Эту статью можно в какой-то мере считать перепечаткой статьи на Кью - "О Хармсе не случайно". Вернее, отредактированным вариантом статьи, из которой убрала всё личное. Ну почти всё. Вернуться к ней подтолкнула статья на любимом канале "БиблиоГрафия", где автор канала, Галина, знакомила своих подписчиков (значит, и меня😊) с книгой В. Шубинского - "Непонятый и легендарный Даниил Хармс. Биография «Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру» Валерия Шубинского". Статья Галины, как всегда, безупречна.
Прочла. Грустно... А Хармс, мне казалось, – это весело. Это воспоминания о юности сына, когда вся их разношёрстая компания ухахатывалась над поворотом сюжетов этого обэриута до мозга костей.
Маме взрослого подростка, чтобы не терять связи с сыном, нужно быть в курсе его увлечений. Стала читать и о обэриутах, и о чинарях - оказалось, что Хармс – это не всегда весело.
Хотя поначалу улыбалась. Ну как не улыбнуться, например, этому: "Я родился в камыше. Как мышь. Моя мать меня родила и положила в воду. И я поплыл. Какая-то рыба, с четырьмя усами на носу, кружилась около меня. Я заплакал. И рыба заплакала. Вдруг мы увидели, что плывет по воде каша. Мы съели эту кашу и начали смеяться. Нам было очень весело, мы плыли по течению и встретили рака. Это был древний, великий рак, он держал в своих клешнях топор…"
Или: "Я высокого роста, неглупый, одеваюсь изящно и со вкусом, не пью, на скачки не хожу, но к дамам тянусь. И дамы не избегают меня. Даже любят, когда я с ними гуляю".
Даниил Хармс — это самый известный псевдоним Даниила Ювачёва. Он придумал его еще в школьные годы. Псевдоним стал его официальным именем. Сначала Даниил просто дописал фамилию Хармс в свой паспорт, потом узаконил ее.
Еще во время своей учебы в школе Даниил Хармс писал стихи. Например, сочинил, к ужасу своей тетушки, забавный каламбур-однострочник:" Задам по задам за дам".
В отведенные ему 36 лет Хармс "уместил" две пронзительные любовные истории, годы непризнания, тюрьму, двухлетнюю ссылку, голод, камеру пыток, психиатрическую больницу и тяготы блокадного Ленинграда. Как при этом ему удавалось создавать хрустящие звонкой рифмой, искрящиеся необычным юмором сочинения для детей — загадка (Кстати, детей Хармс не любил и даже их побаивался)
Однако детям его стихи нравились :
"Кораблик"
По реке плывет кораблик.
Он плывет издалека.
На кораблике четыре
Очень храбрых моряка.
У них ушки на макушке,
У них длинные хвосты,
И страшны им только кошки,
Только кошки да коты!
Или вот такое воздействующее на детское воображение :
"Несчастная кошка"
Несчастная кошка порезала лапу
Сидит, и ни шагу не может ступить.
Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу
Воздушные шарики надо купить!
И сразу столпился народ на дороге,
Шумит, и кричит, и на кошку глядит.
А кошка отчасти идёт по дороге,
Отчасти по воздуху плавно летит!
Стихосложение для Хармса было своеобразной игрой, он будто жонглировал словами :
"Шел Петров однажды в лес"
Шел Петров однажды в лес,
Шел и шел и вдруг исчез.
"Ну и ну,- сказал Бергсон,
- Сон ли это? Нет, не сон".
Посмотрел и видит ров,
А во рву сидит Петров.
И Бергсон туда полез.
Лез и лез и вдруг исчез.
Удивляется Петров:
"Я, должно быть, нездоров.
Видел я: исчез Бергсон.
Сон ли это? Нет, не сон".
(Источник: https://multi-mama.ru/stihi-harmsa-dlya-detej/)
Хармс стремился превратить в волшебство и магию чуть ли не каждый шаг обыденной жизни. Вечеринки в кругу друзей начинались с того, что он доставал из-за пазухи аметист размером с грецкий орех, висевший на серебряной цепочке. По народному поверью, аметист обладает способностью уберечь его владельца от чрезмерного опьянения. Камень торжественно погружался в сосуд со спиртным напитком, Хармс шевелил губами, якобы произнося заклинания, только после этого аметист извлекался, а содержимое чарки выпивалось. Любил показывать фокусы, любил розыгрыши, которые иногда были на грани фола.
У Даниила Хармса были некоторые привычки, которые могли шокировать окружающих. Например, он очень любил совершенно голым подходить к окну и подолгу стоять у него. Иногда эти выходки заканчивались звонками бдительных соседей в милицию. Эти жалобы возмущали поэта: "Что приятнее взору: старуха в одной рубашке или молодой человек, совершенно голый"?
Хармс, несмотря на свою абсолютно светскую жизнь и не всегда адекватное поведение, был очень верующим человеком. В своих дневниках он часто обращался к Богу: "Боже! Что делается! Я погрязаю в нищете и в разврате. Я погубил Марину. Боже, спаси ее! Боже, спаси мою несчастную дорогую Марину".
В жизни Хармса и его второй жены Марины Малич был мистический случай. В июле или августе 1941 года всех женщин Ленинграда забирали на рытье окопов. Это были тяжелые работы, а сил у Марины было немного. Отказаться было невозможно, освобождение от труда давали только по очень веским причинам. Марина Малич вспоминала: однажды муж ей сказал, что сделает так, что ее не возьмут. Несколько дней после этого он ездил на кладбище, проводил у могилы своего отца по несколько часов, после чего возвращался очень возбужденный. В один из дней он вернулся со словами: "Я очень много плакал. Просил у папы помощи. И я скажу тебе. Только ты не должна говорить об этом никому на свете. <…> Завтра ты пойдешь туда, где назначают рыть окопы. Иди спокойно. Я тебе скажу эти два слова, они идут от папы, и он произнес эти два слова: "красный платок". Марина пошла на сбор, постоянно повторяя про себя эти странные слова. Можно сказать, что произошло чудо: её действительно освободили от тяжелых работ. Причины такого освобождения были совершенно непонятны.
Хармс панически боялся мобилизации.
Неизбежность мировой войны, в которую будет втянут и Советский Союз, стала ясна ему сразу после того, как Германия напала на Польшу. Это означало, что в этой войне понадобятся солдаты, начнется мобилизация…
И Хармс принимает меры. Он решает симулировать психическое заболевание, которое освободило бы его от призыва. В начале сентября 1939 года Хармс изучает и частично конспектирует несколько серьезных медицинских книг о психических заболеваниях. Подробно выписывает основные психические заболевания и их симптомы. Подает заявление в Литфонд с просьбой о помощи в связи с психическим заболеванием. 22 сентября правление Ленинградского отделения Литфонда рассматривает это заявление и удовлетворяет его. Было принято решение об устройстве писателя в стационар, а также о выдаче ему в качестве "пособия по нуждаемости" 500 рублей.
29 сентября Хармс ложится в нервно-психиатрический диспансер Василеостровского района. В больнице ему был поставлен спасительный диагноз "шизофрения".
"За время пребывания отмечено: бредовые идеи изобретательства, отношения и преследования, считает свои мысли "открытыми и наружными", если не носит вокруг головы повязки или ленты, — записали врачи в заключении при выписке. — Проявлял страх перед людьми, имел навязчивые движения и повторял услышанное. Выписан был без перемен".
Ненависть к Советскому правительству достигает на этой почве апогея. Он с нетерпением ждет смены Советского правительства, заявляя:
"Для меня приятней находиться у немцев в концлагерях, чем жить при Советской власти".
С началом Великой Отечественной войны окружающие слышат от него:
"Советский Союз проиграл войну в первый же день. Ленинград теперь либо будет осажден или умрет голодной смертью, либо его разбомбят, не оставив камня на камне. Тогда же сдастся и Балтфлот, а Москву уже сдадут после этого без боя".
Или:
"Если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не одену и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом. Если меня заставят стрелять из пулемета с чердаков во время уличных боев с немцами, то я буду стрелять не в немцев, а в них из этого же пулемета".
Нужно ли удивляться после этого его аресту?
Хармс прекрасно понимал, чем ему может грозить арест в военное время. И он сразу сделал ставку на психическое расстройство. Он был подвергнут предварительной психиатрической экспертизе в тот же день, когда его арестовали, 23 августа 1941 года. В "Акте медицинского освидетельствования", в графе "Психическая сфера" указывалось: "В обстановке ориентируется. Имеет навязчивые идеи, внимание понижено. Высказывает фантастические идеи". Предварительно был поставлен диагноз: "Психоз (шизофрения)". В заключение говорилось: "К физическому труду не годен. Следовать этапом может".
В середина декабря помещен в психиатрическое отделение тюремной больницы при "Крестах".
В 1942 году, 2 февраля — Хармс скончался в тюремной больнице.
Я намеренно не высказываю своего мнения: кто виноват – правительство или сам Хармс, но мне очень жаль, что этот талантливый человек так ушёл из жизни.
Миры Хармса - абсолютно абсурдистские. Они не укладывались в рамки простого и ясного мира построения коммунистического завтра. Но они завораживают своей "перевёрнутостью", своей непредсказуемостью. Вы читали его повесть "Старуха" ? Я с вашего позволения закончу статью отрывком из неё:
На дворе стоит старуха и держит в руках стенные часы.
Я прохожу мимо старухи, останавливаюсь и спрашиваю ее: «Который час?»- Посмотрите, - говорит мне старуха.
Я смотрю и вижу, что на часах нет стрелок.
Тут нет стрелок, - говорю я.
Старуха смотрит на циферблат и говорит мне:
Сейчас без четверти три.
«Ах, так. большое спасибо», - говорю я и ухожу.