В полумраке маленькой комнаты, где стены, бывшие когда-то белыми, а теперь покрытые серыми разводами времени и влажности, сидела пожилая женщина. Кира Семёновна. В её жизни не было ничего необычного или примечательного, если не считать одного — она оставалась последней, кто помнил дом таким, каким он был раньше.
Ей было далеко за восемьдесят, и каждый шаг давался с трудом. По утрам она вставала с постели, цепляясь за старую деревянную трость, которая с годами стала её единственным верным спутником. Трость, казалось, знала каждый скрипучий половой настил в этой квартире так же хорошо, как и её хозяйка.
Дом, в котором Кира Семёновна прожила всю свою жизнь, стоял на окраине старого района Москвы. В годы её детства в этом доме кипела жизнь: соседи открывали двери друг другу, устраивали совместные чаепития и бурные обсуждения новостей. Теперь же, когда она медленно передвигалась по комнатам, стены дома отзывались эхом, напоминая ей о том, что он уже давно пуст. Не было больше громких голосов, смеха детей и звона посуды из соседних квартир.
Кира Семёновна вспоминала, как когда-то по этим коридорам бегала её дочь. Надя была её единственной радостью. Рождение девочки стало подарком после долгих лет ожидания, когда Кира и Борис поняли, что детей, возможно, не будет. Сколько тревог, сколько счастливых дней, наполненных её детским смехом и первыми шагами.
Но жизнь не была щедра к ней. В год, когда Наде исполнилось тринадцать, Борис заболел и ушёл из жизни. Кира ещё долго не могла поверить в это, ведь он был сильным и здоровым, никогда не жаловался на здоровье. «Бог дал, Бог взял», — говорили старушки во дворе, и эта банальная фраза казалась ей издевательской. С тех пор дом начал затихать, как будто вместе с Борисом ушла и часть его души.
Прошло ещё несколько лет, и Надя, едва достигнув совершеннолетия, вышла замуж. Замуж за человека, которого Кира никогда не одобряла. Владимир был молод, полон амбиций, он обещал золотые горы, но в глазах его читалась холодная пустота. Это предчувствие не подвело её: вскоре после свадьбы они уехали в другой город, и Кира осталась одна в своей маленькой квартире, среди воспоминаний.
Прошло больше сорока лет с тех пор, как Надя уехала. Письма становились всё реже, затем телефонные звонки, и, наконец, полная тишина. Кира Семёновна давно перестала надеяться на её возвращение. Она приучила себя к одиночеству, как привыкла к этому дому, который стал её убежищем и клеткой одновременно.
Единственными её гостями теперь были соседи, которые время от времени навещали её. Молодая семья с маленькой девочкой жила этажом выше. Ребёнок напоминал Кире о Надиных первых годах, когда мир был полон цвета и звуков. Девочка часто приходила к ней, чтобы послушать истории о прошлом, о войне, о том, как строились дома и как люди жили раньше. Для неё эти рассказы были чем-то вроде сказок, далекими и полумифическими, и она не могла понять, почему бабушка Кира иногда замолкала на середине рассказа, уставившись в окно.
Однажды девочка пришла, держа в руках старую пыльную фотографию. Она нашла её в коробке, оставленной на чердаке. На фотографии был изображен молодой мужчина в военной форме и молодая женщина с девочкой на руках. Кира Семёновна узнала себя, Бориса и Надю. Сердце её сжалось от боли, когда она увидела фотографию. Воспоминания, которые она так долго пыталась держать под контролем, нахлынули с новой силой.
— Это вы? — спросила девочка, показывая на женщину на фото.
Кира кивнула, глаза её наполнились слезами. Она давно уже не плакала, все слёзы как будто высохли, но в этот момент что-то прорвалось внутри неё. Маленькая ручка девочки легла на её морщинистую руку, и это прикосновение наполнило её каким-то странным покоем.
Той ночью Кира Семёновна долго не могла уснуть. Она сидела в темноте, держа фотографию и вспоминая моменты, когда они были счастливы. Впервые за много лет она решилась написать письмо дочери. Она знала, что, возможно, ответа не будет, но ей нужно было высказать все то, что накопилось в душе за эти долгие годы.
На следующее утро она отнесла письмо на почту. Почтальон удивился, увидев её, ведь старушка давно не отправляла писем. Она оставила конверт и пошла домой, чувствуя какое-то странное облегчение.
Прошло несколько недель, и Кира Семёновна уже начала забывать о своём письме. Но однажды, возвращаясь с утренней прогулки, она увидела на своём столе конверт с обратным адресом. Письмо от Нади. Кира Семёновна долго держала его в руках, не решаясь открыть. В конце концов, она осторожно разорвала конверт и достала тонкий лист бумаги. Письмо было коротким, но полным чувств:
«Мама, прости меня. Я все эти годы думала о тебе, но не знала, как вернуться. Я приеду скоро. Н.»
Слёзы, которые она думала, что давно уже не может пролить, полились градом. Она ждала этого письма всю жизнь. И теперь она знала, что конец её одиночества близок.
Когда Надя приехала, Кира Семёновна едва узнала её. Стареющая женщина, с глазами полными усталости, но всё ещё с той же гордой осанкой, как в молодости. Они долго сидели молча, просто держа друг друга за руки, чувствуя, как время, которое разделяло их, постепенно исчезает.
Дом, который когда-то был таким пустым, снова наполнился жизнью. Они готовили вместе, сидели вечерами, вспоминали прошлое и говорили о будущем. Кира Семёновна знала, что её время близится к концу, но теперь ей было спокойно. Она больше не была одна.