Рассвет уже накрасил губы,
И пост свой отдала луна.
Внутрях моих горят все трубы,
Признаюсь честно - с бодуна!
К тому не видел предпосылки,
Был вечер тихий - лепота!
Но уронив подряд две вилки,
Я сразу понял - неспроста.
Свои две сотые промилле
Хотел испить через кефир.
Но как противиться мне силе,
Что вдруг послала мне пузырь.
Сидел я в благостной истоме,
И вдруг звонка раздалась трель.
И крики: "Есть кто в этом доме?
Иваныч, открывай же дверь!"
Так фамильярно и фривольно,
Но с силой иерихонских труб,
И вот я, самопроизвольно
Пролил на пузо жирный суп.
Уж задыхался, подавившись,
В слюны обилье и слезЫ,
Но ты вошла, не потрудившись
В сенях снять грязные шузы.
Я был уже почти у Бога,
У врат апостола Петра,
И не туманит мозг тревога,
Уже не помню ни черта...
Я думал - песенка уж спета,
Но ты ударила под дых.
Вернулся споро с того света,
На паре золотых гнедых.
Очнулся... Проявились краски,
И отпустила ты захват.
Пакет с бутылкой. И колбаски
С ума сводящий аромат...
Раз не увидел кущ я рая,
Кисломолочку - в унитаз.
Эх, наливай и мне до края.
Ну что, красивая, за нас!
Рассвет уже накрасил губы,
И пост свой отдала луна.
Танцует солнце в стиле румбы.
Я выпью этот день до дна!
