Прожив со Львом несколько месяцев, Софья вдруг отчетливо поняла, что он не тот, с кем она могла бы построить длительные отношения, с кем хотела бы прожить остаток своих дней. Сей факт ее обескуражил и она собрала подруг с тем, чтобы обсудить свои переживания и послушать их соображения.
— Что именно не так? - в лоб спросила Оксана.
— Он слишком... Слишком липкий, его много. Мне это не нравится, - сформулировала Софья.
Часть 41
Начало
Захар Витальевич питал к своей способной ученице самые искренние, теплые чувства, гордился ее очевидными успехами, но беременность преобразила Славу до неузнаваемости и он принял непростое для себя решение временно отказаться от занятий.
— Не обижайся на меня, Слава, но ты стала совершенно невыносима. Каждый раз по дороге к тебе, я гадаю чего мне ждать? Это, знаешь ли, то ещё удовольствие.
— Простите, Захар Витальевич, - Слава пристыженно опустила глаза, принялась крутить пуговицу на необъятной хлопковой сорочке.
— Я человек немолодой, все эти эмоциональные качели уже давно не для меня, - Дольский снял очки и, по обыкновению, потер переносицу двумя пальцами.
— Я понимаю... - Слава всем видом выражала раскаяние, надеясь на то, что он передумает, но Дольский, разгадав ее маневр, строго добавил:
— Вот родишь, придешь в себя и позвони мне. Только после этого мы сможем продолжить. Не раньше, никак не раньше.
Твой английский уже достаточно хорош, а вот французский... С французским ещё следует поработать. Да... Непременно следует поработать.
После ухода Дольского Слава поплакала какое-то время, жалея себя, а потом позвонила Науму:
— Захар Витальевич меня бросил, - мрачно сказала она в трубку, едва муж ответил.
Наум молчал, поскольку и без того был поражен терпением Дольского, его редким тактом.
Слава, например, позволяла себе отменить занятие в последний момент, чуть ли не в ту минуту, когда преподаватель уже подходил к подъезду. Или сорвать урок, замкнуться в себе, устроить истерику, а то и вовсе покинуть комнату, громко хлопнув дверью. Если Дольский высказывал недовольство, требовал тщательнее поработать над произношением или отчитывал за несделанные задания, за пренебрежение к учебе, то новая Слава реагировала агрессивно и неадекватно.
Словом, поведение Славы нельзя было назвать нормальным.
Наум постоянно ждал, что рано или поздно Захар Витальевич умоет руки.
— Ты даже не спросишь, что случилось?! - Слава громко засопела в трубку и Наум понял, что вот-вот начнется один из тех концертов, остановить которые ему не под силу. У Наума давление поднималось, начинала болеть голова, день пропадал, все валилось из рук.
— Прости меня, милая, - быстро извинился он, - у меня посетители. Мне придется прервать нашу интересную беседу.
Прежде чем Слава успела опомниться и возразить, Наум отключился и предусмотрительно убрал у телефона звук.
Набрав Дольского он произнес:
— Захар Витальевич, спасибо вам за Славу. Я очень надеюсь, что некоторое время спустя, она станет прежней и вы снова начнете с ней заниматься. Слава мечтала попробовать переводить книги, мы даже узнавали в издательстве...
— Да, Наум Платонович, я знаю. Послушайте, я не в обиде. Бывает, знаете ли, всякое. И такое, как выяснилось, тоже. Мужайтесь, уважаемый. Мужайтесь. Еще увидимся, я уверен.
Закончив разговор, Наум перевел на карту преподавателя моральную компенсацию в размере десяти уроков.
Прожив со Львом несколько месяцев, Софья вдруг отчетливо поняла, что он не тот, с кем она могла бы построить длительные отношения, с кем хотела бы прожить остаток своих дней. Сей факт ее обескуражил и она собрала подруг с тем, чтобы обсудить свои переживания и послушать их соображения.
— Что именно не так? - в лоб спросила Оксана.
— Он слишком... Слишком липкий, его много. Мне это не нравится, - сформулировала Софья.
— Пожалуйста подробности! - потребовала Ольга.
— Выкладывай все, как на духу, - подбодрила Ира и посмотрела на Веру, которая тотчас кивнула и выжидательно уставилась на Софью.
— Понимаете, - Софья обвела глазами сосредоточенные, полные любопытства и сочувствия лица подруг, - Лев совсем не такой как Антон.
— Тоже мне новость! - фыркнула Вера, - Ты скажи то, чего мы не знаем.
— Не перебивай! - одернула Ира, - Дай ей собраться с мыслями. Ты что не видишь, она сама не очень понимает?
Лев окружил возлюбленную заботой и таким вниманием, что Софья от этого уставала. Любовник буквально не оставлял ее, то звонил, то писал, встречал после работы. Попросить его немного сбавить темп, Софья не решалась. Тем более что первые недели такое поведение ей льстило. Антон всегда давал ей возможность побыть наедине с собой, Лев ее этой возможности лишил.
Софья все время их сравнивала и поняла что ошиблась. Любовь к мужу никуда не ушла, но прикорнула на время, уютно свернувшись тугим калачиком.
"И что же теперь?!"- думала Софья, упрекая себя за то, что поторопилась изменить свою жизнь, не разобравшись.
В какой-то момент все женщины заговорили одновременно, стараясь во что бы то ни стало, перекричать друг друга.
— Тише, сороки мои! Замолчите немедленно! - громко рявкнула Софья, как бывало всегда, когда совет превращался в балаган.
— Будем говорить по очереди, по часовой стрелке, - предложила она, - Вера, начнем с тебя.
Каждая из подруг изложила свое мнение. Вывод после того, как высказалась сама Софья, напрашивался сам собой:
— Мне нужно пожить одной, - озвучила его та, ради которой все собрались, - Это абсолютно очевидно!
— Выпьем шампанского? - быстро сориентировалась Ольга и щелкнула пальцами.
Впервые оказавшись наедине с мужем, Ия оробела, зажалась, не знала куда девать руки, как вести себя и что делать? Едва не теряя сознание от неловкости, новобрачная испытывала такую муку, что мечтала раствориться в воздухе, превратиться в пыль, исчезнуть бесследно.
Всеволод был неизменно ласков с ней, терпелив, обходителен. Тот, кто с позволения отца, достался Ие в мужья, совсем не походил на родителя, но страх чувство сложное и если надумало прийти, избавиться по первому велению, не получится.
Помимо кольца и платья, Сева подарил избраннице книгу, из тех, что ей никогда не доводилось не только читать, но и просто держать в руках.
— Почитай, - посоветовал он, - многие женщины от нее в восторге.
То были "Унесенные ветром" Маргарет Митчэлл.
— Спасибо! - горячо поблагодарила Ия, прижав к себе подарок в добротной, твердой обложке, такой непривычной после знакомых мягких переплетов.
Отец настаивал на том, что художественная литература гадость, дрянь, что читать ее нельзя ни в коем случае, поскольку "книжонки пробуждают грязные, непристойные мысли. Рождают недостойные образы, туманят, пачкают разум".
Однажды в будний день, поздним вечером, когда "по улицам не шляются упыри", отец повел их с матерью на прогулку. Этажом ниже, на подоконнике, где стояли консервные банки вместо пепельниц, Ия заметила забытую кем-то книгу. Не разобравшись что это, она быстрым движением схватила ее и сунула под свитер, за пояс темных, бесформенных штанов.
Дождавшись, пока в комнате родителей погаснет свет, пока наступит тишина, Ия включила фонарик и извлекла из-под матраса свой неожиданный трофей.
"Райский сад" , Эрнест Хемингуэй, беззвучно шевеля губами, прочла на заляпанной, смятой обложке Ия.
Лишь перевернув последнюю страницу, она незаметно погрузилась в сон. За окном уже кружился прозрачный рассвет, просыпались ранние птицы.
— Баба должна мужика почитать, - вспомнила Ия слова отца, - Чего бы муж не потребовал, отказа быть не должно! Это, Ийка, запомни крепко! Рот свой закрой и делай что велено! Мужикам можно все, на то не наша воля. Бабе дана покорность, мягкость, сладость. Все мужику во благо.
Что именно может потребовать муж и что же надлежит делать ему в угоду, Ия понимала смутно, чтобы не сказать не понимала вовсе. Ее представления об интимном, сводились к размытым, темным образам, к тому, от чего мужчине хорошо, а женщина должна.
Всеволод, однако, многое о жене своей уяснил и пугать ее, принуждать к чему-либо отнюдь не собирался.
— Не бойся, не трясись, - сказал он мягко улыбнувшись, - обещаю, я не сделаю ничего, что тебе не понравится.
Ия кивнула, не поднимая головы. Ей хотелось верить мужу, хотелось верить в то, что жизнь куда многообразнее, нежели внушал отец.
Надежда Ровицкая