На нечетной стороне Трубниковского переулка стоят по соседству две усадьбы, построенные вскоре после Отечественной войны – в те самые годы, когда сгоревшая в «Грозе двенадцатого года» Москва отстраивалась заново. Об одной из них я рассказал в предыдущей своей заметке, вторую покажу сегодня.
Если взглянуть мельком, не вдаваясь в подробности, то может показаться, что два эти особняка – близнецы-братья. Они действительно очень похожи друг на друга, отличаясь лишь деталями оформлений. Но истории у них различны.
Впрочем, обо всем по порядку. Обязательно дочитайте статью до конца!
Большинство знает сегодняшнего моего архитектурного героя как…
…Дом Ильи Остроухова в Трубниках
Деревянный на каменном подвале, одноэтажный с мезонином дом выстроили вскоре после Отечественной войны на месте сгоревшего имения. Первым его владельцем был надворный советник Иван Петрович Солнцев (еще его фамилию писали как Сонцев или Солнцов) с супругой Елизаветой Петровной.
Дальше усадьба, как водится, несколько раз меняла хозяев – от гвардейских чинов до торговца табаком, перечислять которых нет особой необходимости.
Самое интересное началось в 1880-х, когда усадьба досталась Дмитрию Петровичу и Петру Петровичу Боткиным – совладельцам чаеторговой фирмы «Петра Боткина сыновья», детям известного купца, прозванного Пионером чайного дела в России, Петра Кононовича Боткина. И, к слову сказать, родным братьям знаменитого доктора Сергея Петровича Боткина, который предпочел негоциантству физиологию, хирургию и терапевтическое искусство.
Петр Петрович был известным меценатом и храмоздателем, а Дмитрий Петрович, помимо торговли, увлекся коллекционированием живописи, акварели и карандашного рисунка, причем в основном европейских художников. Сам он являлся при этом председателем Московского общества любителей художеств, членом Московского художественного общества и почетным членом Петербургской Академии художеств.
Неудивительно, что дом в Трубниковском переулке (а к тому времени бывшая Стрелецкая улица уже называлась именно так) всегда был открыт для творческих лиц.
Впрочем, более веской причиной тому стал доверенный сотрудник братьев, а по совместительству зять Петра Петровича, талантливый пейзажист и тоже…
…Страстный коллекционер Илья Семенович Остроухов
Вот как раз он и притягивал к дому Боткиных, а теперь уже и к собственному жилищу, которое получил в качестве приданого на свадьбу, многих русских художников. Большой друг Павла Третьякова, и сам он сделался создателем целого музея живописи и старинных икон, который прозвал «Музеем личного вкуса».
К слову, дочь Павла Михайловича Третьякова Александра Павловна вскоре стала супругой сына доктора Боткина, так что здесь все было очень серьезно и тесно переплетено.
Коллекция Остроухова непрерывно росла, и к дому пришлось сделать новую пристройку справа, а затем и выстроить дополнительный флигель.
(9 фото)
И вот здесь регулярно бывали Виктор Михайлович Васнецов, Константин Алексеевич Коровин, Василий Дмитриевич Поленов, Илья Ефимович Репин и Валентин Александрович Серов. И даже французский художник и скульптор Анри Матисс.
«Дядя Иля был человеком широкого образования и смелого вкуса. Он и Щукин стали первыми, кто начал покупать картины французского художника Анри Матисса. Павел Третьяков, умирая, назначил дядю Илю вместо себя хранителем галереи.
Остроухов был очень добрым человеком. Когда мы приходили, он говорил жене: «Надежда Петровна, дети у порога. Где пирог?» И она отвечала: «Иля, пирог готов».
Я его очень любила. Он первым открыл мне разницу между материальным и духовным миром. Иконы в его доме были настолько выразительны, что мне не хотелось от них отходить. Они, казалось, физически излучали тепло и добро.
Я спрашивала у дяди Или:
– Почему возле икон становится так хорошо?
И он отвечал:
– У человека есть тело и есть душа. В картине ты видишь краски, а в иконах чувствуешь душу. Те, кто писал иконы, готовились к этому, постились. На иконах нет ярких красок, они темные. Но яркости и не надо. Иконописцы были настоящие и глубоко верующие люди, и это чувствуется. Ты же не будешь думать, как одета Богоматерь. Это другой мир, нежели тот, в котором мы живем. Вот иконы работы Андрея Рублева. Он ведь жил в очень непростое время, а его иконы оставляют только светлое впечатление. Потому что главное – какая душа у художника. Если в ней есть свет, значит, есть благодать. Тогда и на зрителя перейдет этот свет.
Находил, конечно, и более точные слова. Меня иконы потом всегда притягивали.
Я так полюбила бродить среди картин, что попросила у дяди Или разрешение самой приходить и смотреть его коллекцию. Он позволил.
Не забуду, какое сложное впечатление произвели на меня работы Врубеля. Остроухов и тут пришел мне на помощь и все объяснил: «Художник был нездоров, и его душевная болезнь ощущается и на холсте»
(«Четыре друга на фоне столетия», Вера Прохорова, племянница Ильи Семеновича Остроухова)
Вот такой это с виду незаметный переулок, который, если не знать о нем, то можно его и не найти. Но, гуляя по нему, быть может, вы попадаете след в след с великими живописцами России.
Я же, когда читал надпись на мемориальной табличке, умилился: надо же, Остроухов прожил в доме до 1929 года. Выходит, дом не национализировали, и он оставался его хозяином?
К сожалению, нет. В 1918-м национализировали и усадьбу, и всю коллекцию Ильи Семеновича. Правда, его самого сделали пожизненным хранителем собрания. И называться музей стал парадоксально: «Музей иконописи и живописи имени И.С. Остроухова».
И все это – при жизни самого коллекционера.
А вот после его кончины вдову его, Надежду Петровну Остроухову, урожденную Боткину из дома выдворили. И, как говорят, дни свои бывшая купчиха и потомственная почетная гражданка окончила где-то в московских подвалах.
«Судьба дяди Илиной коллекции была трагична. После неожиданной смерти Остроухова ценности из его дома были попросту расхищены. Что-то передали в Третьяковскую галерею, а что-то навсегда исчезло. Как, например, картина Тициана.
У Остроухова была дома богатейшая библиотека из 12 тысячи томов, которую после его смерти тоже расхитили. Это было страшное зрелище. Даже мы, дети, понимали, что происходит что-то ужасное и стихийное. Нам позволили взять несколько книг. У нас они потом хранились с экслибрисом «Из библиотеки Ильи Остроухова». В книгах большевики были мало заинтересованы. Их больше интересовали картины, которые они спешно вывозили. Иконы тащили…»
(«Четыре друга на фоне столетия», Вера Прохорова, племянница Ильи Семеновича Остроухова)
Но в 1979 году музей в Трубниковском переулке возродили. Правда, теперь это филиал Литературного музея и называется он «Русская литература двадцатого века». Но и живописные выставки здесь также проводят.
* * *
Большая и искренняя благодарность каждому, кто дочитал статью до конца.
Очень нуждаюсь в ваших комментариях и отметках под постами, это поможет другим читателям находить мой канал. Не забудьте рассказать об этой страничке вашим друзьям. Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и делиться ею друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!