IV. Вывод молодых и летняя жизнь рябчиков «Весной, в марте месяце, как только начнет сильнее припекать солнышко и на хребтах появятся проталины, рябчики разбиваются на пары, перемещаются из падей в чащи и начинают по утрам перекликаться. Но вот пришел апрель месяц, весна вполне вступает в свои права и заявляет свою могущественную силу: на солнцепеках — ни снежинки, в ельниках оголились окраины и бурливо зашумели окруженные ледяными накипями горные речки. Ярко палящее солнышко проникает в каждый глухой отладок и всюду распространяет свое влияние. Оживилась природа, оживилось и пернатое население. Рябчики забрались в свои любимые ельники, разместились по глухим распадкам около ключей и весело перепархивают с ельника в хребет, где бегают по косогору, лакомясь подснежною брусникою, подбирая песок и камешки и затем снова улетая в глубь своего темного, мрачного жилища. Ток их в самом разгаре. С первым проблеском утренней зари просыпается задорный самчик, с шумом вспархивает на елинку и заводит свою звонкую дискантовую трель. В глубине ельника отозвалась рябушка и этим отзывом привела в неистовый восторг супруга: он стремительно спускается с дерева на землю и, распустивши веером хвост, растопырив крылья, приподняв хохлик и весь как бы распушившись, стремится бегом на голос самки; не попавши сразу на место свидания, он останавливается и еще раз пикает — ответ послышался ближе, и сама рябушка перепорхнула с места на место... Тут уже самчик яростно делает короткую трель, порывается и летит без остановки по направлению голоса, встречает рябушку и с азартом спаривается с нею; затем оба бегут вместе съесть несколько ягодок брусники, как-нибудь разъединяются, и самец вновь начинает пикать, приходит в прежний азарт, и возобновляются те же супружеские нежности. Для разнообразия картины нередко является случайно встретившийся соперник, и мирные сцены нарушаются ожесточенной дракой. Подобное препровождение времени продолжается все утро, после чего рябчики пасутся по косогорам или в самих ельниках по мшистым кочкам, а вечером снова начинают токование и занимаются этим до глубоких сумерек». К этому достаточно полному и совершенно верному описанию весенней жизни рябчика, описанию, заимствованному нами из еще не напечатанной статьи И. Шведова, имеющей появиться в первых книгах «Журнала охоты» за 1877 год, нам остается прибавить не особенно много. В течение зимы рябчики живут или выводками, или, хотя реже, в одиночку. В марте, раньше или позже, смотря по широте местности, они перемещаются из оврагов, падей и речных урем в хвойные чащи, исключительно в ельники, тоже поблизости речек и родников. Старые и молодые птицы разбиваются на пары и в противупо-ложность тетереву и глухарю живут во время половой жизни в моногамии. Начиная с этого времени, ранним утром и под вечер нередко можно слышать характеристичный свист рябчика — его любовную песенку, которая вполне заслуживает этого названия. Песня эта состоит из весьма нежных и мелодичных звуков, слышных на расстоянии 50—100 сажен. Голос самки значительно отличается от голоса самца, и свист ее короче и слабее, но об этих отличиях будет сказано в следующей главе. Обыкновенно самец свистит сидя на дереве в недальнем расстоянии от самки, сидящей б. ч. на земле, и, заслышав голос другого самца, нередко, хотя далеко не всегда, летит к нему и прогоняет своего соперника. Однако, по-видимому, между ними никогда не происходит таких драк, как у тетеревов, и дело больше ограничивается строгим наблюдением границ избранного района. В апреле самцы понимаются, во время кладки яиц почти не отходят от самок и уже обращают менее внимания на свист других самцов. Гнездо делается почти всегда на земле, для чего самка вырывает небольшую ямочку под кустом, деревом, валежником, во мху или <под> гнилыми деревьями и выстилает ее травинками, листьями и даже мелкими тоненькими прутиками. Найти гнездо очень трудно, так как оно всегда бывает в чаще и вообще в малодоступных местах и потому, что хотя рябчики всюду многочисленнее глухарей, но яйца последних попадаются гораздо чаще. На Урале, напр., я нашел всего только 2 гнезда рябчика, между тем как яйца кополухи видел раз 12—15, если не больше. Очень редко и случайно рябчики вьют гнезда в дуплах или в старых гнездах, как это замечено в Уральских горах. Обыкновенно самка несется каждый день и, положив 8—10 яиц, садится высиживать их, но иногда, именно у старых самок, кладка достигает 14, даже 15-ти яиц. Большее количество весьма сомнительно, хотя богословские охотники и говорили мне, что они находили до 20 яиц в одном гнезде. Насиживание продолжается три недели и начинается несколько позже, чем у тетеревов( Однако рябчики вьют гнезда никак не на месяц позднее, как это говорится у Эверсманна. ), так что самка редко садится ранее первых чисел мая. Только что вылупившихся молодых птенцов я находил не ранее конца мая, даже в начале июня, и в средине мая выводятся они разве только в юго-западных губерниях. Яйца невелики и едва больше голубиных; скорлупа их гладкая и блестящая, а основной цвет буровато-желтый, на котором рассеяны довольно редкие красно-бурые пятнышки и точки. Самец, повидимому, не принимает никакого участия в насиживании и хотя обыкновенно держится поблизости гнезда, но тем не менее временно улетает на довольно значительные расстояния, а судя по тому, что в это время хорошо идет на свисток, при помощи которого охотники-промышленники подражают голосу самки, не отличается супружескою верностью. Несмотря на это, к выводу молодых самец уже почти всегда держится вместе с самкой и не только помогает ей при выкормке и охранении выводка, но иногда в случае ее смерти вполне заступает ее место. Так, И. Сущинский свидетельствует, что в Глазовском у. Вятской губ. был убит им при молодых самец, подававший голос самки, которой не было( См. «Газету лесоводства и охоты», 1856 г., стр. 205—206 — «Случай на охоте за выводками рябчиков». ). Это косвенно доказывается и моими наблюдениями, так как однажды мне приходилось видеть, как самец вместе с самкой отводил даже от яиц( По Прокудину-Горскому («Охота на рябчиков». — «Ж. охоты» Мина, т. II, стр. 64), также по словам Воропая («Охота на севере России»), самец во время высиживания постоянно держится в близком расстоянии от гнезда. ), а потому мнение проф. Кесслера и Эверсманна, что самец присоединяется к выводке уже тогда, когда молодые немного подрастут, не совсем верно, хотя очень может статься, что он иногда и не принимает никакого участия в выкормке птенцов. Что он не помогает самке в высиживании, это, конечно, не подлежит никакому сомнению. Самка редко сходит с гнезда, и то на самое непродолжительное время и в таком случае непременно прикрывает его листьями. Сидит она на яйцах еще крепче, чем глухарка и тетерка, так что даже в первом периоде насиживания удается поймать ее руками. Только в крайности, когда она видит, что замечена, или будучи спугнута собакой, рябушка тихонько сползает с гнезда и, пригнувшись к земле, отбегает в противоположную сторону, а затем, припархивая, то отбегая назад, то снова показываясь около охотника или собаки, начинает отводить, редко, впрочем, присаживаясь на деревья. Тотчас по выходе из яйца цыплята подбираются под крылья матки; обсохнув, они через несколько часов уже начинают бегать и на другой день уводятся ею на ближние травянистые лужайки и опушки, освещенные солнцем, где много насекомых, составляющих их первоначальную пищу. Кормится семья по зорям, а большую часть дня проводит в чаще, в кустах, под искарью, забиваясь в валежник, хворост и тому подобное. По берегам речек в сырой и очень высокой траве птенцы, по-видимому, никогда не кормятся. Главную пищу их составляют первоначально, как сказано, разные мелкие жучки, в особенности муравьи и муравьиные яйца, раскапываемые из куч самкой. При малейшей опасности застигнутые врасплох цыплята забиваются в хворост, под коренья, кочки и некоторое время лежат так крепко, что, даже когда они станут пищать, очень трудно найти их без собаки. Ночью и в дурную погоду они первое время укрываются под крыльями матки, затем через 7—10) дней, когда уже начнут летать и садиться на деревья, держатся около нее; с этого времени с выводком очень часто замечается и самец. Порхать они начинают на 3-й или 4-й день, а по третьей недели уже ночуют на деревьях, усаживаясь близко друг к другу, обыкновенно на нижних сучьях, не выше 2—3 сажен от земли. Точно так же при малейшей опасности выводок ищет спасения в густоте ветвей, выбирая большею частию хвойные деревья, чаще ель или пихту, и рассаживаясь здесь притаившись, не делая иногда ни малейшего движения. Будучи спугнут с дерева, выводок садится уже значительно выше и на большем расстоянии. С этого же времени, кроме насекомых, молодые рябчики едят молодые побеги различных трав, листовые почки, а затем ягоды, сначала земляники, потом черники, голубики и т. п., наконец, в августе — брусники. В это время молодые рябчики начинают линять и, выбравшись окончательно в сентябре или начале октября, разлетаются врозь. Осенью любимую пищу их составляет рябина( Рябчики никогда не кормятся кедровыми орехами, как это ошибочно принимается многими, в том числе Прокудиным-Горским (см. «Ж. охоты» Мина, 1860 г., т. II, стр. 60). Смолистый, несколько горьковатый вкус северных и сибирских рябчиков зависит от употребляемых ими в пищу побегов хвойных деревьев ). Как только снег покроет землю, рябчики снова собираются иногда полными выводками, так как молодые редко улетают далеко от места вывода, и снова замечаются не парами или в одиночку, а по 5—10 штук вместе, хотя держатся и рассаживаются по деревьям всетаки не так трудно, как летом и осенью. Любимое зимнее местопребывание их — олешняки, вообще берега ручьев и речек, крутые овраги; всего чаще можно найти их поблизости ключей.
