В просторной трёхкомнатной квартире, отец единолично занимал две. В одной он устроил спальню, куда время от времени властным жестом приглашал мать, а затем Ирину. В другой - кабинет, библиотеку, комнату праздности, отдохновения от мирских забот. К слову сказать, телевизором отец тоже не брезговал, приобрел себе отличный экземпляр, подключил великое множество разнообразных каналов, дабы быть в курсе мировых событий, новинок кино и светской жизни Москвы.
Женщины, как не трудно догадаться, ютились все вместе, полагая что так оно и нужно, так все живут. Что положено льву, не положено ослу. Закон.
Часть 43
Начало
С большим трудом вымолив у отца позволения учиться, Ия долго и вдумчиво рассуждала сама с собой, какую именно профессию следует выбрать. Ни о рекламе, ни о финансах, ни о юриспруденции речь, разумеется, не шла, это родитель обозначил сразу:
— Если решила норов свой показать, доказать, что копейку можешь в дом принести, выбирай по себе. Дело должно быть такое, чтобы и не стыдно, и тебе, бабе безмозглой, доступно. Поваром иди или швеей. Воспиталкой еще можешь, в детсад.
Мать лишь мелко и часто кивала, прижав к груди тонкие, вялые руки, давно утратившие красоту и изящество. Мнения ее никто не спрашивал, но с появлением новой женщины отца в доме, она с удвоенной силой стремилась во что бы то ни стало угодить ему, поддакнуть, предугадать, быть полезной и ему, и этой, имя которой - Ирина, мать всегда произносила с придыханием, если не восторгом. Последнее особенно претило Ие, презиравшей мать и стремившейся покинуть родительский дом как можно скорее.
Часто бывало, лежа без сна, Ия мечтала о том, как уйдёт, не обернувшись ни разу. А позже не вспомнит, не взгрустнет, не затоскует.
"Скорее бы, скорее..." - думала она, слушая как ворочается во сне мать, как тихонько постанывает, бормочет Ирина.
Иметь отдельную комнату, пусть даже очень маленькую, Ия никогда не надеялась. Это было бы слишком смело, чтобы не сказать дерзко.
— Не за чем бабе свой угол. Она существо пустое, думать о высоком, мыслить в принципе, не способное. Пространство и покой только мужчине положены, по праву половой принадлежности. Потому как у мужчины мозг есть, а орган этот в отдыхе нуждается. Знать надо, такие-то вещи.
В просторной трёхкомнатной квартире, отец единолично занимал две. В одной он устроил спальню, куда время от времени властным жестом приглашал мать, а затем Ирину. В другой - кабинет, библиотеку, комнату праздности, отдохновения от мирских забот. К слову сказать, телевизором отец тоже не брезговал, приобрел себе отличный экземпляр, подключил великое множество разнообразных каналов, дабы быть в курсе мировых событий, новинок кино и светской жизни Москвы.
Женщины, как не трудно догадаться, ютились все вместе, полагая что так оно и нужно, так все живут. Что положено льву, не положено ослу. Закон.
— Папа, - тихо, но внятно, как было заведено, обратилась Ия к отцу однажды вечером, ‐ Могу я сказать?
— Говори! - милостиво позволил тот, отложив в сторону книгу.
"Морис Дрюон. Проклятые короли", - быстро прочла на обложке Ия.
Отец читал много, библиотеку регулярно, любовно пополнял, но пользовался ею единолично. Сколько бы ни просила Ия пустить её в святая святых, отец неизменно отказывал:
— Плохая идея. Забудь. То, что тебе можно, я получше твоего знаю. Сам выберу и выдам.
Примерно раз в месяц отец торжественно выдавал книгу, которую Ия, как правило, проглатывала раньше, чем ей светила новая. Всякий раз, открывая очередную, она замирала в предвкушении, но разочаровывалась, расстраивалась, чувствовала себя обманутой. Выбор отца не нравился ей, не доставлял удовольствия. Ие хотелось получить возможность брать то, что хотела, самой заглядывать в аннотации, решать что интересно, а что нет. Но отец не желал и слышать об этом.
— Много ты стала о себе думать, Ия. Вообразила невесть что. Ты у меня смотри, не зарывайся. А то на цепь посажу, - пугал он.
Ия знала - отец не шутит. Когда-то давно, она уже не помнила, что именно произошло, но мать ослушалась, даже посмела перечить и просидела на цепи у батареи целых два дня. Ия тогда очень испугалась, горько плакала, цеплялась на ноги отца, умоляла отпустить ее, но родитель присел перед ней на корточки и тихим, ровным голосом произнес:
— Если истерику не прекратишь, сядешь рядом. Будете у меня вдвоем как собаки жить. Хочешь узнать, каково это?
Ия немедленно замолчала, отрицательно помотала головой.
— То-то же. Прими урок и запомни, - отец потрепал ее по волосам и, встав во весь рот, широко зевнул, потянулся и подмигнул притихшей дочери.
"Война и мир", "Приключения Гулливера", "История одного города", "Замок", "Женщина французского лейтенанта" - все эти истории казались Ие скучными, лишенными изюминки. Душа жаждала жизни, страстей, чего-то такого, о чем девушка не имела ни малейшего представления, но о чем смутно догадывалась, заполучив совершенно случайно "Мадам Бовари" Флобера, а однажды "Сияние" Стивена Кинга.
— Говори, Ия! Излагай по существу! - поторопил отец.
— Я бы хотела заняться дизайном, - робко озвучила Ия.
—Дизайном? Это хорошо. Ладно. Денег дам. Учись.
Так неожиданно для себя самой, Ия обрела подобие свободы, смогла получить профессию. И радость от учёбы не мог испортить тот факт, что за нею словно тень везде и всюду следовала Ирина, выполняя жесткие, четкие указания отца.
Через несколько месяцев после рождения Ульяны, молодая мамочка все еще пребывала в прострации. Ни радости, на какого бы то ни было подъема, Слава не ощущала. Но злость, агрессию, раздражение, хроническую усталость и постоянное желание спать, в полной мере.
— Я так больше не могу! - первое, что слышал Наум, возвращаясь домой по вечерам.
Слава встречала его неухоженная, с всклокоченными волосами, в чем-то бесформенном, раздраженная и злая сверх всякой меры.
В квартире царил порядок, вкусно пахло свежей едой, но все это благодаря Татьяне Александровне, которую Наум нанял в помощь жене, невзирая на ее протесты.
— Я не хочу видеть в доме постороннюю тетку! - визгливо заявила Слава, после того как Наум объявил о том, что устал от грязи, ресторанной еды и всего того, чего Слава не замечает. Отказывается замечать.
— Слава, я не спрашиваю твоего мнения, я ставлю тебя в известность, - процедил Наум, чье терпение было на исходе.
Надежды на то, что родив, Слава изменится, таяли с каждым новым днем.
Она же словно не видела, как преобразилась сама и как неуклонно меняется Наум. В его глазах пропала нежность, уступив место брезгливости, холоду, недовольству.
— Слава, пора заняться собой, - весело сказал Наум однажды вечером, - положив перед женой годовой абонент в роскошный спортзал, что находился в соседнем доме.
— Ты намекаешь на то, что я паршиво выгляжу? - спросила Слава, оттолкнув абонемент.
— Я говорю прямо, - Наум положил свою руку на Славину, - ты перестала быть похожа сама на себя. Если тебе плохо, у тебя депрессия, я найду тебе психолога. Хочешь, бери Наташу, Дениса, Ульяну и поезжайте на море. Но бога ради, верни мне мою Славу. Тебя я не знаю и не хочу знать. Ты не моя женщина.
— Ах вот как?! - Слава выдернула свою руку из-под большой ладони Наума, резко, насколько позволяли габариты, вскочила, с грохотом опрокинув стул.
— Слава, прекрати, ты пугаешь дочку! - Наум закрыл руками лицо, опустил голову и задумался о том, почему же так происходит? Отчего одни женщины ведут себя так, а другие иначе? Почему его Слава вдруг оказалась из тех, кто распустился, утратил былую привлекательность, но имея все возможности, палец о палец не желает ударить, чтобы ее вернуть?
Надежда Ровицкая