Разглядывая памятник Тысячелетию России в Новгороде, туристы радостно восклицают: Пушкина вижу! А это - Лермонтов, а сидит Крылов, а рядом кто?
Ладно, потом спросим. Вот Суворов! Потёмкин! Хмельницкий! А это? Так много - и всё попы какие - то...
Может, если бы среди "попов" оказался Иван Грозный, дело несколько прояснилось бы? Ведь о каждом из персонажей Памятника можно смело романы писать, сериалы снимать, но в школьных учебниках кто из них едва упомянут, а кого и вовсе нет.
В 1859 году, когда подводили итоги конкурса на проект будущего памятника, победа Михаила Микешина для многих стала неожиданностью. Но в справедливости сомнений не возникло. Осталась "мелочь" - согласовать с императором список "действующих лиц" - не упустил ли кого скульптор? А может, его величество кого-то сочтёт лишним?
И первый же вопрос Александра Второго: "Почему на памятнике нет моего отца?" И нахмурился, услышав в ответ, что "времени прошло слишком немного". История не рассудила. Отчаянный скульптор спорил-доказывал со всем пылом молодости: ему было двадцать четыре года!
Тогда было высочайше указано убрать Ушакова, Иванова, Кольцова и Шевченко. А Марфа Посадница?! Это же всё равно, что изображать Стеньку Разина! Марфу едва удалось отстоять. Но согласиться включить в список Дибича и Паскевича. И уже письмом, прошедшим через канцелярию, предписывалось найти всё-таки место для Николая Первого.
О скульпторе, об истории памятника, о его персонажах можно говорить бесконечно. Но ограничимся сегодня лишь одним. Самым, с точки зрения туристов, неприметным: лица почти не видно, монашеское одеяние... Что-то говорит молодой женщине.
Это Сильвестр, жизнь которого нам известна с 1547 года, когда московский митрополит Макарий вызвал его из провинции для ... воспитания Иоанна Четвёртого. Будущего Грозного. А ведь царь УЖЕ был грозным - "играл милостями и опалами, предавался шумной праздности, забавам грубым и неблагочинным". Ему было семнадцать лет, и он УЖЕ заставил трепетать всех. Но не Сильвестра.
Провинциальный иерей для начала знакомства с самодержцем возгласил, что "Суд божий гремит над главой царя, легкомысленного и злострастного. Он уже испепелил столицу! Сила вышняя волнует народ и льёт фиал гнева в сердца людей!"
Никто и никогда так с Иваном не разговаривал. Даже тогда, когда с ним, малолетним сиротой, не считались, этикет соблюдали, поддакивали все и всегда. И вдруг... Какая же сила за этим попом?!
А его сила - Писание. Об обязанностях государя и карах для царей злонравных цитировал именно оттуда. Да так красноречиво, что у царя начались видения! Сильвестру удалось овладеть душой самодержца настолько, что Иоанн требовал у него силы быть добродетельным. Казалось, он стал совершенно другим человеком!
Онемели при дворе доносчики и ласкатели, только правда могла быть откровенной. Начало царствования Иоанна оказалось прекрасно: обнародование Судебника, уставных грамот, перемирие с Литвой, взятие Казани... Целых шесть лет и боярство, и церковь были недовольны возвышением простого иерея. Зависть шипела, но до поры была бессильна.
Где же Сильвестр допустил ошибку? Почему впал в немилость? Иоанн тяжело заболел, и уже завещал престол своему маленькому сыну. Придворные раскололись на две партии: сторонников младенца Дмитрия и сторонников Владимира, двоюродного брата Иоанна. К последней партии, к несчастью для себя, примкнул Сильвестр.
Иоанн выздоровел, но в преданности наставника теперь сомневался, хотя и не перестал уважать. И тогда Сильвестр избрал окольный путь влияния: все свои замыслы и решения он не сообщал напрямую царю, а действовал через царицу Анастасию Романовну. Если царю зазорно на людях показывать, что он не самостоятелен в решениях, то Анастасия может с ним поговорить без свидетелей. Убедить, склонить. А царь потом выдаст мудрое решение за своё.
Вот этот момент и изображен на монументе. Анастасия - вовсе не слепая исполнительница, она сознаёт свою миссию. Очевидно, так и было, если изгнание Сильвестра и внезапная смерть Анастасии по времени совпали: сумели недоброжелатели избавиться!
И началось Царство Крови...
А что же изгнанник? В Кирилло-Белозерском монастыре, а позже на Соловках, он удивлял монастырскую братию скромностью и достоинством. Именно там Сильвестр занялся писательством, и написал книгу, о которой спорят и сегодня - "Домострой". О том, как выстраивать свой дом, свою семью, свою жизнь. Так, чтобы ни от кого не зависеть, никому не кланяться, не забираться в долги.
Те, кто из "Домостроя" припомнят лишь цитату о том, что жену надо "стегать, по вине смотря", только не при детях - для детей авторитет матери непререкаем, пожалуй, будут удивлены рекомендациями на все случаи жизни. И прежде всего тем, что за всё, буквально за всё в этой жизни несёт ответственность мужчина. Зона ответственности женщины - только "погреба" и отношения со слугами. Не можешь прокормить жену, детей и слуг? Обходись без слуг. Всё равно не можешь? Не женись.
Жить не по средствам - грешно и смешно. А чтобы при скромных средствах наладить полноценное хозяйство, сколько же всего надо знать и уметь! И прежде всего женщине.
"С гостями же беседовать о рукоделии и о домашнем порядке, как хозяйство вести и какими делами заниматься. А чего не знаешь - о том у добрых жён спрашивать вежливо и учтиво. С такими-то добрыми жёнами хорошо собираться не ради еды и питья, но ради доброй беседы и для науки. А не пересмешничать ни над чем и попусту не болтать ни о ком.
Если же спросят о чём про кого-то, иногда и с пристрастием, то отвечать: "Не ведаю я того, ничего о том не слыхала и не знаю. И сама о ненужном не спрашиваю, ни о княгинях, ни о боярынях, ни о соседях не сплетничаю".
Вот как! У попа из шестнадцатого века можно и поучиться достоинству...