Маме стало лучше. Радостную новость сообщили утром. После срыва, случившегося две недели назад, когда маму скрутили санитары, Таня не могла ни о чем другом подумать. Только о маме. О том, как ей должно быть одиноко и страшно находится в четырех стенах в палате психиатрической больницы. Вокруг снуют санитары, которые считают ее сумасшедшей. А мама не умалишенная. Таня в этом ничуть не сомневалась. Просто… нездорова. Просто… депрессия немного затянулась. Мама стала нервной. Хотя… если подумать, если вспомнить… мама всегда была такой.
Таня примчалась в больницу. Одухотворенная предстоящей встречей, преисполненная надеждами на полное выздоровление мамы, первым делом она встретилась с лечащим врачом.
- Никаких встрясок! - Предупредил ее врач. Таня понимающе кивнула, - динамика положительная. Но вы должны понимать, что в любой момент ваша мама может сорваться. Никаких плохих новостей, никаких напоминаний о несчастном случае.
- О чем можно говорить? - Озадачилась Таня.
- О погоде, - улыбнулся врач. В окно сквозь решетку заглядывало солнце. Но оно было там, на воле. А мама находилась в тюрьме.
Таня бросилась в ее объятия, убедившись, что она спокойна. Выждав несколько секунд. Мама улыбалась, а в ее глазах блестели слезы.
- Танюша… - Ласково проговорила мама, - ты приехала за мной? Ты заберешь меня отсюда?
Врач говорил — никаких встрясок. Но как их избежать? Когда мама загнала ее в тупик первым же вопросом. Таня замешкалась и растеряно покосилась на окно, на страшную решетку.
- Мам… погода сегодня… очень… солнечная. А завтра обещают… дождь…
Мама замерла. Она смотрела на Таню, как на полоумную. Словно не мама лежала в психиатрической больнице, а дочь. Меньше всего на свете ее интересовала погода. Хоть дождь, хоть снег, хоть ураган. Пусть цунами смоет всю планету. Маме очень хотелось домой.
Ее губы дрогнули, приоткрылись. Мама часто заморгала и с сомнением уточнила:
- Так ты… заберешь меня домой?
- Заберу, - горячо пообещала Таня, - не сегодня. Позже. Врач говорит динамика положительная, ты идешь на поправку. Нужно только немного потерпеть…
- Но я хочу домой! - Голос мамы оборвался. Она склонила голову, зажмурилась. Ее лицо исказилось в мучительной гримасе. Таня тоже опустила взгляд, на ее перебинтованное запястье.
- Мам, я понимаю…
- Ты не понимаешь, - прошептала та.
- Нет, я понимаю. Помнишь в детстве ты отправила меня в летний лагерь… - Пример был неудачным. Но Таня из последних сил тянула улыбку, надеясь, что мама улыбнется в ответ, - помнишь?! Как я ревела, когда ты приезжала? Как я просилась домой. Помнишь?! А в последний день ревела, потому что не хотела уезжать.
- Причем тут лагерь? Я не в лагере. Я в психиатрической больнице, - она тихо всхлипнула. Таня прижала дрожащее тело мамы к себе. Обхватила обеими руками, крепко, чтобы мама почувствовала поддержку и тепло.
- Мам…
Тело мамы напряглось. Таня услышала прерывистое дыхание, почувствовала ладони мамы на груди. В следующую секунду мама оттолкнула дочь, окинула ее безумным взглядом, от которого Таня содрогнулась, и закричала:
- Это ты… ты специально упрятала меня в психушку!
- Нет, нет…
- Ты хочешь от меня избавиться! Я тебе мешаю!
- Нет! Ты что? Я хочу тебе помочь…
В палату ворвались санитары. Они дежурили за дверью на тот случай, если пациентка снова слетит с катушек и набросится на дочь. Как тогда… в последний раз. С тех прошли две недели. Мама старалась выглядеть спокойно, держать себя в руках. Надеялась, что ей удастся обмануть сотрудников больницы. Что ее отпустят домой.
У нее не получилось. Мама отчаянно сопротивлялась. Санитары с трудом вывели ее в коридор. Таня устремилась следом, умоляя и рыдая:
- Пожалуйста, не нужно так грубо...
Врач, спешащий к ним с противоположного конца коридора, заставил Таню прекратить погоню. Таня замерла, окаменела. Образ мамы размывался от слез, а потом исчез за дверью. И крики тоже стихли. Тишина. Стучало только сердце Тани, и шуршали листы в руках врача. Он внимательно изучал амбулаторную карту.
- Больше никаких визитов, - сделал он логичный вывод, - никаких посещений! Мне придется назначить вашей маме новый препарат….
Он перешел на медицинскую терминологию. Рассказал о побочных действиях лекарства. Таня слушала и кивала. А что еще ей оставалось делать? Было лишь одно сомнительное предложение.
- А что если я… заберу ее домой?! Вдруг маме станет легче?!
- Ни в коем случае! - Строго отчеканил врач, - ваша мама должна находится под наблюдением врачей. Она опасна для окружающих.
- Я не буду выпускать ее из квартиры. Я буду присматривать…
- Исключено!
Последняя надежда растаяла. Таня вышла из больницы на ватных ногах. У ворот обернулась, посмотрела на решетчатые окна. Хотелось взвыть от безнадеги. Шагая по тротуару в сторону троллейбусной остановки, Таня позвонила подруге.
Света была единственным человеком, кому она доверяла. Кто мог поддержать, успокоить и даже рассмешить. Даже в самой сложной и трагичной ситуации. И сейчас она весело пропела в трубку:
- Привееет!
- Свет… я в общем… я… ходила к маме…
Таня не сдержалась и расплакалась на глазах прохожих и людей, ожидающих общественный транспорт на остановке. Просто не смогла стерпеть.
- Так! - Решительно произнесла подруга, - я еду к тебе! Расскажешь.
Они долго сидели на кухне. Таня плакала, Света гладила подругу по руке. А когда слез совсем не осталось, Таня заварила крепкий чай.
- Слушай, а это… заболевание… наследственное? - Округлив глаза, спросила Света.
- Нет, - уверенно мотнула Таня головой. Ее трудно вывести из равновесия. В любой критической ситуации Таня внушала себе «Я в танке». Это помогало не сойти с ума.
Выплакавшись вдоволь, Таня снова нацепила на себя броню. И слегка повеселела.
Света умела поднимать настроение, часто неумышленно, сморозив какую-нибудь глупость. А сейчас она старалась, как могла. Звонко хохоча, она откинулась назад. Так низко, что едва не навернулась с табуретки. Актриса! У нее получилось выудить из Тани короткий, сдавленный смешок.
Они просидели на кухне, пока на улице не стемнело. Подруга ушла, а Таня обессиленно рухнула в кровать.
Жаль, что ее папа рано умер. Таня не помнила его лица, а у мамы не сохранилось фотографий. Они потерялись во время переезда. Тане было восемь, когда мама увезла ее из родного городка. Маме захотелось поменять обстановку. Но стало только хуже. Был бы папа жив...
Таня долго не могла уснуть. Пока не позвонила в больницу дежурной медсестре. Маме стало легче. Она успокоилась под воздействием лекарства, и Таня тоже выдохнула с облегчением. Надежда на выздоровление мамы все еще теплилась в ее душе. Мама обязательно поправится. Она вернется. И Таня окружит ее такой заботой, что у мамы не возникнет ни единой мысли покинуть этот мир.
Очнувшись ночью от стука по оконному стеклу, Таня повернулась на бок, подоткнула под голову подушку. Похоже, прогнозы синоптиков сбылись. Дождь усилился. Стук стал громче. Что там? Неужели, град?!
Таня разлепила сонные глаза. В тот момент, когда за окном свернула молния. Она ослепила Таню и осветила чей-то силуэт.
Силуэт??! Он стоял на балконе. На ее балконе! Таня испытала дикий ужас. В ушах зазвенело, волосы на голове зашевелились, а тело охватил озноб.
Вспышка молнии потухла, силуэт стал пугающе темным. Нет! Ей это не приснилось. На ее незастекленном балконе находился голый мужчина. Практически голый. В трусах. Мокрый и замерзший, он переминался с ноги на ногу, всматривался сквозь стекло, шевелил губами. И настойчиво стучал...