Утопия в литературе — это картина некоего далёкого во времени или пространстве общества, живущего по неким идеализированным универсальным правилам. Короче говоря, это социализм или коммунизм. В наши дни, наверное, уместнее применять термин коммунизм потому, что социализм, объявленный в некоторых местах планеты построенным, достаточно себя дискредитировал. Именно коммунистическая утопия как сюжетная основа романа Ивана Ефремова "Туманность Андромеды" стала предметом этой и предыдущих публикаций.
Конечно, роман Ивана Антоновича "Туманность Андромеды" — это действительно полноценный роман с несколькими романтическими линиями, но это не вполне классическое повествование в жанре утопического романа, каким он оставался до конца Нового времени. Но и имеющие больше общего с художественной литературой ефремовские образцы утопического жанра вполне могут считаться в общем тренде.
Итак, за всеми вариантами социалистическо-коммунистической литературной традиции со всеми апелляциями к техническому прогрессу или социальной организации просматривается тема человека нового типа и ценности человеческого существования. Потому стоит далее разобрать тезис из заголовка статьи: общество, где жизнь человека ценится, но ничего не стоит.
То, что жизнь человека в изображённом в романе "Туманность Андромеды" обществе ценится можно увидеть, во-первых, из системы обучения и воспитания. И система организации основных видов деятельности, во-вторых. Образование через 2 тысячи лет бесплатное, как и всё остальное вокруг. Но этим и сейчас уже мало кого можно поразить, вопрос о целях и содержании. Про содержание можно узнать немногое, например, что школа даёт ученикам самое новое и актуальное из достижений науки и искусств. Весь образовательный процесс проходит в школах-интернатах. Посещение одной такой школы-интерната психологом и психиатром Эвдой Наль вместе с новой подругой историком и археологом Ведой Конг происходит в девятой главе с характерным названием "Школа третьего цикла".
Веда Конг скрылась за выступом, утащив подругу за руку.
— Это новое! Из той области, о которой толковал ваш Рен Боз на морском берегу.
— Школа всегда даёт ученикам самое новое, постоянно отбрасывая старое. Если новое поколение будет повторять устарелые понятия, то как мы обеспечим быстрое движение вперёд? И без того на передачу эстафеты знания детям уходит так бесконечно много времени. Десятки лет пройдут, пока ребёнок станет полноценно образованным, годным к исполнению гигантских дел. Эта пульсация поколений, где шаг вперёд и девять десятых назад — назад, пока растёт и обучается смена, — самый тяжёлый для человека биологический закон смерти и возрождения. Многое из того, что мы учили в области математики, физики и биологии, устарело. Другое дело — ваша история: эта стареет медленнее, так как сама очень стара.
Тут с общей продолжительностью у Ивана Ефремова какая-то путаница: дочь Эвды Наль, которой 17 лет и в гости к которой она приехала, учится в школе 3-го цикла. Дочь задала вопрос Эвде, почему первый из четырёх трёхлетних циклов называется нулевым. При этом на нулевой цикл принимают годовалых детей. В любом случае общее образование в интернате, в котором каждый цикл проходит в другом конце Земли в целях разнообразия впечатлений, заканчивается подвигами Геркулеса — 12 больших практических заданий, например, участие в экспедиции против опасных акул, появившихся у берегов Австралии, но есть задания и в чистом виде интеллектуальные. Получается, что главная цель образовательного процесса, включающего обучение и воспитание, это формирование людей, всегда готовых к подвигу. Звучит романтично, но есть плдозрение, что обычно не все после подвигов Геркулеса могут продолжить учёбу с выбором специальности по понятным причинам — подвиг для героя может окончиться его гибелью.
Что касается оршанизации всех видов дечтельности, то всё повествование говорится о том, что все жизнь устроена наилучшим обазом. И не в послюднюю очередь это касалось и обеспечению безопасных условий труда и повседневной жизни: и развитие медицины, и глобальная реконструкция природных зон, и воспитание ответственности, и т. д., и т. п. Казалось бы, всё прекрасно в самом продуманном и обустроенном обществе. Даже некоторая степень свободы есть не только для знаменитостей: если мать хочет сама хочет воспитывать своего ребёнка, пожалуйста, её отправят на Остров Матерей, чтобы не отсвечивала и не сбивала строй; если кому-то невмоготу по любым соображениям вместе со всеми "двигаться вперёд", для таких есть Остров Забвения, можно там жить дикарём, и даже с большой земли регулярно подкармливают. Понятно, что перспектив на будущее у всех этих островитян практически никаких. Но вот что смущает: почему в обустроенном обществе постоянно нужны подвиги? Как говаривал замкомандира части подполковник Соснин году этак в 1987 или 1988:
— Подвиг в мирное время — это когда один разгильдяй полез куда не надо, а другой разгильдяй полез его спасать.
Грубовато, но есть в этом рациональное зерно. А вот на Земле а-ля "Туманность Андромеды" на самую трудную изматывающую работу не пробиться из-за бешеного спроса, а если таковая связана с риском для жизни, количество желающих увеличивается в тысячи раз. И этот тезис звучит в устах разных героев несколько раз в романе при различных обстоятельствах. И, как бы в подтверждение тезиса, но не вместе с ним, приводятся примеры неизбежной гибели людей в связи с выполнением своего функционала.
Распределение облачных масс показало Дар Ветру, что стройка проходит над антарктической областью планеты и, следовательно, скоро войдёт в тень Земли. Усовершенствованные обогреватели скафандров не могут полностью сдержать леденящего дыхания космического пространства, и горе тому путешественнику, который необдуманно израсходует энергию своих батарей! Так погиб месяц назад архитектор-сборщик, укрывшийся от внезапного метеоритного дождя в холодном корпусе раскрытой ракеты и не дождавшийся прихода на солнечную сторону... Ещё один инженер был убит метеоритом – этих случаев нельзя ни предвидеть полностью, ни предотвратить. Постройка спутников всегда берёт свои жертвы — и кто будет следующим?..
Приведённый пример для наших дней довольно экзотический, но в других отраслях тоже сплошные подвиги с вероятным смертельным исходом.
Но самый показательный пример отношения к человеческой жизни — самовольный эксперимент руководителя внешних космических станций Мвена Маса и восходящей звезды науки Рен Боза. Фабула дела следующая: тайком проведён неразрешённый эксперимент с использованием редкой техники и энергии всех электростанций Земли за краткий период с совершенно невнятными результатами, гибелью четырёх добровольных помощников и колоссальной стоимости спутника. Оба экспериментатора тоже пострадали: Мвен Мас относительно легко, а вот Рен Боза фактически собирали по частям. Что интересно, когда начальству в лице председателя Совета Звездоплавания стало обо всём известно, самое большое, что его интересовало — был ли эксперимент удачен. По поводу гибели наблюдателей-добровольцев всё любопытство ограничилось вопросом: были ли предупреждены о возможной угрозе жизни. Собственно говоря, по поводу погибших только у Мвена Маса было что-то наподобие угрызений совести, но без фанатизма. Остальных в этом вопросе интересовало не больше того же, что и председателя Совета Грома Орма. Всё это напоминает шуточное указание молодому прорабу по оказанию первой помощи рабочему, упавшему с высоты, в первую очередь надеть рабочему каску на голову. Интересна мотивация для эксперимента у ответственного руководящего работника Мвена Маса, высказанная на заседании Совета Звездоплавания, которое можно приравнять к судебному:
— Изложите причины, побудившие вас пойти на это, — после паузы сказал председатель Совета.
Африканец снова заговорил, на этот раз со страстным волнением. Он рассказал, как с юности взывали к нему укором миллионы безымянных могил людей, побеждённых неумолимым временем, как нестерпимо было не попытаться сделать, впервые за всю историю человечества и многих соседних миров, шаг к победе над пространством и временем, поставить первую веху на этом великом пути, на который устремились бы немедленно сотни тысяч могучих умов. Он счёл себя не вправе отложить — может быть, на столетие — опыт только из-за того, чтобы не подвергать немногих людей опасности, а себя — ответственности.
Мвен Мас говорил, и сердце Чары билось сильнее от гордости за своего избранника. Вина африканца стала казаться не столь уж тяжкой.
Не стоит забыаать, что этот человек руководил в момент совершения преступления руководил внешними космическими станциями в обеспечение связи с инопланетными цивилизациями. Причём не гипотетической связи, а вполне конкретного обмена важнейшей информацией. Каково же мнение второго преступного экспериментатора Рена Боза, который после всех операций не мог быть на Совете?
Эвда Наль передала магнитофонную запись речи Рен Боза. Его слабый, задыхающийся голос загремел на весь зал через усилители. Физик оправдывал Мвена Маса. Не зная всей сложности вопроса, заведующему внешними станциями оставалось только довериться ему, Рен Бозу, а тот убедил его в обязательном успехе. Но физик не считал и себя виноватым. «Ежегодно, — говорил он, — ставятся менее важные опыты, иногда кончающиеся трагически. Наука — борьба за счастье человечества — так же требует жертв, как и всякая другая борьба. Трусам, очень берегущим себя, не даются полнота и радость жизни, а учёным — крупные шаги вперёд...»
Кстати, когда самого Рен Боза еле живого после эксперимента обнаружили и первые врачи давали диагноз, то "великого" физика чуть не отправили на тот свет. Но не хватило двоих врачей для консилиума смерти, который в обществе "Туманности Андромеды" должен состоять из 22 человек. А за некоторое время до описываемых событий решение об эвтаназии должны бы принимать 60 врачей. Кстати, у другого поборника социализма-коммунизма в его романе "Что делать?" тоже есть эпизод с подобным консилиумом смерти.
Поскольку всё важное в том коммунизме решается с участием общественного мнения, то Эвда Наль провела этакое замаскированное давление на суд в лице Совета Звездоплавания и его председателя Грома Орма, предоставив данные Академии Горя и Радости по народным высказываниям, и те оказались в пользу Мвена Маса и Рен Боза. Отсюда замечательный итог заседания, выраженный словами председателя Совета.
Члены Совета потребовали от председателя заключительного предложения. Тонкая жилистая фигура Грома Орма наклонилась вперёд на трибуне, и острый взгляд вонзился в глубину зала.
— Обстоятельства для окончательного суждения несложны. Для Рен Боза я вообще исключаю ответственность. Какой учёный не воспользуется предоставляемыми ему возможностями, особенно если он уверен в успехе? Сокрушительная неудача опыта послужит уроком. Однако несомненна и польза опыта. Она отчасти возмещает материальный ущерб, так как теперь эксперимент поможет разрешению множества вопросов, о которых в Академии Пределов Знания только ещё начинали думать.
Вот вам и ещё один аргумент в пользу того, что в романе мы столкнулись с некоей коммунистической элитой, которая под маской всеобщего равенства обладает невиданной привилегией не считаться с человеческими жизнями от слова совсем. Ранее по сюжету когда ещё Рен Боз и Мвен Мас только собирались проводить свой опыт и пытались найти поддержку у авторитетного члена Совета Дара Ветра, между ними троими состоялся интересный разговор. В том диалоге Рен Боз заявил, что люди для него не проблема, стоит ему объявить о наборе доброльцев на опыт со смертельно опасным участием, и к его услугам будут десятки тысяч молодых поклонников науки.
Изображение гипотетического коммунистического общества в романах Ивана Ефремова никоим образом не стоит интерпретировать как проявление критического настроя писателя и учёного в отношении марксизма-ленинизма. Наоборот, он всегда оставался в своём творчестве верен "единственно правильному учению". Однако, в некоторой степени его достаточно обоснованные предположения могли и обескуражить, и, скорее всего, отчасти обескураживали руководство страны. Правда о коммунизме, видимо, оказалась способна напугать даже самих высоко поставленных коммунистов.
Традиционное: заходите, читайте, смотрите, ставьте like, если понравилось, делитесь ссылкой в соц. сетях, ну и подписывайтесь на канал.