— Юра, всё. Тебе достаточно. Пойдём, провожу в комнату. Утро вечера мудренее.
— Люба, как я мог отказаться от тебя? Сам. Сам своё счастье оттолкнул…
— Юра, хватит меня жалобить. Ты же знаешь, это бесполезно. Пойдём.
— Я не пытаюсь разжалобить, что ты, Любушка. Знаю тебя слишком хорошо. Рад, что ты поговорила со мной.
— Пойдём, Юра! Уложу тебя, как маленького.
— Скажи, что простила меня. Я не буду просить больше ни о чём. Скажи, что сердцем простила. И я пойду спать. Буду послушным.
— Простила, Юра, давно уже. Правда. Пойдём.
Отец начал с трудом подниматься, и Настя быстро скрылась в своей комнате. Она стояла у двери и слушала, как Люба укладывает отца. Свет в кухне Люба не выключила, значит, вернётся.
Настя тихо прошла в кухню, закрыла бутылку, спрятала в шкаф. Ополоснула стакан, поставила на сушилку. Включила чайник и, устроившись за столом, принялась ждать.
Минут через пять Настя услышала, как Люба тихо вышла из комнаты и плотно закрыла двери. Значит, отец уснул, иначе он бы не отпустил Любу, продолжал бы разговор.
Увидев Настю, сидящую за столом, Люба застыла в дверях.
— Ничего не хочешь рассказать, Люба? — спросила Настя непривычно смутившуюся тётю.
Люба плотно закрыла двери кухни и села к столу. Настя поставила перед ней чашку с чаем, давая понять, что разговора избежать не удастся, и он будет долгий.
— Люба, я понимаю, что ты очень устала, а сейчас ночь, но нам пора избавиться от семейных тайн. Сейчас самое время сделать это, — Настя устроилась напротив тёти, обхватила чашку ладонями.
— Всё нормально, Настасья, я всё равно не смогу уснуть, — Люба тяжело вздохнула. — Что именно ты хочешь узнать?
— Всё, с самого начала.
— Хорошо, — кивнула Люба. — Я уже говорила тебе, что мы с Машей выросли в детском доме. Только не здесь, а в твоём родном городе. Это и наш с Машей родной город. Когда мне было восемнадцать, я покинула стены детдома и забрала Машу, оформив опекунство. Мне дали однокомнатную квартиру, я училась. Тогда же начала шить на дому, и у меня обнаружились способности. Земля слухами полнится, и клиентов становилось всё больше. Когда Машке исполнилось восемнадцать, она тоже получила жильё и переехала, стала жить самостоятельно. Она была моложе меня на три года, но гораздо бойчее, красивее, общительнее. Такое ощущение, что она не в детдоме выросла. Если я нарадоваться не могла тому, что у меня есть собственная кухня, собственный санузел, возможность принять душ без очереди и не по расписанию, возможность запереться и никого не видеть, то Маша, наоборот, постоянно вращалась в больших компаниях, дома не сидела совсем. У неё стали появляться мальчики, а потом взрослые мужчины. Я пыталась поговорить, предостеречь, но она только отмахивалась. Маша говорила, что я живу, как старушка, а она не собирается упустить ни одного момента своей молодости.
Люба замолчала, но Настя тут же напомнила о себе.
— А папа? Как вы с ним познакомились, если ты была затворницей, Люба?
— Юра… — Взгляд Любы вдруг стал мечтательным и тёплым. — С Юрой мы познакомились у него дома. Мне было двадцать два года, как тебе сейчас, а ему двадцать пять. Он вырос в состоятельной семье, его родители занимали высокие посты. Дом, в котором Юра живёт сейчас, построил ещё его отец.
— Сейчас папа полностью всё перестроил. Ты ещё не видела, ты раньше приезжала. Там, где жила мама, теперь зимний сад.
— Это хорошо, что Юра так придумал. Красиво, наверно.
— Очень, — кивнула Настя. — И нет тягостной энергетики. А дальше, Люба?
— Так вот, Юра тогда уже вернулся из Москвы, где с успехом окончил институт, и начал своё дело. Его родители, хоть и были уже пожилые, всячески помогали ему, поддерживали его. У мамы Юры, твоей покойной бабушки, очень болели суставы, она почти не выходила из дома, но оставалась модницей, следила за собой. Ей нужно было сшить несколько платьев, и кто-то рекомендовал меня. Как-то вечером я приехала на одну из примерок, и у входа в дом мы встретились с Юрой. Не знаю, как это происходит, увидели друг друга, и будто искра пробежала между нами. Когда мне нужно было уходить, он меня подкараулил и предложил подвезти. Я же всю жизнь или пешком, или на общественном транспорте. Изредка на такси. Подвёз один раз, потом второй… Я видела с первого дня, что он ищет сближения, понимала, что нравлюсь ему, но разница в положении казалась мне непреодолимой. Долго он меня уговаривал на первое свидание, хоть я и влюбилась уже тогда, как сумасшедшая. Да и как было не влюбиться? Юра и сейчас хорош собой, а уж в молодости… У него отбоя не было от девушек, но вот что-то он нашёл во мне. Сначала я думала, что им движет спортивный интерес, охотничий азарт: я убегаю — он преследует, я отдаляюсь — он приближается. Но после того, как я всё же сдалась, и он остался у меня впервые, всё стало ещё прекраснее. Он не то что не бросил меня, а сразу сделал предложение, как положено, подарил кольцо, устроил настоящий романтической ужин.
Люба на время вынырнула из воспоминаний и попросила:
— Включи, пожалуйста, снова чайник, Настасья!
Настя выполнила просьбу, и Люба продолжила рассказ.
— Всё было слишком красиво, слишком похоже на сказку. Я почему-то никак не могла до конца поверить в своё счастье. То ли я таким образом это счастье спугнула, то ли права была, что не верила, — не знаю. Мы подали заявление. Я шила платье, никому не могла доверить это дело. До свадьбы оставалось чуть больше месяца. Даже родители Юры не протестовали, он был единственным сыном, светом в окошке, и никто ему перечить не смел. Маша тогда жила отдельно, виделись мы не слишком часто. Ей скучно было со мной. Но когда мы с Юрой стали женихом и невестой, всё равно нужно было познакомить его с моей родной сестрой. Тем более, у меня никого из родных не было, кроме Маши. Вот и всё. Их знакомство стало концом моей сказки и началом их сказки. Маша всегда магически влияла на мужчин. Может, будь Юра простым парнем, она бы поиграла с ним и бросила, но он стал для Маши путёвкой в другую жизнь, обеспеченную и безбедную. Надо отдать должное Юре, он пытался бороться, какое-то время разрывался между нами. Они не были близки сначала. Когда он всё же понял, что Маша ему нужнее, чем я, сразу всё честно мне рассказал. Я не стала закатывать истерики и устраивать разборки, а начала искать обмен на другой город. Уже тогда жильё там, где мы жили, ценилось намного дороже, чем здесь. Я доплатила некоторую сумму, вполне подъемную для меня, и обменяла однокомнатную квартиру там на двухкомнатную здесь. Когда состоялась свадьба Маши и Юры, я как раз занималась переездом. Меня больше ничто не держало в городе моего детства, более того, я не могла себе представить, что буду жить там, рядом с Юрой и Машей. Я исчезла из их жизни и была уверена, что навсегда.
Настя снова разливала чай, пряча слёзы. Впервые в жизни она мысленно осуждала отца. Она не осуждала его даже за то, что связался с Юлией, просто сочувствовала, переживала. Но как можно было вот так оставить Любу? Как?! Сначала заставить её поверить в сказку, а потом всё грубо разрушить, отвернуться, пойти в другую сторону. У Насти в голове это не укладывалось. Пожалуй, папа прав был, когда сказал, что заслужил то, что имеет.
— С тех пор ты была в родном городе только один раз, на похоронах мамы, да?
— Да.
— А что было десять лет назад? Правда ли то, что папа пытался вернуть тебя?
— Правда, — вспыхнула Люба. — Я тогда ещё жила в двушке, тут, недалеко, в этом же районе. Адрес мой никто знать не мог. И тем не менее, Юра однажды появился в дверях моей квартиры, вот прямо как сегодня. Просто приехал. У нас был долгий и очень тяжёлый разговор. К тому времени Юра давно понял, что совершил роковую ошибку, так он сказал. Он принял ослепление и страсть за любовь. Но чем дольше жил с Машей, тем больше была пропасть между ними. И дело было не только в том, что Маша изменяла, прости, Настя, но ты знаешь это и так. Они оказались разными по духу людьми, у них были разные взгляды на семейную жизнь, на супружескую верность, на принципы. Устраивать скандалы Юре не позволяло твоё присутствие. Ради тебя он сохранил брак, расползающийся по швам.— Я его об этом не просила. Я лет с пятнадцати знала обо всех маминых амурах. Вот только Андрея как-то упустила. Всё же даже в голову не пришло, что мама может так грубо растоптать моё счастье. Хотя теперь-то я знаю, что такое настоящее счастье, а не дешёвый суррогат.
— Забудь, Настасья! Я уверена, Маше даже в голову не пришло, что она может причинить тебе невыносимую боль. Она никогда о таком не задумывалась. А когда тебе было двенадцать, твой отец решил вновь попытать счастья со мной. Я его выслушала, конечно, но потом выгнала взашей, не особо сдерживая себя в выражении собственных мыслей. Послала его, короче. И до сих пор уверена, что поступила правильно. Потом я подкопила денег и вновь расширила жильё, мне нужна была мастерская. Думала, я опять затерялась, ан нет. Когда Маши не стало, Юра позвонил мне в тот же день. Он всегда всё знал обо мне. Зачем только, не пойму.
— Всё ты, Люба, понимаешь про вас обоих. Что, зачем и почему.
— Ты о чём это сейчас, Настасья? — Люба вновь вспыхнула.
— Папа всегда любил тебя, потому и следил за твоей жизнью. Любил, но знал, что ты не простишь, не сможешь забыть. Он причинил тебе слишком сильную и глубокую боль. А такую боль может причинить только тот, кого любишь преданно, всем сердцем, отчаянно. А десять лет назад он всё же решился приехать к тебе. Видимо, кризис у него был, переоценка ценностей. Ты не приняла его, и правильно сделала. Тогда было ещё рано, он мало что понял тогда, мало пережил. Но ты всё так же любишь моего папу, я знаю. Вы даже друг от друга ничего не можете скрыть, у вас на лицах всё написано. Просто я не сразу поняла.
— Всё-то ты знаешь, — закусив губу, Люба невидящим взглядом смотрела в окно. Начинало светать. — Ну вот, я тебе всё рассказала. Теперь и мне легче, и ты всё знаешь.
— Не всё. Меня интересует будущее.
— Будущее — это ваша с Никитой свадьба, ваша семейная жизнь. Ты молодая совсем, но тебя жизнь основательно побила, и ты научилась ценить своё счастье.
— А ваше с папой будущее? Ведь ничто не препятствует сейчас…
— Настасья! — зашипела вдруг Люба, даже глаза сузила. — Посмей только рассказать отцу о нашем разговоре! А особенно, о своих безумных гипотезах по поводу моей якобы любви! Никто мне не нужен! У меня есть ты. Родишь деток, буду помогать, если разрешите. Больше мне не нужно никакой семьи. Понятно?!
— Понятно, Люба, понятно! Не сердись, — Настя прятала улыбку. Она ничуть не испугалась грозной Любы. — Я больше не стану тебя донимать. А помогать с детьми, конечно, будешь, куда ты денешься! Бабушкой станешь.
— И стану! Всё, пойдём спать, а то уже утро.
— Пойдём, пойдём. Успокойся, Люба!
— Я спокойна, как никогда.
— Я вижу.
— Настасья… — начала было Люба, но Настя скрылась в своей комнате.
…Весь следующий день Настя провела с отцом: они катались по городу, побывали на прудах, сходили в кино, посидели в кафе.
Юрий Павлович собирался вечером уехать, чтобы не нервировать Любу и не злоупотреблять её гостеприимством, но Насте позвонил Никита и настоятельно попросил, чтобы будущий тесть непременно дождался его из командировки.
И Настя, и Юрий Павлович удивились, потому что настойчивость Никиты мало походила на желание просто познакомиться с отцом невесты, однако спорить не стали. Никита должен был приехать почти ночью. Договорились, что встретятся завтра, предварительно созвонившись.
Юрию Павловичу пришлось остаться у Любы ещё на одну ночь, но на этот раз всё прошло спокойно. Люба была сдержана и вежлива, а Юрий максимально корректен.
* * * * * * * *
В десять часов утра приехал Никита, но не один: с ним был высокий и крепкий блондин со светлыми бровями и ресницами. Его голубые глаза смотрели по-мальчишески безмятежно, но говорил он густым басом.
— Алексей, — он слегка поклонился Насте и Любе, а с Юрием Павловичем обменялся рукопожатием. — Извините, что вот так, без приглашения.
Алексей извинился, но от завтрака не отказался, вёл себя естественно, так, словно приезжает в гости к Любе и Насте каждый день.
— Ну что, Никитос, будем говорить при всех или только с Юрием Павловичем?
Настя недовольно запыхтела и уже собиралась сделать выговор новому знакомому, а Люба, выразительно подняв брови, изучала лицо Юрия. Перехватив её взгляд, он пожал плечами: дескать, сам ничего не понимаю.
— Поговорим здесь, все вместе. Я не хочу, чтобы у меня были секреты от Насти, — придвинувшись поближе к невесте, Никита обнял её за плечи.
— Хорошо, — Алексей моментально стал серьезным и собранным. — Юрий Павлович, мы с Никитой считаем, что должны поехать с вами в ваш город. Необходимо всем вместе встретиться с вашей бывшей невестой Юлией и её другом, потолковать по душам, прояснить некоторые моменты.
— Зачем? Я вообще не собираюсь больше встречаться с ними, я им обоим всё сказал.
— Затем, что мы с Никитой уверены: вы всё ещё находитесь в опасности.
— В опасности? Папа в опасности? А откуда вы всё знаете про Юлию?
— Прости меня, Настя, но когда мы с тобой познакомились, в первый же день я начал собирать о тебе информацию. Ты мне сразу понравилась, я чувствовал, что ты честный и чистый человек, но должен был убедиться. Пока копал, случайно узнал, что твой отец собирается жениться, но невеста изменяет ему. Решил побольше узнать о ней, и во всём этом мне помогал Алексей.
— Так вот откуда информация у моей службы безопасности? Вы им сообщили? — Юрий внимательно смотрел на Алексея.
— Да, — кивнул Алексей. — Приезжал в ваш город, чтобы сообщить.
— Спасибо вам, ребята! Вы честные, неравнодушные люди! — Юрий Павлович снова пожал руки Алексею и Никите. — Другие ведь могли решить, что это их не касается, просто пройти мимо.
— Настюш, ты не сердишься на меня? — Никита заглянул в её лицо.
— Ни капельки, — Настя прижалась к нему поплотнее. — Не будь твоего расследования, папа так ничего и не узнал бы.
— А для чего вы хотите встретиться с ними? — спросил Юрий Павлович. — У вас на них что-то есть?
— В точку, — одобрительно кивнул Алексей. — Мы должны обезопасить вас на будущее, а то мало ли, вдруг Юлии и её кавалеру ударит в голову устроить вам месть. Вы ведь сорвали их матримониальные планы. А мы встретимся с ними и покажем всё, что у нас на них есть. Друг Юлии имеет отношение к весьма некрасивым сделкам с недвижимостью, в которых были задействованы чёрные риэлторы. Он был далеко не на ведущих ролях, но кого это сейчас волнует? Шайку накрыли, но на дружка Юлии тогда не вышли. Однако срок давности не истёк, и отмотать назад ничего не стоит. Сама же Юля некогда состояла в тайной связи с поверенным её покойного мужа, потому завещание и права Юли на фирму вызывают большие сомнения.
— То есть, мы им всё это популярно объясним, расскажем и покажем, а за молчание потребуем, чтобы они вели себя максимально индифферентно по отношению к Юрию Павловичу, его семье и бизнесу, — добавил Никита.
— Я поеду с вами, — твёрдо сказала Настя. — И на встречу пойду с вами. Хочу слышать весь разговор и видеть их лица, особенно, лицо Юли.
— Ты уверена, Настюша? — Никита забеспокоился.
— Пусть, всё правильно. Настя, ты молодец! Я спокоен за Никитоса, — улыбнулся Алексей. — Поедем на двух машинах: одна машина Юрия Павловича, вторая моя. Нам же надо будет вернуться.
— Скажите, — заговорила вдруг Люба, которая до сих пор молчала. — Получается, Настя и Юра всё ещё подвергаются опасности?
— Теоретически да, — честно ответил Алексей, с интересом глядя на Любу. — Кто знает, что на уме у двоих разгневанных беспринципных негодяев? Однако это ненадолго.
— Пообещайте мне, Алексей, что вы предпримете всё возможное и обезопасите Настю и Юрия? В том числе, на стадии переговоров с Юлией и её другом.
— Обещаю сделать всё возможное, Люба, — неожиданно тепло ответил Алексей. — Но вы можете поехать с нами и контролировать процесс, если у вас есть три свободных дня.
Юрий с надеждой во взгляде уставился на Любу, но её и уговаривать не пришлось.
продолжение следует...
Контент взят из интернета