Философствующая мысль древних греков оперировала настолько глубокими и многозначными понятиями, что перевод соответствующих слов на языки и в контексты современности оказывается возможным лишь с помощью ряда взаимодополняющих символов.
В противовес древнегреческой, современная цивилизация породила слова, не обладающие глубинным смыслом и широким спектром значений, но понимаемые по-разному в различных социальных группах. При этом каждая из групп считает «свое» значение единственным.
Автор: Геннадий Бревде — член Высшего экспертного совета кафедры «Духовно-ориентированная психотерапия» Академии социальных технологий, кандидат философских наук, психолог, член Президиума Европейской Трансперсональной Ассоциации (2008-2014), вице-президент Российской трансперсональной ассоциации, Генеральный менеджер кластера Духовно-ориентированной психотерапии ОППЛ, член-корреспондент Международной Академии Психологических Наук и Балтийской Педагогической Академии.
Одним из таких слов в современном русском языке является слово «бизнес». Именуемое этим словом занятие (не следует забывать, что английское слово «бизнес» переводится как «дело, занятие») выгородило для себя особую зону в языке и мышлении. В этой зоне господствует транслитерация английских слов (маркетинг, мерчандайзинг, менеджмент, билдинг, клининг), имеющих вполне определенные и широко употребляемые русские эквиваленты.
Подобные казусы (употребление особых слов, а иногда и особого языка) связаны с попытками — порой, вполне обоснованными и небезуспешными — позиционировать ту или иную деятельность или социальную группу как неординарную, несоответствующую общепринятым стереотипам. Вспомним хотя бы языки молитв и проповедей (латынь, церковнославянский), франкоязычное разглагольствование российской аристократии, слэнг советских хиппи.
Первая новорусская буржуазная волна, вопреки громогласному (по крайней мере, языковому) отмежеванию от социалистической действительности, приняла в наследство от нее главный (единственный) стереотип коммунистического образа жизни — экспроприацию.
Одна из последующих нашла точку опоры в разорванном, лишенном идентичности менталитете простейшего советского обывателя. Акулы, прилипалы, анчоус и планктон этой волны предпочитают неказистое. Не слишком квалифицированных и обходительных, мотивируемых пинком и скандалом работников. Не обремененную изысканностью качества и элегантностью технологий продаж продукцию.
Третья волна величаво выкатила из заокеанской были невнятно понимаемое, но упорно вдавливаемое клише «бизнес как отлаженный механизм».
Меж волнами, бурями и рифами, из времен бродячих шарманщиков и точильщиков выплывают время от времени вариации на тему «бизнес как попытка выжить».
Отважные и благородные мореплаватели четвертой — творческой — волны столь малочисленны, что поверить в их существование практически невозможно. Они и сами не верят в себя, пытаясь — и успешно — скрыть творческую составляющую личности и дела. Их дело отличается от вышеупомянутых омонимов значительней, чем жизнь от орудия убийства. Их жизнь — игра, Творческая Игра.
Мы называем игрой творчество, в котором происходит взаимодействие создателя и потребителя творческого продукта (концерты, театральные постановки) — и не случайно. Помимо признаков творчества как такового, такое творчество обладает признаками игры по Хайзинге.
Творческая Игра — востребованный, приобретший признание и социальную реализацию творческий процесс и, в том числе, творческое дело — поставленный на творческую основу бизнес — производство и продажа товаров и услуг.
Существеннейшее отличие Творческой Игры от всех прочих (развивающих, деловых, ролевых, метафорических, спортивных, азартных) в том, что у этой игры нет специально устраиваемого поля. Ее полем является жизнь как таковая.
Творческая Игра осуществляется в одной из двух форм: паса в пространство или отражения подачи. В первой форме автор «пасует» или, говоря обыденным языком, предлагает свое творческое решение (идею, проект или произведение) некоему фрагменту пространства жизни — индивидууму или социальной группе. Получивший творческий пас может его «обработать» (внедрить, приобрести, приступить к разработке и реализации), включившись в творческую игру с автором. Во второй форме Игры творческое решение — ответ на запрос пространства жизни.
Важнейший закон Игры и условие пребывания в статусе игрока гласит: «В Творческой Игре нет проигравших, Игра ведется в пользу каждого из участников». Неисполнение этого условия — попытки не выиграть, а обыграть — обречены, в лучшем случае, на провал, а в худшем — влекут за собой дисквалификацию претендующего на роль игрока.
Тем не менее, эти попытки были и всегда останутся популярными. Пытающиеся обыграть прибегают к фонократии — управлению полем жизни с помощью скандала, запугивания или подавления — или к манипулятивному вторжению в Игру. Полученное «преимущество» рассматривается как выигрыш, но в действительности — не что иное, как потаенный груз, прижимающий к беспросветному дну бытия. Избавиться от него — более того, заподозрить в нем причину депрессии, тоски или тщательно скрываемого несчастья — тем труднее, чем больше его вес, его давящая сила.
Игра немыслимым образом сочетает свободу, являющуюся ее основным принципом и смыслом, и неукоснительное следование правилам, которые зачастую не осознаются игроками. Более того, большинство из них и понятия не имеют о своем участии в какой-то игре по каким-то правилам. Тем не менее, нарушение этих правил штрафуется ощутимыми и порой весьма болезненными потерями, а также переводом игрока в более слабую и невыгодную позицию.
Творческая Игра ведется не предметами или символами, а энергиями, порождающими события и переживания. Каждый ход — это создание нового распределения энергий в пространстве жизни.
Участие в Творческой Игре расцвечивает мир человека невероятными красками, превращая жизнь в захватывающее, волшебное приключение. Творческая Игра — это возможность главной победы всей жизни: сыграть и выиграть самого себя.
Участники Игры время от времени приходят в замешательство от выстраивающихся на ее поле комбинаций людских судеб, случайных событий, переживаний. Эти комбинации вполне могли бы лечь в основу сюжета волшебной сказки или захватывающего блокбастера.
Особенно поражает превосходящие все ожидания, неистово искомые и невероятным образом обнаруживаемые решения, казалось бы, неразрешимых, но жизненно важных задач.
По мере наработки навыков и личностных свойств, необходимых для ведения Игры: восстановления целостности играющего, расширения и углубления его сознания, развития креативных способностей, раскрытия глубинных личностных потенциалов — его партия становится не только консонансной Игре, но может вызвать резонанс, реконструкцию как близлежащих, так и отдаленных регионов поля жизни, беспрецедентную обратную связь и поддержку социума. Партии наиболее сильных игроков продолжают участвовать в Игре на протяжении веков и тысячелетий.
Творческая Игра — театр Морено, в котором граница между действующими лицами, исполнителями и зрителями условна и подвижна: купивший билет на галерку с трудно преодолеваемым ужасом обнаруживает себя в центре действия, вообразивший себя главный героем оказывается вне Игры. Возникающий в разных концах зала вопрос об авторе и режиссере иногда получает — а иногда и не получает — очевидный и неожиданный ответ.
Время от времени очередной участник обнаруживает Игру в непосредственной близости от себя, либо обнаруживает себя в игре, либо обнаруживает в себе желание вступить в нее.
Во всех упомянутых случаях предстоит и открывается путь: «вверх и вниз — один и тот же», как писал Гераклит. Идущим осилить эту дорогу, конечно, пригодились бы инструменты организации творческой работы и карта глубин бытия и сознания. Им не помешало бы изучить правила и освоить премудрости игры, в которую они играют. Но взаимодействие капитанов творческой волны с психологами, тренерами, коучами напоминает притчу из жизни одного из величайших мыслителей и учителей ХХ века Александра Меня. К протоиерею обратились зэки одной из зон строгого режима. «Научите нас молиться» — просили они. «Это я должен учиться молитве у вас» — ответил священник.