят они и на предрассветном рынке, освещая товар торговцев цветами, и если прежде Христос изгонял торгующих из храма, то теперь само торжище причудливо и парадоксально оборачивается призрачным подобием храма посреди ночного мрака мегаполиса. Такая ли, сякая — но жизнь, а Теплякову — ни спеть, ни согрешить, ни помолиться, ни покаяться... Везде он — чужой, ничей.
Он чужой для неприкаянных и смутных юных, чьи бессвязные метания может истолковать только плоско-начальнически: «Я понял так: вам нужно молодежное кафе».
Да какое кафе — им хотя бы мало-мальского смысла нужно, раз веры уже никакой, «потому что все, что можно было, вы продали», как бросает в лицо Теплякову на ночной улице рыжая девчушка-дворняжка, наивная воительница. И ни сказать ему в оправдание нечего, ни сделать — единственный робкий жест участия вызовет в ответ мерзкое кривлянье кучки юнцов...
Способ разговора, выбранный авторами фильма со зрителями, лишен внешней занимательности и требует определенного ответственного усилия, терпеливого сотворчества. Не всех, вероятно, устроит такая форма общения — неторопливая, без сюжетных «завлекалочек» (на телеэкране «Комментарий...» смотрелся бы лучше).
Но не все же спешить сломя голову — порой важно и притормозить, внимательно оглядевшись по сторонам, коли есть в распоряжении хоть денек воли.
«Воскресный день в аду»
ЧЕЛОВЕК КАК ОН ЕСТЬ
В фильме «Воскресный день в аду» кое-кто может ощутить привкус занятного боевика на тему последней войны. Но, к счастью, картина далека от чистого жанра так называемых «военных приключений».
Эти самые «военные приключения» уже достаточно себя дискредитировали и в литературе, и в кино, поскольку представляли собою обычно заурядные ремесленные поделки откровенно конъюнктурного плана.
Даже не вспоминая конкретных названий, вы без особых затруднений можете восстановить в памяти некий среднестатистический фильм из жизни наших доблестных воинов на полях Великой Отечественной. Как правило, это спецгруппа десантников, выполняющих крайне особое задание, от которого, по меньшей мере, зависит исход второй мировой войны.
Впрочем, в случае с фильмом Витаутаса Жалакявичюса данный стереотип опровергается с ходу. Героям картины, беглецам из фашистского концлагеря, дана, конечно, определенная фора, однако счет тут идет не на количество метко выпущенных пуль, а на меру самообладания. Ведь, оказавшись волею судеб на пляже рядом с беспечно отдыхающими врагами, беглецы проходят чудовищную проверку на мужество и выдержку.
Их поведение в этой экстремальной ситуации явно опровергает мнение одного из персонажей — священника,— высказанное по ходу фильма: «Человек подобен скоту, отданному на убой. Разница лишь в том, что чело¬век несчастнее».
Нет, и в самом горьком несчастье, и в самом безвыходном положении человек тем и отличается, что не хочет покорно идти на убой, и покуда живет в нем искра собственного достоинства, он готов бороться, сопротивляться, жить...
«Пока безумствует мечта»
УЖ ТАКОЕ ВОТ КИНО...
Хороший писатель Василий Аксенов ухмылялся в усы. На подмосковном летном поле среди допотопных аэропланов колобродила пестрая массовка, обряженная по моде начала века, из динамиков неслась развеселая песенка, заглушая команды режиссера, а Василий Аксенов довольно ухмылялся в свои рыжие усы, поскольку приятно же сознавать, что вся эта чудная заваруха создана твоим воображением, творится по твоему сценарию.
Мне, безусому репортеру, ухмыляться было не во что, но удержаться, тем не менее, трудно. Уж такое вот кино.
В небе безмятежно сияло июльское солнышко 1978 года. Шли съемки фильма «Пока безумствует мечта».
Русский советский писатель Василий Аксенов ухмылялся не многозначительно. Просто радовался. А вскоре он уехал в Америку. И не обещал вернуться. Уж такое вот кино.
Впрочем, что касается собственно кино, то нетрудно было сообразить: «кина не будет». Не положено. Возбраняется. Нет, вряд ли представители властей предержащих пытались искать аллюзий и «политики» в музыкальной ленте о русских авиаторах начала века. К чему такие хлопоты: просто, если Аксенов «там», то его имя не должно присутствовать «здесь» (кроме как в известном контексте). И картина перешла на положение «затоваренной бочкотары», рассыхающейся на задах торговой подсобки.
Но вот писатель все еще «там», а фильм по его сценарию — вот он, на наших экранах. И мир не рухнул. Правда, смотреть этот забавный мюзикл сейчас все-таки немножко грустно. И ухмылка выходит невеселой.
Впрочем, вам вовсе необязательно брать это в голову. Кино — и ладно. Ну, минуло десять лет. Знакомые лица актеров. Ролан Быков и Эммануил Виторган совсем как они же нынешние. А вот Николай Караченцов — совсем еще Коля. А Владимир Басов — он уже и не дожил... А так-то кино вполне веселое: чего ж не ухмыльнуться?
«Дни затмения»
ЭТОТ МИР СЕРЬЕЗНО БОЛЕН
Древнее понятие конца света, уже много веков не дающее покоя человечеству, нынче стремительно теряет статус футурологической легенды и обретает все более конкретные параметры, тревожно угадывается в атмосфере планеты. Вот так в пору солнечного затмения вдруг примолкают птицы, холодные сквозняки пробегают по-над травою, и люди в смутном беспокойстве бесцельно выходят на улицы, или, наоборот, забиваются в уголок поглуше, и призрачная тень совершает свое мановение, смущая души...
Что это: покамест только предупреждение или уже репетиция? какой звонок по счету прозвенел? сколько осталось?
«За миллиард лет до конца света» — называется повесть братьев Стругацких, мотивы которой использованы в фильме Александра Сокурова «Дни затмения». Миллиард, конечно, немало для вас персонально, но в пределах вселенского дня это, возможно, считанные мгновения, а потому «нам всем пора подумать», как говорит по ходу картины один из ее героев, врач Дмитрий Малянов.
Врач — ах, неслучайно это, коли здесь, в пропыленном среднеазиатском городишке, пациенты психушки если чем и отличаются от заурядных граждан — то только своим спокойствием (уже спокойствием?); коли здесь тягостная маета растворена в воздухе, и под ногами содрогается почва («видно, кому-то мы очень не нравимся»), и причудливый коллаж странных происшествий связан какой-то абсурдной и тревожной логикой, и гротескный нонсенс непостижимого отзывается в душе щемяще знакомо...
Малыш, который все время ест булавки,— а рентген ничего не показывает; собачий скелет на людском погосте рядом с облупленным бюстом; нелепая конструкция с девизом «Партии Ленина — слава» средь пыльной выжженной полупустыни, близ обшарпанных халуп. И покуда с пластинки брежневский голос звучит насчет «красоты и благородства дел и поступков настоящего советского человека», «нового человека, революционера, ленинца, труженика и борца» — руки листают альбом с фотографиями фюрера, а на борту водоплавающей посудины, неуклюже отчалившей в сторону обетованного брега, крупная надпись: ОГНЕОПАСНО.
Смешенье племен и языков: ночной шепот на армянском, месса в радиоэфире на итальянском, шофер-солдат, вдруг заговоривший по латыни. Смешенье воспоминания и предчувствия, любопытства и страха, сущего и вещего, осязаемого и запредельного — а где, впрочем, предел этого мира, мающегося тяжким неопознанным недугом?
Непросто, но — надо думать обо всем этом нам, людям, пережившим эпоху затмения.
«Дорогое удовольствие»
ФИРМА ВЕНИКОВ НЕ ВЯЖЕТ
Говорят, будто бы Карамзина однажды спросили: «Николай Михайлович, а как бы вы, автор многотомной «Истории государства Российского», охарактеризовали бы эту самую историю только одним словом?». Тот подумал минуту и вымолвил: «Воруют...».
Байка, конечно, анекдотец, но, право же, не без изрядной доли истины. Куда денешься — воруют, и по сию пору воруют, не случайно едва ли не первостатейные герои нашего экрана последних лет — всякого рода жулики, разномастные проходимцы и мошенники. Вот и фильм «Дорогое удовольствие» — опять же про них, родненьких. Традиционная наша сатира, мягко переходящая в незлобивый юмор, что, видимо, неизбежно: разве можно на полном серьезе обличать атмосферные осадки и бичевать расположение планет?
То же самое и с отечественным махинаторством, которое по своему постоянству явно может потягаться с законами природы. Одна надежда — на смену климата.
Покуда же остается только привычно пошучивать с разной степенью остроумия. Что и делается в фильме «Дорогое удовольствие».
Пошучивается над затурканными бедолагами инженерами, за гроши обремененными никому не нужной псевдоработой и пытающимися скоротать бездарно-трудовой день в сортире за шахматами.
Пошучивается над НИИшной убогостью, над обшарпанным до сарайного состояния «храмом науки», где вчера травили тараканов, сегодня — крыс, а завтра, глядишь, доберутся и до сотрудников.
Пошучивается и над преуспевающим, хорошо сплоченным и весьма прилично обеспеченным кланом «рука-руку-мойщиков», ушлых доставал, которые «могут все», поскольку это как раз та фирма, которая веников не вяжет, а получает навар путем взаимоперераспределения материальных ценностей.
В роли главного дельца здесь опять-таки занят Валентин Гафт, однако тутошняя компания выглядит вполне травоядно по сравнению с огнестрельными хищниками из картины «Воры в законе». Благополучная, сытая, богатая братия с, прямо скажем, весьма небогатыми представлениями о «красивой жизни»: ванна живых раков, порнушка по «видешнику», пиво баночное, девочки в полубикини — такова, в трактовке авторов фильма, нашенская «хай лайф». Ну, нехай...
И над высоколобыми как бы интеллектуалами отчего же не пошутить: говорят они о «высоком» и демонстративно едят сырой овес, а на деле-то давным-давно повязаны с этим пошлым махинаторским кодлом. Ну-ну. В общем, все до смешного плохо.
Так что же — посмеялись и разошлись? А почему бы и нет?
Или вы, в рассуждении валового удовлетворения чувства социальной справедливости предпочли бы, чтоб в финале дачку с пирующими барыгами оцепили милицейские «Волги», и бравые оперативники шустро защелкали наручниками? Невелика была бы кинодоблесть, учитывая наши реалии. И с этой точки зрения юмору «Дорогого удовольствия» не откажешь в трезвости.
«Долой коммерцию на любовном фронте»
ПОЧЕМ МУЖ?
«Долой коммерцию на любовном фронте, или Услуги по взаимности» — название для фильма, что и говорить, заманчивое. Кое-что обещающее. Впрочем, сразу успокоим бдительных моралистов: вкусить запретного плода в этой комедийной ленте им не придется.
Тут, в фильме М. Солодухина (кстати, питомец Эльдара Рязанова), состоящем из двух новелл, дела чисто житейские, махинаторско-матримониальные.
В первой новелле (поставлена она по отдельным мотивам рассказа М. Зощенко «Не надо спекулировать») простодушная комсомолочка 20-х годов сдает личного мужа в аренду за пять червонцев, решив, что сие куда целесообразнее, нежели продавать свою частно-собственную коровенку. Довольно быстро она об этом пожалела, — но, возможно, и напрасно, поскольку мужик ейный немедля обнаружил свое мещанское нутро, а вот бравая буренка, напротив, показала себя особой весьма передовой, подняв в воздух планер, с которым прежде всей комячейкой не могли управиться.
На означенном планере мы переносимся в сугубую современность — и выясняется, что инфляция делает свое дело и мужья тоже дорожают: тут супруг отдается в залог уже за две тысячи.
Что ж, справедливо: ведь, как говорится по ходу картины, все-таки мужчина играет некоторую роль в личной жизни.
Комедийный уровень здесь где-то на уровне 16-й полосы «Литературной газеты» (недаром она то и дело упоминается), имеющей массу поклонников, которых этот фильм, вероятно, вполне удовлетворит, тем более если учесть нынешнее кинобезрыбье по части юмора.
«Господин оформитель»
КРАСИВАЯ ТАЙНА
«Господин оформитель» зачинается мистическим танцем-пантомимой — и эта гибельная терпкость декаданса будет сопровождать вас в течение всей картины, вплоть до автомобиля-призрака на ночном мосту, слепящего фарами, летящего в опрокидывающееся лицо художника Платона Андреевича, познавшего страшную тайну, которая...
Впрочем, нет, позвольте осечься, недоговорить: негоже априори раскрывать козыри авторов фильма, которые поведут с вами изящную и красивую игру. Уж не обессудьте — вам же интересней будет. Я же только чуть прокомментирую правила предложенной игры, слегка приуготовлю, настроя вас,— и не более.
Итак, Россия, канун первой мировой войны. Двадцатый век пока еще только на календаре, по хронологии же духа — идет закат минувшего столетия, гибель целой эпохи, чья агония окрашена в роковые цвета увядания: не выжить черной розе в бокале золотистого «Аи». Но эта обреченность обставлена возвышенной символикой и трагической красотою, и боль мирового надлома обретает свойства причудливой гармонии в гениальных строках поэтов и получает вечную жизнь в капризных прозрениях художников.
Таков реальный фон происходящего на экране, его культурно-исторический подтекст, который непременно нужно иметь в виду. А это, с грустью замечу, не всем будет доступно, поскольку массовое наше просвещение тут не может послужить достаточным подспорьем: уж очень рьяно в свое время потрудились мы в сбрасывании с бронепоезда современности подлинных драгоценностей, а теперь вот злобимся на «элитарность», которая, на самом-то деле, всего лишь подлинная норма знания.
Впрочем, символика «Господина оформителя» доступна на разных уровнях. И если вам недостанет эстетических ассоциаций, и не уловите вы легкого ироничного оттенка этой игры, то уж чисто эмоционально вы откликнетесь на странную красоту происходящего и, отвлекшись от своего повседневного рацио, дадите волю интересу разгадать сей инфернальный ребус.
Так или иначе — но, надеюсь, вы поймете, что «Господин оформитель» не живописная картина давно ушедшей эпохи, а игра-размышление о вечных ценностях бытия, которое оформлено может быть совсем по-разному, но во все времена надобно — если вспомнить классический «Балаганчик» Александра Блока — уметь отличить живую кровь от бутафорского клюквенного сока, поскольку в наших жилах, как ни странно, течет и то и другое.
«История одной биллиардной команды»
ХОТЯ И НЕ ОЧЕНЬ СТРАШНО
Сдается мне, что нас зрелищем набитого качественными продуктами супермаркета не очень-то испугаешь. При виде штабеля салями мы не начинаем трижды плевать через левое плечо — «сгинь, нечистая», не убежим в панике прочь.
Такова сугубо советская реальность — чем-чем, а уж сарказмами в адрес «общества потребления» мы сыты по горло, и начали последнее время трезво соображать: для того, чтобы было, что потреблять, нужно уметь и производить, а не только говорить всякие правильные слова... И вообще: хочется, знаете ли, попотреблять — в пределах элементарных потребностей.
Так что, учитывая специфику нашего сервиса и темпы выполнения Продовольственной программы, осмелюсь предположить, что при знакомстве с «Историей одной бильярдной команды» нашему зрителю придется сделать определенное усилие, дабы несколько абстрагироваться от насущного житья-бытья и не ориентироваться при восприятии этого фильма на содержимое собственного холодильника.
Жизнь и искусство — достаточно разные вещи, не так ли? Тем паче, что действие этой ленты-притчи происходит в совсем условном государстве.
Сделав эту поправку, вполне можно проникнуться чаяниями некоего ссыльного по имени Пачо, который хочет уберечь целомудренное население некой патриархально-заброшенной деревеньки на берегу океана от тлетворного дыхания цивилизации.
Дело в том, что на здещних жителей наседают «типичные атрибуты общества потребления», как-то: торговые автоматы, дискотека, супермаркет.
Показано сие вполне убедительно. Помните, как у Жванецкого: чтобы магазин снять — визу оформляли. Так вот — действительно оформляли: во всяком случае, сугубой достоверности этой кинопритчи здорово помогло участие двух зарубежных кинокомпаний — испанской и австрийской, что уже говорит само за себя. «Бензин ваш — идеи наши».
А что — хорошие идеи. Правильные. Кто бы спорил.
Как говорит Пачо о жителях деревни: «Конечно, можно было подумать, что я их обманывал. Даже если это и так, то с благородной идеей: дать им движение к цели в жизни. Пусть сама цель была, скажем, сомнительной... В конце концов, когда правильно организовано движение, цель можно поменять потом. В то время я так думал».
Ну, мы в свое время тоже так думали...
«Тугой узел»
ТРИДЦАТЬ ДВА ГОДА СПУСТЯ
По весне весело журчат ручейки, звенит капель, пионеры бодро мастерят скворечники, а октябрята радостно скандируют насчет первой ласточки, которая «в сени к нам летит». Идиллия.
Вот и политические «оттепели» мы склонны воспринимать в столь же восторженно-пасторальном духе — ну, как же: «Весна! Открывается первая рама!» — и очень удивляемся, когда эта самая рама вдруг резко захлопывается от порыва ветра, больно прищемив нам какой-либо существенный орган. А первой ласточке просто-напросто сворачивают голову.
Фильм Михаила Швейцера «Тугой узел», снятый в 1956 году, как раз и был такой первой ласточкой — долгожданной не для всех. Спустя тридцать два года мы получили возможность встретиться с ним: его ссылка окончилась.
Что же тогда, на заре «оттепели», так испугало наших идеологических блюстителей?
Нарушение «бонтона». Фильм жестоко ломал стандартную официальную легенду о постоянном «мудром руководстве», о непременном «единстве партии и народа», о «несгибаемой совести коммуниста» и тому подобных относительных абсолютах.
Вот хотя бы такая фраза — она настойчиво повторяется дважды по ходу картины: «С партбилетом в кармане честному человеку жить нелегко». Крамола! Это что же: выходит, принадлежность к партии и личная совесть могут вступать в противоречия? И требования партийной дисциплины могут идти вразрез с нормами нравственности? Выходит...
А взаимоотношения персонажей? Это что же — выходит, что принципы партийного руководства строятся по закону курятника: клюй ближнего, плюй на нижнего? Что ради выполнения спущенных сверху директив приходится человеку поступаться и достоинством, и честью, и самим здравым смыслом? Выходит...
А в сумме — это, что ли, вся система так причудливо и странно устроена, что извращает естественные и разумные человеческие контакты, превращает работу в надрывное тяни-толкайство и нравственно калечит людей? Выхо...
А вот и нечего!
Фильм «Тугой узел» был изуродован: в результате многочисленных купюр, переделок и пересьемок (скажем, секретаря обкома Курганова играл уже совсем другой актер, сугубо «положительного» имиджа) на экран явилось нечто под названием «Саша вступает в жизнь». И тихо кануло в забвение. А режиссер Швейцер зарекся снимать фильмы о современности. И вот только теперь его дерзкое детище предстает перед нами в первозданном виде.
«Тугой узел», конечно, устарел с точки зрения киноэстетики, но это прежде всего — фильм-поступок, одна из трудных верст на нашем долгом пути к истине. За что нам и следует отдать ему должное.
«Ассоциация злоумышленников»
ОХ, УЖ ЭТИ ФРАНЦУЗЫ... И ФРАНЦУЖЕНКИ
Кажется, в Японии был такой прецедент: жена подала на развод, поскольку муж, ехидный и бессовестный негодяй, досаждал ей тем, что на второй странице каждого детектива писал, кто в финале окажется убийцей. Суд ее иск удовлетворил.
Так вот: если, представляя кинокомедию, я заранее распишу, в каких именно местах вам предстоит смеяться, то... можно ведь и схлопотать. Нет уж, выбирайте сами, сообразуясь с собственным чувством юмора.
А так как «Ассоциация злоумышленников» комедия французская — выбрать будет из чего.
Вот странность с этими французами — то бишь с комедиями ихними. Уж каких только не видели — и каждый раз смешно. Вроде бы и совсем глупость несусветная, а весело. Ну, думаешь, клюква, а сам от смеха пузыри пускаешь. Как бы и нам так наловчиться, а то ведь иные наши комедии впору хоть в крематории демонстрировать.
Э-э, скажете, такой смех нам не нужен. Глупый то есть. Утробный. Легкомысленный.
Но — спрошу я на чистом французском: а пуркуа бы и не па? Как-никак — витамин «Ю»: от морщин помогает.
И вообще, если разобраться, смех сам по себе не может быть глупым. Потому что он драгоценен уже как таковой. И количество смеха, я уверен, постепенно переходит в качество жизни. Так что смейтесь от души, коли повезет.
Все же осторожненько приоткрою завесу над перипетиями «Ассоциации злоумышленников». Туманно этак намекну.
Без полиции здесь не обойдется — это раз. Кстати, полицейский — настолько традиционная фигура для французской кинокомедии, что даже удивительно, как им там в реальной жизни удается всерьез воспринимать представителей своих правоохранительных органов. Не исключено, что это даже облегчает борьбу с преступностью: французский вор, завидев ажана, наверное, просто валится со смеху, и бери его без хлопот, тепленького.
Хорошенькие француженки тут тоже присутствуют — это два. Полагаю, вам не нужно пояснять, что это такое: в их отношении мы все большие знатоки, как ни странно. Шарман — и все тут.
И, между прочим, одна из этих... хорошеньких-то... окажется... Знаете, кем?..
А вот не скажу!
«Данди по прозвищу «Крокодил»
СЧАСТЛИВЧИК ДАНДИ
Этот парень за три дня огреб восемь миллионов — причем, долларов. Молодец! А ведь, казалось бы, неотесанный малый, так сказать, деревенщина...
Да, именно восемь миллионов за три премьерных дня собрал «Данди по прозвищу «Крокодил» в кинозалах Соединенных Штатов. Подобный же успех ожидал Данди в Европе, теперь и наш зритель явно поспешит раскошелиться.
В чем же тут фокус? Откуда такой успех на фоне всемирного, как принято считать, охлаждения публики к кинематографу?
А разгадка донельзя, до обидного проста. Она столь же проста, как прост этот широкоплечий честный малый Данди, австралийский охотник. Она столь же проста, как просты мы сами в глубине своей души.
Сколько бы ни было на свете замысловатых идей, над какими сложными жизненными коллизиями ни ломали бы мы голову, распутывая подтексты и нюансы действительности, но вот перед чем мы наверняка не устоим — так это перед самой что ни на есть простодушной сказкой, перед немудреной милой байкой об Ай-Да-Парне-Которому-Везет. Незамысловатый храбрый портняжка нам неизбежно симпатичен: он и одним махом семерых побивахом, и ростом вполне с нас, и не семи пядей во лбу, и комплекции отнюдь не атлетической.
Именно таков Данди, который может сноровисто управиться не только с кровожадным крокодилом, но и с коварным загадочным биде; который и в асфальтовых джунглях Нью-Йорка умудряется без особых проблем воспринимать мир столь же непредвзято и простодушно, как и в родных австралийских лесах.
И простодушие это, если вдуматься, дорого стоит: оно, может быть, и есть истинная норма человеческого самоощущения, задавленная в нас всяческими страхами, комплексами, заботами и невзгодами. Коли не мудрствовать лукаво, нам ведь тоже хочется быть такими спокойными везунками. И девушку в случае чего выручить из крокодильей пасти, и чтобы оказалась она при этом вполне красоткой...
Что — с вами так не бывает? Все больше одни крокодилы попадаются без симпатичного присовокупления? И в «джунглях» ваших куда мрачней? И вот этак играючи пройтись навстречу любимой по головам метрополитенной толкучки (да еще чтоб все под вашими каблуками поощрительно улыбались) вам не дано?
Ну, не всем же так везет, как Данди. Порадуйтесь хоть за него» (Ерохин, 1988).
Автор статей в этом номере «Спутника кинозрителя» - кинокритик и журналист Алексей Ерохин (1954-2000).
(Спутник кинозрителя. 1988. № 12).