«Согласитесь, детективный сюжет попросту неинтересен, когда в нем нет загадок, противоречивых версий, обманных ходов. Ведь каждый из нас, зрителей, также ведет в кинозале свое, самостоятельное расследование, взвешивает все «за» и «против» и вдруг загорается: «этот!», «нет, тот!» (впрочем, никогда не обижаясь, а скорее радуясь, если экран опровергает догадку и преподносит нечто совсем неожиданное)».
Читаем «Спутник кинозрителя» 1980 года ( № 11):
«Люди в океане»
Сюжет этого фильма, казалось бы, мог уместиться в нескольких газетных строках. В океане терпит бедствие маленькое рыбацкое судно, занесенное штормом в советские территориальные воды. На помощь иностранным рыбакам приходят наши моряки-пограничники. Нелегко в бушующем океане приблизиться к тонущему суденышку. Спасая одного из рыбаков, получает смертельное ранение матрос Пряхин. Но все рыбаки спасены... Сколько раз мы читали, слышали о подобных случаях. В скольких картинах видели такие эпизоды.
Но одно обстоятельство сразу же обостряет события. Придает им особенный зрительский интерес. Потерпели бедствие и спасены китайские рыбаки. Впервые за много лет мы увидели на экране кадры, казалось бы, самые естественные, обычные: вот с надеждой и благодарностью вглядываются китайцы в лица наших моряков, приближающихся к тонущему судну... Вот в реве волн слышатся обрывки русских фраз, вдруг, в эти страшные минуты, вспомнившихся китайским рыбакам... Вот тесно сплелись руки тонущего и его спасителя... Ранен русский матрос, но спасен китайский рыбак... Так и должно быть. Надо ли говорить о том, что не по нашей вине, не по воле нашего народа надолго исчезли такие сцены из кинокартин, отражающих жизнь. Вспомните, в «Русском поле» мы видели мать, оплакивающую юношу-сына, погибшего во время бандитского налета маоистов на Даманский... В хроникальных лентах видели беснующиеся толпы хунвэйбинов... видели китайских солдат, вторгшихся на вьетнамскую землю... Об этом рассказывали кинокартины, отражающие жизнь.
...И вот спасенные китайские рыбаки ступили на каменистую землю маленького советского острова. Кажется, люди как люди. Простые. Привыкшие к тяжелому ТРУДУ- Пережившие бедствие. Благодарные за спасение. Так к ним и отнеслись на этом маленьком островке. Дружелюбно. Внимательно. По-русски. И повариха «отхаживала» их, изголодавшихся, натерпевшихся,— как своих, поглядывая жалостливо и добродушно...
Кто же знал на островке, что совершенно непредвиденным образом повернутся события, что, казалось бы, самая естественная и законная процедура возвращения китайцев на родину будет... отклонена ими?! Вместе со спасенной жизнью к китайцам вернулся страх. Рыбаки ослеплены этим страхом. Они боятся очутиться на родине в качестве «китайцев, спасенных советскими людьми». Лучше смерть, чем такое, «антикитайское», позорное спасение. А умирать не хочется. Молоденький рыбак, фанатичный маоист, еще больше взвинчивает, запугивает, терроризирует этих людей. И, в результате, вместо благодарности за спасение — гнусная, изуверская провокация. Китайцы заявляют, что они были силой захвачены советскими пограничниками, подвергались пыткам и унижению, но выстояли, выдержали все, благодаря вере в Мао. Вот как они собираются представить все случившиееся у себя на родине, куда вернутся, конечно же, не изменниками, а героями.
Впрочем, даже в такой неприглядной ситуации, эти антигерои (по-другому не назовешь) неоднозначны. В глазах одного мы прочтем исступленную ненависть. А в глазах другого — стыд. И еще страх. И — безмерную усталость. Найдется среди них и самый старый, самый честный человек, не растерявший остатков мужества. Он еще помнит былые, добрые времена, он не может заплатить предательством за спасение... И тогда его подло, из-за спины убьет главный организатор провокации.
Нет, авторы фильма «Люди в океане» обвиняют не людей, а идеологию, искалечившую их, не китайцев, а маоизм. Они особо подчеркивают и время событий — 1976 год, самый разгар «культурной революции», культа Мао.
Уверен, что этот фильм вызовет самый широкий интерес в зрительской аудитории. Он не только остросовременен, но и отмечен выразительной киностилистикой. Прекрасно снят океан. И совершенно уникальны, на мой взгляд, эпизоды, показывающие цунами, обрушившийся на маленький остров.
Достоверен быт маленького пограничного поселка. Мы запоминаем характеры людей, обрисованные скупыми и точными штрихами. Очень важны в этой картине образы советских людей, пограничников и жителей острова. Ведь они — полпреды нашей Родины. Их поступки, мысли и чувства, их отношение к событиям помогают понять главный смысл фильма.
«Люди в океане» поставил Павел Чухрай, сын Григория Чухрая, одного из самых прославленных наших кинорежиссеров. И, быть может, в «Людях в океане» вы ощутите некую перекличку чухраевских картин, картин двух режиссеров. Вспомните «Сорок первый»: пустынный остров, кажущаяся отстраненность от всех забот и тревог земли, а за этим — горячая трепетная связь с огромным, прекрасным и яростным миром. Думается, тот же романтический строй, скрытый накал, многозначность простого, желание в малом увидеть огромное вы ощутите и в «Людях в океане», в работе молодого Чухрая.
«Старые долги»
«Александр Петрович болен. Просит приехать проститься. Катя». В один и тот же день две телеграммы с таким вот печальным текстом были срочно отправлены в Москву. Одну — получила Надежда Николаевна, симпатичная, уже пожилая женщина, врач по профессии. Другую — молодой инженер Ольга Юрьева. И вот, отложив все дела, две женщины, ни в чем не схожие, незнакомые друг с другом, спешат в областной город, чтобы, быть может, в последний раз повидаться с человеком, значившим когда-то так много в жизни каждой из них.
Кто же такая Катя, сообщившая им эту весть? Нынешняя жена Александра Петровича. Женщина молодая, своенравная. И, верно, ей очень нелегко выполнять столь необычную просьбу мужа и в самые тяжелые минуты жизни с глазу на глаз повстречаться с его прошлым.
Кто же, наконец, сам этот Александр Петрович, пожелавший собрать вместе всех женщин, которых он любил в жизни, и создавший на экране ситуацию сложную, острую, в чем-то парадоксальную? Эксцентричный чудак? Странный персонаж, которого естественнее было бы встретить, к примеру, в трагикомедии Эдуардо де Филиппо?..
Нет-нет. Это человек вполне трезвый и положительный, умница, работяга, отличный семьянин, муж и отец. Его фамилия Кочиев. И он — директор крупного металлургического комбината.
Когда начнутся события, о которых здесь рассказано, для нас это будет полной неожиданностью. Мы не ведаем о существовании женщин, которые устремятся Кочиеву на помощь.
Это — его прошлое. Казалось бы, отрезанное раз и навсегда. Никак не участвующее в сегодняшней жизни киногероя. А она, эта жизнь,— необыкновенно насыщена, напряжена, расписана до мелочей и вместе с тем как-то по-молодому раскована, азартна. Нам сразу понравится этот человек, прекрасно сыгранный народным артистом СССР Игорем Горбачевым. Широтой и открытостью натуры. Бескомпромиссностью. Юмором. Словом, тем, как он живет, ведет себя в быту и на работе. Он трогателен в отношениях с женой, и даже в размолвках, которые нет-нет, да и случатся. Он прост и открыт в обращении с людьми. Стремится к справедливости и добивается ее. Он занят любимейшим делом, живет жадно, с полной самоотдачей. А ведь позади — немало испытаний. И война, пройденная в полковой разведке. И незадавшаяся в молодости семейная жизнь. И — работа, работа, всегда на пределе сил. «Иногда такие нагрузки,— услышим мы в фильме,— что из металла сердце, и то не выдержит». И вот однажды, за полночь, разделавшись с делами еще одного нескончаемого рабочего дня, оставшись, наконец, в домашнем кругу, возьмет Александр Петрович гитару, глянет озорно на жену и товарища, скажет им вовсе не «по-директорски»: «Хотите я вам цыганочку сбацаю?» Пройдется гоголем по комнате, ударит по струнам, запоет... И вдруг — закачается, поплывет все вокруг, выпадет из рук гитара, как подкошенный рухнет человек. Все. Доигрался. Инфаркт... Вот тогда-то и появятся телеграммы, полетят в Москву — к первой жене Кочиева, с которой он расстался лет тридцать назад; к Оле, которую он любил, еще не встретившись с Катей. Прошлое. Его радости, горечь и уже непоправимые ошибки, «старые долги», как не раз скажут в этом фильме.
И вот они собрались все вместе. Точно далекая молодость и зрелая пора жизни, и ее нынешний осенний день встретились у изголовья больного Кочиева. Грустно. Больно. Трудно. Радостно. «Я хотел увидеть вас,— скажет Кочнев,— потому что вы моя жизнь. Может быть, самое дорогое, что было у меня,— это вы. И когда вдруг прихватило, очень захотелось, чтобы вы оказались рядом, чтоб я мог напоследок сообразить, как я прожил жизнь...» Но вовсе не простой, не безоблачной и окрашенной умилением окажется эта необычная встреча. Неожиданно, подчас озадачивая нас, радуя или огорчая, раскроются характеры. И Кати, и Ольги, и Надежды Николаевны, и самого Кочнева. Заставят задуматься о том, что человек может казаться одним, а быть... совершенно дру¬гим. Лучше. Или — хуже. Добрее, справедливее. Или — мельче...
Однако не будем об этом говорить. Ведь именно здесь наступает самое интересное, сложное и поучительное в фильме. Здесь-то и начинается та прекрасная зрительская работа, когда ты своим умом и сердцем поверяешь поступки героев, весь опыт их жизни и неизбежно сравниваешь — с собой, «со своим». И сам (к этому всегда стремится искусство!) становишься в чем- то мудрее, чище, лучше. А порой спрашиваешь себя так же, как одна из героинь этого фильма: «Как я теперь жить буду?».
«Ипподром»
Даже человеку неискушенному, впервые попавшему на ипподром, мог бы показаться странным этот заезд. Наездник Логинов явно придерживал рвущегося вперед Гладиатора, словно заранее решив проиграть. Но когда показались трибуны, он вдруг мощно послал жеребца к финишу. Гладиатор пришел первым, выиграл приз. А через каких-нибудь полчаса случилось совершенно непредвиденное, страшное. Жеребец вырвался из конюшни, а в его деннике нашли мертвого наездника Логи-нова. Смертельная рана нанесена острым, узким предметом. Так что же это: несчастный случай или — убийство?
Когда начнется следствие, выяснится, что кто-то крупно играл «против Гладиатора». Сначала рядом с денником найдут билет тотализатора, а потом обнаружат целую пачку (сто штук!) билетов, поставленных на другую лошадь. Значит, кто-то рассчитывал на крупный выигрыш, кто-то был уверен в том, что Гладиатор не придет первым. Выяснится и то, что погибшего наездника пытались подкупить... Что пачку «проигравших» билетов спрятала (почему-то!?) мастер-наездник Григорьева. Словом, подозрение падает на разных людей. А тут еще конюх Кунин, который и выпивает, и частенько околачиается на трибунах рядом с игроками, делает добровольное признание: это-де он, поругавшись с наездником в пьяном беспамятстве убил его н осознал это лишь наутро, обнаружив кровь на своей одежде...
Что ж, казалось бы, все ясно. Но у молодого инспектора Дмитрия Шатрова, ведущего расследование, совсем иное представление о том, что произошло.
Согласитесь, детективный сюжет попросту неинтересен, когда в нем нет загадок, противоречивых версий, обманных ходов. Ведь каждый из нас, зрителей, также ведет в кинозале свое, самостоятельное расследование, взвешивает все «за» и «против» и вдруг загорается: «этот!», «нет, тот!» (впрочем, никогда не обижаясь, а скорее радуясь, если экран опровергает догадку и преподносит нечто совсем неожиданное).
Так поначалу смотрится и «Ипподром». Но сколько детективных фильмов — столько и правил игры. Вскоре в картине на первом плане появляется персонаж, явно вызывающий подозрения. Мы чувствуем это, как говорится, «кожей». И авторы вовсе не развеивают наших подозрений. Наоборот!..
Так кто же это? Некий Сан Саныч. Крошин. Инженер. Человек с неоспоримым «отрицательным обаянием» (таким изображает его актер Николай Пеньков). Завсегдатай ипподрома. Крупный игрок, постоянно окруженный мелкими прилипалами и девицами, восхищенными его «широтой», «размахом», умением «легко» и «красиво» прожигать жизнь. Он встречался с убитым наездником перед соревнованиями. Он сделал крупную ставку против Гладиатора. Только все это очень трудно «раскопать», доказать...
Ни в коем случае не хотелось бы, чтобы ипподром представился вам каким-то подозрительным местом, где совершаются темные махинации. Нет, ипподром это прежде всего — красота, простор, воздух, лошади, великолепные жокеи, изумительно красивый спорт. Это «один из немногих оазисов природы в нашей современной бетонно-асфальтовой цивилизации», как выразился режиссер фильма Радомир Василевский. (А я вспомнил одного почтенного профессора, жившего рядом с ипподромом. Каждое воскресенье он просиживал с биноклем на балконе своего девятого этажа, любуясь необыкновенным зрелищем).
И в фильме вы увидите захватывающие состязания, прекрасных лошадей, людей, бесконечно влюбленных в свою профессию, наездников, конюхов (одного из них играет прекраснейший актер Олег Жаков), настоящих зрителей и знатоков, ценящих не квадратное окошечко тотализатора, а красоту, молодость, силу этого благородного спорта. Кстати, фильм снимался в Киеве, на одном из лучших ипподромов страны.
Интересно, что режиссер Радомир Василевский никогда прежде не обращался к детективному жанру, а чаще всего снимал романтические, детские и юношеские картины — «Дубравка», «Шаг с крыши», «Включите северное сияние», «Цветы для Оли». Он скорее лирик, нежели разгадыватель головоломных шарад.
Правда, непосредственно перед «Ипподромом» Р. Василевский поставил остросюжетный фильм «Побег из тюрьмы». Но все же «Ипподром» — это дебют режиссера в деективном жанре. И вам судить, насколько он удачен.
А теперь я приглашаю вас в зрительный зал. Подозреваются многие. Надо разоблачить преступника.
«Поезд чрезвычайного назначения»
Революционные годы. Вновь и вновь, возвращаясь к ним, мастера кино открывают для нас новое, то, что еще не изображалось на экране, черпают новые имена, события, детали «из реки по имени факт».
1922 год. Рабочим кабинетом первого президента Советской Украины, председателя ВУЦИК Г.И. Петровского стал поезд чрезвычайного назначения. И вот он впервые проносится перед нами по экрану. Вагоны, украшенные лозунгами и рисунками революционных лет. А кругом — Украина, разоренная интервентами, исстрадавшаяся, едва вышедшая из огня гражданской войны. Разрушенные полустанки, заводы. Леса, в которых еще прячутся недобитые банды...
Много дней в пути поезд чрезвычайного назначения. Зачем? Какая необходимость вызвала к жизни столь беспримерный рейс? Мы поймем это, лишь пройдя вместе с Григорием Ивановичем Петровским и его соратниками весь путь по дорогам Украины.
Время тревожное, трудное. Каждый миг грозит неожиданностью, опасностью. Вот в пути Петровским получена радиограмма: у берегов Одессы сносит на минные поля пароход «Ариэль» с грузом тракторов и медикаментов от американских рабочих и фермеров. А рядом с местом надвигающейся катастрофы кружит американский миноносец, глушит радиостанцию, не давая морякам связаться с берегом.
Как поступить? Петровский принимает смелое решение. Он направляет радиограмму командиру миноносца и... благодарит его от имени президента Украины за помощь в спасении торгового судна. Это — апелляция к совести, к чести и благородству. И вскоре мы увидим, как «Ариэль» благо¬получно входит в Одесский порт.
Фильм «Поезд чрезвычайного назначения» можно отнести к жанру «политической хроники». События здесь остры, напряженны и с неизбежностью ведут к открытому столкновению. Поезд Петровского буквально врывается в гущу сосредоточения сил мятежников, выступивших против Советской власти, против объединения Украины и России в единый Союз. Здесь-то и выигрывает председатель ВУЦИК свою главную «битву в пути», сорвав мятеж и избежав кровопролития. Силой слова, правды, партийной убежденности ему удается отколоть от главарей мятежа массу обманутых ими крестьян.
Роль Григория Ивановича Петровского исполняет в картине Алексей Петренко. Не так давно пришел в кино этот самобытный актер, наделенный огромной экспрессией, покоряющей достоверностью и смелым даром перевоплощения. Вы, конечно, помните и его директора школы («Ключ без права передачи»), и его Петра («Сказ про то, как царь Петр арапа женил»), и раненого летчика из картины «Двадцать дней без войны», и неподражаемого Подколесина из гоголевской «Женитьбы»... Каждый из этих образов незабываем по актерскому рисунку.
И в «Поезде чрезвычайного назначения» Петренко покоряет своей игрой. Он вовсе не похож на президента огромной республики, этот скромный, сутуловатый человек в очках, с негромким голосом, очень внимательно слушающий других, добродушный, подчас даже стеснительный, но вдруг, когда это диктуют события,— буквально взрывающийся скрытой силой, огромным темпераментом оратора, политика, народного трибуна.
Таким мы видим его во время стихийного митинга на заводе, когда оппозиционеры пытаются посеять смуту среди рабочих. И — без всяких трибун, пьедесталов — прямо в водовороте взбудораженных людей, вровень с ними ведет Петровский полемику с врагами революции: остро, гневно, бескомпромиссно! (А мы в это время замечаем револьвер врага, целящегося в него)... И совсем другой он, когда убеждает товарищей прицепить к поезду еще один вагон и взять на довольствие актеров театра, добавляя мягко, просительно: «С ними двое детей».
Совсем другой он, когда разговаривает с крестьянами, у которых красноармеец Настя реквизировала сгоряча хлеб, глечики с молоком и сметаной, чтобы накормить беспризорных детей. Контрибуция эта, разумеется, незаконна. Но разве «законен» голод, страдания малых детей?.. И Петровский молча протягивает крестьянам деньги, свою скромную зарплату.
...Много интересного мы увидим в пути. 1922 год. Время — необычайно важное, ответственное в истории государства. Именно в этом году произошло объединение народов России и Украины в СССР. Именно за такой братский союз ратовал большевик-ленинец Г. И. Петровский, обращаясь к самым широким народным массам. Для этого и прошел свой нелегкий путь поезд чрезвычайного назначения» (Зоркий, 1980).
Автор статей в этом номере «Спутника кинозрителя» - кинокритик Андрей Зоркий (1935-2006).
(Спутник кинозрителя. 1980. № 11).
