«Странным образом начальные кадры этого фильма… заставляют вспомнить зарубежную мелодраму 20-30 годов, ее персонажей, стилистику, сюжетосложение. Ночь. Гроза. По каменным джунглям города пугливо пробегает женщина. В сверкании молний мы видим — раз, другой, третий, — как торопливо расклеивает она объявления: «Одинокая женщина желает познакомиться...». Вернулась домой. Отблески молний высвечивают стены пустынной квартиры. И почти тотчас — звонок в дверь. «По объявлению. Откройте, пожалуйста». Входит подвыпивший бродяга. В мокром пиджаке, наброшенном на грязную майку... Пошлый, развязный, страшный. Вовсе не «жених». Может быть, даже грабитель».
Читаем «Спутник кинозрителя» 1987 года (№ 8):
«Одинокая женщина желает познакомиться»
«Странным образом начальные кадры этого фильма, снятого в 1986-м на киностудии имени Александра Довженко, заставляют вспомнить зарубежную мелодраму 20-30 годов, ее персонажей, стилистику, сюжетосложение. Ночь. Гроза. По каменным джунглям города пугливо пробегает женщина. В сверкании молний мы видим — раз, другой, третий, — как торопливо расклеивает она объявления: «Одинокая женщина желает познакомиться...». Вернулась домой. Отблески молний высвечивают стены пустынной квартиры. И почти тотчас — звонок в дверь. «По объявлению. Откройте, пожалуйста». Входит подвыпивший бродяга. В мокром пиджаке, наброшенном на грязную майку... Пошлый, развязный, страшный. Вовсе не «жених». Может быть, даже грабитель.
Неудачно начинает одинокая женщина (Ирина Купченко) свой отчаянный брачный эксперимент. Опрометчивое объявление распахивает двери в ее квартиру. Уже заходил и другой соискатель. Уже пионеры, своеобразно истолковав вопль одиночества, берут шефство над героиней и поют ей ободряющую песенку: «Вместе весело шагать по просторам». Побитый гладильной доской, вышвырнутый из дома, бродяга, как назойливый поплавок, выныривает вновь и вновь: на пороге, под окном, на скамеечке, ночью и на рассвете. Он — бывший цирковой артист, разбившийся во время выступления, ставший инвалидом, брошенный женой и тяжко пьющий. Она — преуспевающая портниха из ателье мод. Казалось бы, ничего близкого, общего нет у героев, кроме одиночества и неустроенности личной жизни.
Можно представить себе, сколько противоречивых мнений вызовет в зрительской аудитории этот странный «брачный вариант». От гневного его неприятия, осуждения мягкости и доброты женщины до острого презрения к опустившемуся мужчине (во всяком случае, все эти негодующие эмоции я ощутил в кинозале).
Однако к иному взывают авторы фильма. Они вовсе не собираются с тщательностью бюро знакомств подобрать на наших глазах идеальную супружескую пару. Не случайно и в сигнале «SOS» одинокой женщины нет деловитого перечисления ее внешних данных, возраста, достатка, привлекательных черт характера и аналогичной «заявки на мужчину», печальным образом напоминающей... продуктовый заказ. Нет, пробить стену одиночества, суметь выслушать, взглянуть без предубеждения на другого человека, который вовсе не обязательно станет твоим суженым,— вот что представляется им важным в этом романе опустившегося бродяги и модной портнихи.
Намерение благородное. По множеству прекрасных книг и киноисторий мы знаем, сколько душевного тепла, нежности, чистоты, высокой потребности и способности любить открывали нам подобные «случайные» встречи. Вспомните хотя бы новеллы Александра Грина, Брет Гарта, О'Генри. Узнавание, открытие человека — непременное условие и главный сюжет таких историй.
Но происходит ли подобное в картине, которую мы сегодня смотрим? На мой взгляд, лишь отчасти. И причиной, виной тому (если здесь применительно это слово) — образ, представленный нам на экране Александром Збруевым. В его герое не вершится этого открытия человека. Вся-то метаморфоза: от грязного — до отмытого под душем, от оборванного — до отутюженного, от пьяного в основном — до относительно протрезвевшего. Но и в протрезвевшем, одетом в ладный костюмчик, купленный сердобольной героиней, как-то неуловимо присутствует все тот же ханыга, прилипчивый, самонадеянный, нагловато эксплуатирующий ситуацию, созданную неосторожным объявлением одинокой женщины. Правда, он пускает слезу, канючит и впрямую излагает авторские постулаты: что-де вы знаете обо мне и почему не даете излиться душе?.. Но и в самом этом капризном требовании, и в последующем излиянии есть нечто, увы, не внушающее ни уважения, ни симпатии.
Иное дело — героиня Ирины Купченко. Актриса и в предложенных, подчас искусственных, обстоятельствах данной киноистории — удивительна. Она играет больше и шире отпущенного ролью. Как расправляет ее героиня плечи, обретает иную осанку, поступь, почувствовав за своей спиной пусть этого жалкого, «завалящего» мужичонку. Как светится ее лицо надеждой. Как истинно она добра. Готова к любви, которой, наверное, на этот раз не суждено сбыться... Ее героиня претворяет авторское задание, не декларируя, & проживая его душой, сердцем. В ней-то и светится эта пленительная возможность счастья, о котором мечтают многие.
«Детская площадка»
В этот дом принято входить не через порог, а через подоконник. Да-да, в окно. Очень удобно, комнатка на первом этаже, окно в эти летние месяцы всегда распахнуто во двор, на детскую площадку. И, слава богу, не обворуют, потому что выносить из дома в общем-то нечего, да и к тому же... К тому же юный Роман, с некоторых пор проживающий здесь у юной квартиросъемщицы Жанны, сам некоторым образом связан с воровской компанией.
Взрослые ведут себя в этом доме степеннее и ходят все же через двери. Однако без приглашения. Когда им вздумается. Или покажется необходимым. В двери входит сдержанный, чуть ироничный и наблюдательный Марат Павлович. В двери входит и сдержанный, чуть менее ироничный, но также все подмечающий Карпов. Марат Павлович — участковый милиционер. Карпов — профессиональный вор. Каждый из них по-своему заинтересован в судьбе Романа и Жанны. Оба — ловцы душ. И пара юных героев с первых же страниц этой экранной истории, как некая цель, оказывается в кинжальном скрещении мощных улавливающих прожекторных лучей — милицейского и преступного.
А юные герои не слишком защищены. Одиноки. Во всяком случае полностью предоставлены самим себе. Жанна — бывшая детдомовка. И Роман живет без родителей: неизвестно, где отец, мать завербовалась на далекую северную стройку, семнадцатилетний парень работает водителем машины «Скорой помощи», что до некоторой степени звучит здесь символично. В скорой помощи нуждаются сами ребята.
Фильм «Детская площадка» продолжает в нашем кино исследование сферы жизни подростков. Что же нового вносит кинокартина в художественное осознание проблемы, о которой мы уже привыкли частенько говорить штампами, назидательно или же заискивая перед загадочными, мятущимися, «непознанными» натурами металлистов, рокеров и прочих представителей неформальных объединений молодежи?
«Детской площадке» как раз свойственно здравое стремление к некоему опрощению разговора. Жанна и Роман предстают перед нами вполне обыкновенными ребятами, так сказать, на уровне своего кое-как освоенного среднего образования. Книжек они как будто бы не читают. В консерваторию и на вернисажи точно не ходят. Впрочем, и «металла» на себе не таскают. Зрелости они достигли разве что... физиологической, половой. Едва приглянувшись друг другу, со сноровкой и природным инстинктом птиц, они свивают семейное гнездо, вовсе не зарегистрированное в актах гражданского состояния. В отличие от птиц не проявляют тотчас родительских инстинктов и бездетно порхают друг к дружке через окно, нося в клюве хлебушек насущный. А однажды... и ворованные сережки.
Гнездо это, символично приютившееся по соседству с детской площадкой, оказывается незащищенным от ветров жизни, а точнее от криминального сюжета, в который вовлекают авторы фильма юную пару. Роману и Жанне приходится несладко. Конечно, вовсе не обязательно с неумолимостью рока каждый шофер «Скорой помощи» должен становиться соучастником квартирной кражи. А каждый наивный и неопытный юноша попадать в тенета коварных рецидивистов. Это — киносюжет.
Но бесспорно одно: в героях, представленных нам в «Детской площадке», невелика сила сопротивляемости злу, их ранняя самостоятельность пока что не опирается на прочную нравственную основу.
Понравится ли вам фильм? Лично у меня есть к нему и претензии: по части отдельных сюжетных ходов, узнаваемых по прежним, «чужим» картинам ситуаций, самой манеры игры взрослых актеров.
А вот дебютанты Дарья Шпаликова и Вадим Любшин, исполняющие в «Детской площадке» главные роли, живут на экране просто и естественно. Новые лица, появившиеся на небосклоне нашего молодежного кино, они прочно вошли в сюжет прямо с реальной улицы, как мы и увидели в фильме, отделившись от компании сверстников, чтобы рассказать нечто, о них и о себе.
Это второе поколение известных кинематографических фамилий, заставляющих с волнением вспомнить молодых героев фильмов шестидесятых годов. «Мне двадцать лет» по сценарию Геннадия Шпаликова, где Станислав Любшин сыграл Славу, рабочего парня с заставы Ильича. «Когда деревья были большими», где Инна Гулая, мать Даши Шпаликовой, сыграла Наташу, деревенскую девушку, также выросшую без родителей. Какое интересное сравнение! Как отличаются друг от друга эти сверстники из разных десятилетий, «отцы» и «дети» восьмидесятых годов...
«Двое на острове слез»
Мелодрама — жанр, казалось бы, очень далекий от настроений и проблем сегодняшней молодежи. И все-таки «Двое на острове слез» — ярко выраженная молодежная мелодрама. Поставленная известным документалистом Виктором Дашуком (это его сценарный и режиссерский дебют в игровом кино), картина напоминает редкостный по форме мелодраматический кинорепортаж.
Мелодрама любит обстоятельства чрезвычайные, поступки — решительные. В начале картины на железнодорожной станции находят подкидыша, грудного младенца, в одеяльце которого записка: «Мальчика зовут Ленчик. Простите, люди!».
Затем, много-много лет спустя, на речном острове (это он станет символическим «островом слез») происходит грехопадение деревенской девушки Ольги, и случайный обольститель Сева сбегает от нее на байдарке. Ольга пытается избавиться от ребенка, прыгая с обрыва, поднимая речные валуны и перетаскивая домашние тяжести. Но ребенок рождается и, прозванный Стрижом в память о птичьих гнездах на острове, через несколько лет оказывается в центре любовного и семейного треугольника.
Вместе с Ольгой его образует Ленчик, бывший подкидыш, вернувшийся со службы в десантных войсках и усыновивший Ольгиного сына. Его образует и Сева, бывший обольститель, ставший опытным хирургом, вернувшийся из длительной загранкомандировки на новом легковом автомобиле. Но судьба словно бы отомстила Севе за его предательство на острове слез. Первая жена погибла в альпинистской экспедиции, вторая — ушла к близкому другу. И теперь Севу, узнавшего, что у него есть сын, неодолимо тянет к Ольге и Стрижу.
Сам по себе (вне сопутствующих мелодраматических обстоятельств) треугольник этот вполне тривиален. Как и персонажи, выступающие в традиционных амплуа «циника», «благородного мужа» и растерянной женщины — жертвы страстей.
Правда, полновластный автор фильма, сценарист и режиссер, проглядывая цепь событий, настаивает на том, что ни одна ошибка не проходит бесследно и неумолимо (закон мелодрамы!) тянет за собой вторую, третью...
От Ленчика-подкидыша в одеяльце мы приходим к маленькому Стрижу, чувствующему себя одиноким при двух «отцах». От мимолетного любовного свидания на острове — к несчастной любви троих. Узнаём, что опасно строить семейную жизнь, не испытывая взаимной любви, что сберечь такую семью сложно, а разбить — не стоит ничего. Все это, разумеется, травмирует ребенка, хотя окружающие его не пьют, не сквернословят и дерутся только один раз, в финале.
И все же какой нравственный выход из этой ситуации? Жить — во имя ребенка — с нелюбимым? Жить — вопреки желанию ребенка — с любимым? Можно ли все же отыскать достойное решение?
Не знаю. Вот если бы не начала разматываться цепь, если б Ленчика не нашли в одеяльце... если б байдарка проплыла мимо одинокой деревеньки...
Мне почему-то думается, что не решение этих сюжетных головоломок на «морально-этическую тему» прикует внимание зрителей. Фильм «Двое на острове слез» отличается от родственных по тематике картин повышенной степенью откровенности, с которой изображается интимная жизнь (это было отмечено уже самыми первыми зрителями).
Здесь — в отличие от не в меру пресных картин — без намека на ханжество демонстрируется и чувственное влечение к мужчине и влечение к женщине...
Но ответим откровенностью на откровенность. «Мировых рекордов» мы здесь не побьем. Да и стоит ли? Ведь человек, а не его организм, душа, а не физиология возвышают картину до художественного откровения.
«Осень»
...Вот посмотрели мы с вами несколько новых картин о любви. А ощущение такое, что как раз любви в них маловато. И у подростков «Детской площадки». И у эмоциональных героев из «...острова слез», которым уже ближе к тридцати. Нет любви и у сорокалетних героев «Одинокой женщины...». Одни только живут вместе (в смысле «любят»), другие — не живут (в смысле «не любят», так сказать, на данный, текущий момент).
В чем же дело? В бедности ли наших чувств или в скудости художественного постижения того, что мы чувствуем?
На экраны выходит фильм «Осень» сценариста и режиссера Андрея Смирнова, поставленный в 1974 году. Выходит практически заново, впервые, потому что в свое время он прошел «тридесятым экраном», в ничтожном количестве копий... И все-таки сумел завоевать симпатии большинства из тех зрителей, которым посчастливилось эту картину увидеть.
За что же ее невзлюбили в «оны годы», столь близкие от нас и так поразительно отличающиеся от нынешних дней? Невзлюбили за любовь. За то, что о ней рассказывалось с трепетной открытостью.
Внесу ясность. Если измерять любовь откровенностью «любовных сцен», то «Осень» с разгромным счетом проигрывает фильму «На острове слез». Более того, в «Осени» показано только то, что художественно необходимо этому рассказу. Но по «судейству» тех лет необходимое могло считаться необязательным.
Невзлюбили за любовь и преданность режиссера правде. Не «правде вообще» — ведь вошел же предыдущий фильм Андрея Смирнова «Белорусский вокзал» в классику лент, обращенных к теме Великой Отечественной,— а правде этой, данной истории, правде «Осени», которая потребовала от режиссера честного и любовного показа самой обыкновенной, в чем-то неказистой жизни глухой северной деревеньки, ее простых, неприукрашенных людей... «Неказистое» пересилило тогда любовное — в экранной судьбе картины.
Будем же считать это вчерашним, канувшим днем.
...В небольшую деревеньку, затерявшуюся среди лесов и озер, приезжают на несколько дней из Ленинграда — окунуться в осень, в тишину, побыть вдвоем тридцатилетние Саша и Илья. Приезд этот похож на отчаянное бегство: от города, его проблем, от одиночества Саши, расставшейся с мужем, от неуютного житья Ильи с нелюбимой женой. Позади у героев — общая школьная юность, первая любовь, от которой когда-то отвернулась Саша... Так что же их ждет теперь... впереди?
Любовная история Ильи и Саши далека от идиллии. Каждый день — это новая новелла о сложности и изменчивости проживаемых чувств. Порой кажется, что все развеется, как наваждение, обернется прозаичным и грустноватым адюльтером, разыгранным на лоне природы. Трудно все. Непросто.
А была ли любовь? Была. Есть. Мы чувствуем это прежде всего по Саше, которую Наталья Рудная одарила пронзительной силой переживания. Ей любить. А Илье решать. Кажется, что это не природа, а сама любовь то вспыхивает ласковым сиянием северного бабьего лета, то меркнет в осеннем ненастье и в проливных дождях...
Думается, что «Осень» один из лучших наших фильмов, раскрывающих любовь как главную и непреходящую ценность жизни. «Я давно хотел сделать фильм о любви,— говорил тогда, в 1974-м, Андрей Смирнов.— Человек не может быть духовно богатым, если он беден в любви. У моего героя оказывается достаточно мужества, чтобы понять это и переделать себя».
«И в звуках память отзовется...»
«Солнцем украинской музыки» назвал К. С. Станиславский выдающегося композитора, фольклориста и культурного просветителя Николая Витальевича Лысенко. Его оперы «Наталка Полтавка», «Тарас Бульба», вокальный цикл «Музыка к «Кобзарю» вошли в сокровищницу национальной музыкальной культуры. И вот на экране поэтическая картина о жизни и творчестве Лысенко, созданная довженковцами нескольких поколений.
Авторы сценария — поэт Иван Драч и Иван Миколайчук, актер, режиссер, сценарист. Это известные мастера поэтического направления в украинском кино. К среднему поколению принадлежит и Федор Стригун, исполнитель главной роли. А рядом целое созвездие молодых актеров: Людмила Шекель (Ольга Липская), Елена Караджова (Ольга О'Коннор), Ольга Сумская (Настя), Игорь Тарадайкин (Лысенко в молодости).
Поставил фильм один из старейших украинских режиссеров Тимофей Левчук, отмечающий в нынешнем году свое 75-летие. Творчество этого режиссера мы привычно связываем с военно-патриотической и политической тематикой. В этом русле — кинотрилогия «Дума о Ковпаке», «От Буга до Вислы», «Если враг не сдается...», «Мы обвиняем». Однако Тимофеем Левчуком поставлены и такие картины, как «Иван Франко», «Ошибка Оноре де Бальзака», «Семья Коцюбинских». …
В фильме промелькнут перед нами детские и юношеские годы Николая Лысенко в розовом поместье на Полтавщине. Именно там — в песенном фольклоре, обрядах и праздниках, творчестве украинских кобзарей — народные, национальные истоки музыки композитора. Учеба в Лейпцигской консерватории, встреча в Петербурге с Римским- Корсаковым, Мусоргским, Бородиным. Творческое общение с Чайковским, просветительская работа, создание народных украинских хоров окажут решающее воздействие на формирование молодого таланта.
Через вереницу лет, нелегких житейских бурь протянется лирическая тема фильма. Крестьянская девушка Настя, оперная певица Ольга О’Коннор, Ольга Липская в разную пору осветили любовью жизнь Николая Лысенко... Судьбу композитора и человека, показанную на сломе XIX столетия, авторы фильма стремились раскрыть как частицу исторической биографии народа.
«Жизнь одна»
Вы замечали, наверное, что под живописными картинами или портретами значится порой не имя художника, а школа, к которой он принадлежит. Не та, общеобразовательная, в которую каждый из нас ходил, а школа-направление, связанная единством взглядов и общностью художественных принципов. «Жизнь одна...» — это кинематографический портрет Сергея Апполинариевича Герасимова.
Портрет — именно «школы С. А. Герасимова». Не только потому, что он создан учениками режиссера, воспитанниками его мастерской Ренитой и Юрием Григорьевыми. И не потому лишь, что в фильме мы повстречаемся с герасимовцами всех восьми вгиковских выпусков его мастерской, среди которых Любовь Соколова и Лев Кулиджанов, Татьяна Лиознова и Яков Сегель, Людмила Гурченко, Наталья Фатеева, Николай Еременко и многие другие.
Главное же заключается в том, что «Жизнь одна...» — это рассказ об Учителе, соединившем в себе дар блистательного актера, крупного режиссера, проницательного драматурга. Это рассказ о герасимовской школе, воплотившей в себе одно из основных направлений советского кино.
Сергея Герасимова хорошо знали миллионы зрителей. Знала страна. По его фильмам. По неутомимой деятельности художника и гражданина. Он был нашим постоянным собеседником на страницах газет и экранах телевидения, в аудиториях многих форумов. Но портрет интересен, когда он узнаваемый и одновременно не виденный прежде, открывающий для зрителя новые черты изображенной личности. Именно такой художественный принцип избрали герасимовцы, рассказывая о своем учителе.
Мы увидим истоки этой жизни — южный Урал, заповедную красоту его озер. Услышим взволнованный голос Герасимова: «Родные мои озера — Чебаркуль, Кисегач... Для меня вот это дорого». Здесь формировалось его отношение к миру... И до конца жизни впечатления эти из раннего детства питали его представления о естественной красоте.
На берегу озера Чебаркуль, у вечернего костра увидим мы Тамару Федоровну Макарову, его и ее учеников. И вместе с ними будем слушать магнитофонную запись — голос Герасимова, читающею стихи Николая Заболоцкого. Мудрый, сокровенный, трогающий до слез эпизод картины.
Фотографии детства. На одной из них — мальчик лет десяти, а на стене, слева от него, большой портрет Льва Толстого. Кадр — пророческий в этой биографии. Годы и годы, многие десятилетия будет идти этот мальчик, юноша, мужчина, зрелый художник к главному деянию своей жизни — эпической картине «Лев Толстой».
Сегодня лишь хорошо осведомленные зрители знают, что начинал Сергей Герасимов свой путь в кино как актер мастерской ФЭКС (Фабрика эксцентрического актера) Г. Козинцева и Л. Трауберга. Перед нами пройдут короткие фрагменты герасимовских ролей в фильмах «Чертово колесо», «С.В.Д.», «Одна», а позже и «Маскарад».
Жаль, что короткие. Он смолоду был актером уникальной выразительности и точности экранного рисунка. За многие десятилетия ему довелось реализовать лишь малую толику этого дара. Но именно в нем — объяснение той дерзновенной и оправданной смелости, с которой он взялся за создание образа Льва Толстого в своем последнем фильме.
Во фрагменте, показанном авторами портрета (сцена в поезде), вы ощутите почти хроникальную достоверность в игре Герасимова, в атмосфере фильма, пока еще не оцененного по достоинству нашей просвещенной киноаудиторией.
Светлые, мажорные эпизоды картины «Жизнь одна...» рассказывают о становлении Сергея Герасимова — режиссера. «Семеро смелых», «Комсомольск», «Учитель» — в этих картинах формируется мироощущение художника. Тамара Макарова, Петр Алейников, Олег Жаков, Иван Новосельцев, Любовь Соколова... Вот самое начало того, что мы называем «школой Герасимова». Ее продолжит первый вгиковский выпуск, с которым режиссер создавал «Молодую гвардию»: Инна Макарова, Сергей Гурзо, Владимир Иванов...
Школа Герасимова — это поколения советских режиссеров и актеров. Вчера, сегодня и завтра нашего кино.
«Кто этот человек»
Этот шпионский детектив, поставленный известными мастерами польского кино Чеславом и Евой Петельскими, предназначен для истинных поклонников жанра. В нем нет прямолинейных ходов или авторских подсказок, которые все же проглядывают подчас и в самых запутанных киноисториях. Это не простенький субботний кроссворд, и когда за шахматной партией встречаются искуснейшие мастера, то и зрителю волей-неволей приходится или быть на их уровне, или же... мало что понимать.
События и поступки персонажей картины окутаны атмосферой таинственности. Вместе с героями мы движемся как бы на ощупь, в полумраке лабиринтов, искусно выстроенных польской и германской разведками. Здесь ложный шаг одной стороны может оказаться точно просчитанным другой стороной, выход — неумолимо вести в тупик. Надо сказать, что и главный герой картины Адам Ивиньский на равных со зрителем вовлечен авторами в сложнейшую, неясную для него самого ситуацию. И когда в конце концов он разгадает загадку, то убедится, что был не атакующим ферзем, а скорее слабой пешкой, заложником в крупной игре, которую вели другие.
События фильма начинаются накануне вторжения фашистских войск в Польшу. Адам Ивиньский, завербованный польской контрразведкой, получает задание разоблачить агента абвера, действующего среди офицеров варшавского разведывательного центра. Шпион скрывается под псевдонимом Вотан, и на его счету несколько провалов польской агентуры. Но кто этот человек — пока неизвестно. Руководство польского разведцентра подозревает небольшой круг лиц, куда входят высшие офицеры, красивая пианистка Мария Гоцлавска и... сам Ивиньский,— ведь не исключено, что он перевербован.
Таков начальный разворот интриги. Естественно, я не вручу вам ключ к ее разгадке. Отыскать его предстоит каждому из зрителей. И, поверьте, это будет нелегко.
Режиссерский дуэт Чеслава и Евы Петельских знаком нам по таким картинам, как «Сержант Калень», «Черные крылья», «Красная рябина», «Коперник», «Записки молодого варшавянина»...
А вот с Хенриком Таляром, сыгравшим Адама, большинство зрителей встретятся впервые. Актер дает нам возможность почувствовать незаурядную личность своего героя — не профессионала-разведчика, не «супермена», но человека, умеющего действовать хладнокровно и решительно в экстремальных обстоятельствах.
Эва Шикульска (Мария) не нуждается в представлении. Звезда польского и советского экрана, она снималась в наших картинах «Звезда пленительного счастья», «Объяснение в любви», «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского». Может быть, несколько необычно ее участие в детективной ленте? Но вспомните встречи с ней в остросюжетных польских комедиях «Ва-Банк» и «Ва-банк II» (Зоркий, 1987).
Автор статей в этом номере «Спутника кинозрителя» - кинокритик Андрей Зоркий (1935-2006).
(Спутник кинозрителя. 1987. № 8).