— Как мы до этого дошли? — прошептала она, глядя перед собой. — Как всё могло так измениться? Но ответов не было
Первые месяцы после рождения Алексея для Нины стали чередой бесконечных тревог и напряжения. Всё, что раньше казалось важным, отошло на второй план. Её жизнь сузилась до бесконечных забот о ребёнке и попыток сохранить хоть какую-то гармонию в семье. Сергей всё больше времени проводил на работе, возвращался домой поздно и, ссылаясь на усталость, уходил в спальню, не произнеся ни слова. Но настоящей проблемой стала Галина Ивановна.
Галина Ивановна стала приходить к ним почти каждый день. Она появилась на пороге их квартиры на третий день после выписки из роддома, с сумкой, полной продуктов и самодельных пелёнок.
— Нина, ты ещё не научилась пеленать как следует? — сказала свекровь, когда впервые увидела, как Нина с трудом справляется с маленьким, извивающимся Алёшкой. — Нужно туже, чтобы он чувствовал себя, как в утробе. Иначе будет плохо спать и много плакать.
Нина, сдерживая раздражение, попыталась последовать её совету, но руки дрожали, и свёрток получился слишком тугим.
— Дай сюда, — холодно произнесла Галина Ивановна и, почти выхватив малыша из её рук, ловко запеленала его сама. — Вот так, — удовлетворённо сказала она, укладывая свёрток в кроватку.
Нина, чувствуя себя лишней в собственном доме, отошла в сторону, наблюдая за тем, как Галина Ивановна уверенно распоряжается на её кухне. Старая кухня, которая раньше казалась уютной, теперь напоминала тесную клетку, в которой ей не находилось места.
— Ты должна больше заботиться о доме, Нина, — наставляла свекровь, когда заметила стопку неразобранных после стирки вещей. — Я понимаю, что с младенцем это сложно, но порядок в доме — это основа семейного счастья.
Нина лишь молча кивала, сдерживая слёзы. Ей казалось, что Галина Ивановна критикует её во всём, и что бы она ни делала, это не устраивало свекровь. Сергей, вернувшись домой, лишь устало кивал матери, соглашаясь с ней во всём, что ещё больше отдаляло его от Нины.
Однажды вечером, когда Галина Ивановна снова приехала "навестить внука", она заметила, что в кастрюле кипит суп.
— Нина, что за запах? — с подозрением спросила она, подняв крышку кастрюли. — Ты что, опять этот суп варишь? Я же говорила, что для Сергея нужно готовить мясо. Да и ты кормящая мать, тебе нужны силы, а ты всё на супчиках!
— Я почти не спала сегодня, — попыталась оправдаться Нина, чувствуя, как её голос начинает дрожать. — Да и времени не было...
— Время? Время всегда можно найти, если захотеть! — отрезала свекровь. — Ты просто не понимаешь, что такое настоящая забота о семье. И когда Сергей вернётся, он будет недоволен, — добавила она, вытирая кастрюлю и переставляя её на другую конфорку.
Нина попыталась сказать что-то в своё оправдание, но слова застряли в горле. Её окружила гнетущая атмосфера, в которой она чувствовала себя пленницей.
Когда Галина Ивановна ушла, Нина села на кухне и обхватила голову руками. Она чувствовала, что стены квартиры сжимаются вокруг неё, превращая её жизнь в кошмар. Сергей, вернувшись домой, снова ничего не заметил, прошёл мимо неё, буркнув: «Привет», и ушёл в спальню.
— Серёжа, — попыталась она его остановить, — нам нужно поговорить.
— Нина, давай завтра, — устало ответил он, не оборачиваясь. — Я больше не могу.
— Ты больше не можешь? — эхом отозвалась она, едва сдерживая слёзы. — А как я должна справляться со всем этим одна?
Сергей остановился в дверях, но не обернулся. Затем он глубоко вздохнул и ушёл, оставив её одну в темноте. Тишина, которая воцарилась в квартире, была невыносимой. Нина чувствовала, что теряет себя, что её жизнь рушится прямо у неё на глазах, но она не знала, как остановить это разрушение.
Алёша, несмотря на всю любовь и заботу, был беспокойным и раздражительным. Он плохо спал, часто плакал и кричал по ночам, что только усугубляло напряжение в доме. Нина винила себя, думая, что делает что-то не так, что не умеет правильно ухаживать за своим сыном. Но в глубине души её терзало другое — последствия гипоксии, о которой она узнала от врачей сразу после его рождения.
— Гипоксия, — произнёс врач с серьёзным выражением лица, когда они ещё были в роддоме. — Это недостаток кислорода, и он может влиять на нервную систему. Вашему сыну нужен будет тщательный уход, и, возможно, наблюдение у невролога.
Эти слова застряли в её памяти, и каждый раз, когда Алёша плакал, она не могла не думать о том, что гипоксия оставила свой след. Это знание было как постоянный камень на сердце, который она носила в себе, стараясь не показывать этого Сергею и Галине Ивановне. Но она не могла избежать постоянного напряжения, которое становилось невыносимым.
На следующий день Галина Ивановна вернулась, как ни в чём не бывало, и снова принялась за свои наставления. Нина чувствовала, как её терпение кончается, как её сердце разрывается от постоянных упрёков и обвинений. Она всё больше замыкалась в себе, уходила в мысли о том, как всё могло пойти иначе, если бы у неё была поддержка. Но поддержки не было, и ей оставалось только терпеть.
Каждый вечер, когда Алёшка засыпал, Нина садилась на кухне за чашкой чая и пыталась разобраться в своих мыслях. Её окружали привычные вещи: старый чайник, пузатые фарфоровые чашки, аккуратно разложенные на полках баночки с чаем и сахаром. Этот уютный быт казался ей единственным, что оставалось неизменным в её жизни. Но даже он не приносил утешения.
Однажды, когда Сергей снова задержался на работе, Нина сидела на кухне и смотрела на пустой стул напротив. Она вспомнила, как они когда-то сидели здесь вместе, как мечтали о будущем, как обсуждали планы. Теперь всё это казалось далёким и недостижимым.
— Как мы до этого дошли? — прошептала она, глядя перед собой. — Как всё могло так измениться?
Но ответов не было. Только тишина, нарушаемая тихим тиканьем старинных часов на стене.
Продолжение здесь