(начало книги, предыдущая часть)
Часть 23. Случай с памфлетом.
Прием в салоне мадам Дискретье.
Главный зал, в отличие от большинства подобных в России, был очень теплый. Однако в том месте, где стоял мой стул , прямо напротив входной двери, постоянно дул откуда-то таинственный сквозняк. В целом мои обязанности были не сложны, хотя и немного странны. Я наблюдал за присутствующими и размышлял о гостях, приглашенных месье Икс на его прием.
Полковник Барон Гейдер был близким другом царя и владельцем многочисленных игорных заведений, разбросанных по всей Москве. Он, естественно, был в курсе последних событий в игре против царицы и, будучи человеком, привыкшим ставить свою судьбу на кон, не колеблясь, принял бы участие в политическом заговоре.
Капитану Карцеву приписывали увлечения тайной дипломатией, во время Русско-Японской войны его подозревали в получении крупной суммы денег от генерала Ноги в зловещем деле о тройных взрывах батарей «П.Б.» и «К.Д.» в Порт-Артуре. Он также был печально известен своими любовными похождениями. Он мог бы извлечь ряд выгод при падении существующего режима, поскольку имел косвенное отношение к императорской династии.
Генерал-майор Рессель, был известным подстрекателем и либералом, чьи сомнительные сделки со спекулянтами военного времени привели к тому, что личная охрана двора Его Императорского Величества провела три важных ареста. Одним из арестованных стал известный в петербургском обществе банкир Митя Рубинштейн, который финансировал Григория Чалого (монаха Распутина) и, между прочим, шантажировал его, чтобы обрести влияние на самых видных придворных деятелей. Генерал-майор Рессель довольно легко вписывался в вырисовывающуюся общую схему, однако его имя и звание вполне могли послужить препятствием для его ареста.
Лейтенанты Неро и Бедендорф были всего лишь безответственными молодыми людьми, обремененными карточными долгами и потому легко поддающимися соблазну раздобыть наличные.
Лейтенант Лев Драгомир, последний приглашенный месье Икс, несколько отличался от остальных и стоял особняком. Русский подданный сербского происхождения, он служил в губернской полиции до тех пор, пока не познакомился с одним эпатажным Великим князем, который добился для него звания лейтенанта императорской гвардии. Странная и противоестественная близость между ним и его императорским покровителем, кульминацией которой стала открытая скандальная совместная поездка во Францию, приведшая к полицейскому расследованию, впрочем замятому по приказу царя. Конечное значение нынешней подобной связи Драгомира с месье Икс могло лежать в определенной степени в области догадок, но, тем не менее, в его послужном списке имелись странные вещи, включая измену и попытку шантажа. В руках беспринципного дипломата он мог бы стать добровольным заговорщиком, и, несомненно, согласился бы на все, что могло обеспечить ему продвижение при императорском дворе. Кроме того, имея опыт офицера полиции, он мог легко почувствовать опасность, а с такими людьми особенно трудно справиться в работе секретной службы.
Месье Икс и его спутники прибыли довольно точно, вскоре после десяти часов. Молчаливый старый дипломат с моноклем в глазу, и приглаженными волосами неопределенного цвета, круглыми румяными пухлыми щеками, шел впереди, на нем был безукоризненный вечерний костюм, за ним следовали шесть русских офицеров в форме Сводного полка.
К тому времени зал начал преображаться, и вечерние развлечения вступали в свои права. Одновременно с появлением месье Икс в темном зале появилась сама мадам Дискретье, выглядевшая не очень хорошо. Она объявила во всеуслышание своим хриплым голосом, что некая оперная звезда собирается принять участие в раунде Chasse au Lapin - непристойной игре, перспектива которой вызвала одобрительный хор мужских голосов.
Мимо моего кресла непрерывное кто-то проходил. Тут и там стояли гости из петербургских посольств, по большей части молодые люди. Сейчас они числились вторыми или третьими секретарями, но когда-нибудь, возможно, станут послами в других странах. Был тут и корректный, довольно застенчивый и неуверенный в себе англичанин, привлеченный к этому месту как свободой нравов, так и простым житейским любопытством, жизнерадостный и надушенный француз, в силу своего национального характера ценящий все естественные проявления, горделивый, с прямой осанкой серб, любознательный, непроницаемо улыбающийся японец, исследующий слабости Запада и стройный, подвижный с острым пронзительным взглядом итальянец, вечно горящий непристойным огнем, доставшимся от римских предков.
Милые дамы были отобраны из высших слоев полусвета, но присутствовала также и горстка нетерпеливых светских вдов, трепещущих в поисках своих жиголо. В холле за зеленой оградой из тепличных растений энергично играл «цыганский» оркестр, исходя, по-видимому, из принципа, что чем музыка громче, тем она лучше.
Около одиннадцати завсегдатаи заведения разбрелись в поисках удовольствий, и я ненадолго отлучился с дежурства, чтобы поужинать и сыграть в карты с поваром. Вскоре после полуночи, когда я вернулся на свое место в зале, мимо меня прошмыгнул усталый официант-татарин, гнусно ругавшийся на своем родном диалекте. Когда я спросил у него, пила ли мадам, как обычно, кофе в гостиной, то он, хихикнув, ответил, что, напротив, мадам, вероятно, принимала в своей комнате порошки от головной боли, так как некоторое время назад ее унесли в полуобморочном состоянии.
Когда официант скрылся, я пересек затемненный зал, стараясь держаться подальше от полосы света, льющегося из холла, и перебрался с одного стула с высокой спинкой на другой. Дверь в салон была закрыта, я напряг слух, чтобы уловить малейший звук из-за толстых панелей. В конце концов, решив рискнуть, я осторожно повернул ручку и заглянул внутрь. Салон, обставленный мебелью в римском стиле, был пуст, тусклый свет свечей мягко плескался в фаллическом фонтане с вином и слабо отражался от края серебряной пепельницы. На пепельнице лежал еще дымящийся теплый окурок темной сигары, а через маленькое окошко с медными решетками, выходившее в столовую, виднелась дверь в гостиную, и доносился гул голосов, звон кавалерийских клинков и шпор.
Когда я вернулся и закрыл дверь, то заметил, что ключа в замочной скважине нет, и это обстоятельство имело особое значение. Дверь салона была снабжена электрическим устройством, благодаря которому весь дом мог погрузиться в темноту в случае налета полиции. Как только ключ извлекался, электрический выключатель в столовой автоматически обрывал цепь. Этот факт, однако, был известен лишь немногим избранным; либо близким друзьям, либо главным сотрудникам мадам Дискретье. На этот раз у меня мелькнуло подозрение, кто, по всей вероятности, воспользовался этим трюком.
ИЛЛЮСТРАЦИЯ СОЗДАНА ИИ
