Недавно на улице услышала термин «советские тетки» в разговоре между двумя интеллектуалками лет 30. Они вложили в них какой-то негативный смысл. А я подумала, что я тоже «советская тетка». И этим горжусь.
Да и мы тоже любили красиво одеваться. Но это требовало большой фантазии, терпения и везения.
Вот старая фотография с моей племянницей. На ней прямое черное бархатное платье с вырезом лодочкой и длинными рукавами. Белые тонкие полосы от плеч до талии являются ярким акцентом и придают изюминку платью. Мы любили это платье и с удовольствием носили вдвоем.
Материал мне принес старший брат...из областного театра, где работал. В театре меняли занавесы на сцене, вот он кусочек от старых отрезал и мне. Я придумала модель и воплотила в жизнь. Но самое обидное, что это платье у нас «увели». Приехала родственница в гости из другого города, Ирина ровесница, взяла поносить, потом положила в чемодан, и платье торжественно уехало в Казахстан. Мы долго смеялись потом...
У меня в школе была прекрасная учительница труда Родина Надежда Константиновна. Это была статная, с прямой спиной, эффектная женщина. Прекрасно с иголочки одета, всегда подкрашена и подтянута. Человек исключительно добрый. Моя подруга Зина пошла по ее стопам. Уже после школы всегда могли приехать к ней и поплакаться на плече. Но однажды она сильно выручила и меня.
В 10 классе зимой шла мимо спортивного магазина и увидела в продаже зеленые японские куртки, стеганные, модняцкие и, конечно, дорогие. Глаза загорелись, побежала домой просить денег. Папа сказал- или куртка, или дорогое выпускное платье. Я не колебалась. Конечно, куртка. А вот платье пришлось шить самой. Из ацетатного шелка с принтом. Помню метр этого шелка стоил три рубля с небольшим. Когда почувствовала, что «запарываю» платье, побежала к Надежде Константиновне домой. За несколько часов она исправила косяки и дошила вживую. Уходила с готовым платьем, которое, впрочем, я ни разу потом не надела. К нему были куплены белые лаковые босоножки на высокой танкетке. Первый раз в них пошла на последний звонок, они тут же натерли ноги, и во время гулянья нашей компании по центру, я босыми ногами шлепала по Калининскому проспекту, а мальчишки несли по босоножке. Солнце, остатки луж после дождя. Класс!
У всех моих подружек были одни туфли, одни босоножки, одни сапоги. А одеждой мы, не жалея, менялись между собой. Тем более, что в школе мы ходили в форме.
Школьная форма решала многие вопросы. Коричневое платье с белыми воротничками и манжетами, фартуки черный и белый, всегда можно было что-нибудь усовершенствовать. Укоротить платье, использовать разные манжеты, найти необычный фартук. В форме иногда приходилось мотаться целый день. Как все. Никто никогда этому не удивлялся. Так жили. Но платья и кофточки были нужны тоже. В 9 классе, помниться, у меня появилось две супермодные вещи: оранжевый батник с рисунком газеты и юбка на больших пуговицах впереди. Все было импортное!
Но носила я их не одна. Моя близкая подруга Света Д. после первого курса театрально-технического училища проходила первую стажировку на съемочной площадке какого-то фильма Эльдара Рязанова. На этой площадке она «сверкала» в этом моем наряде. А летом в лагере я в них чистила картошку на кухне. Сама Света, уже работая, купила необыкновенно комфортное трикотажное платье, которое я любила носить тоже.
Вообще я много шила. Сначала это было, как бог на душу положит. Потом подумала, что надо с этим заканчивать, и начала шить более серьезно, используя выкройки. Тем более, что появилась «Burda». Шилось все-до пальто и шуб. А потом, когда необходимость отпала, резко перестала. Ну а там дальше, как получиться. Главное не зарекаться.
А вот с обувью было труднее. Ее не сошьешь. Купить удобную обувь было не-воз-можно. Новую приходилось разнашивали, если удавалось что-то купить вообще. За обувью надо было стоять. Помню на Ленинградском шоссе в универмаге «Ленинград» выбросили финские зимние сапоги по 70 рублей. Не помню, как мы там оказались с подругой, но очередь заняли. Но пока очередь продвигалась, в обувном отделе стали продавать еще австрийские туфли за 45 рублей. Только дурак в те годы не посчитает это везением. Причем было все равно, какого цвета и под какие «наряды» мы будем их носить. Но на туфли у нас уже не было денег. Так вот, пока шла очередь, я съездила к папе на работу, попросила денег, и потом мы еще стояли и стояли. В результате большая удача- купили и то и другое. Сапоги были коричневые, теплые на низком каблуке. Очень крепкие и удобные. Я долго не могла их сносить, а потом положила в коробку и убрала. Через некоторое время достала, посмотрела, удивилась, что хорошо сохранились. Одела и куда-то пошла. Возвращаюсь домой. На трамвайной остановке ловлю на себе недоуменные взгляды людей. А потом почувствовала, что ноги снизу холодеют и промокают. Дома все поняла- я шла, а за мной тянулся шлейф кусков рассохшейся подошвы. Дома от подошвы остались отдельные перемычки и дыры. На этом их история закончилась. Австрийские бордовые туфли на высоком наборном каблуке особой памяти не оставили. Как и много других вещей.
В эпоху дефицита были места, где можно было купить в Москве что-нибудь симпатичное. Прекрасные хлопковые летние костюмы можно было приобрести в индийском магазине «Ганг», но стоили безумно дорого для девочки, покупающего на свои- 50 рублей. А еще там можно было купить браслеты с перламутром. В «Польской моде» на Юго-Западе я купила однажды джинсы. А вот нежно-фиолетовую финскую куртку- в военном городке в местном военторге, который находился с лагерем, где я летом работала вожатой. За тихий час можно было обернуться туда-сюда. Я бегала за шоколадными конфетами, и однажды случайно «попала» на куртки. Я была рада этой куртке очень, так как в ноябре собиралась в комсомольский круиз по Дунаю: в серых брюках, которые сшила сама, свитер, взятый у подруги, и куртка. Редкий случай, когда можно было ехать «во всеоружии».
Да, мы были все одинаково бедноваты, но умели радоваться мелочам. А еще трудности нас закаляли и делали лучше.