Когда императору Бонапарту, который мрачно прогуливался по Поклонной горе, нюхая табак, спасаясь от охватившей его в России простуды – когда ему доложили, что ворота Кремля наглухо закрыты, он коротко бросил: «Артиллерия – вот мой ключ от Кремля».
И захлопнул золотую табакерку.
Наполеон был уверен: люди из его свиты запомнят эти слова, чтобы потом вывести их в своих мемуарах. Наполеон давно привык формулировать свои мысли так, чтобы они сами просились на бумагу.
14 сентября 1812 года, разбив прямой наводкой картечью Боровицкие ворота, в Кремль ворвался отряд легкой французской конницы. Хмельные то ли от вина, то ли от близости добычи, французы посекли саблями нескольких казаков и горожан, которые мужественно продолжали оборонять свою крепость, и стали ждать императора.
Наполеон не был хорошим наездником, и пару месяцев назад при переправе через Неман конь сбросил императора, но теперь он мчался во весь опор по вожделенным улицам древней русской столицы на все том же строптивом коне.
Редкие московские мещане, что не успели покинуть город, с ужасом смотрели через ставни на корсиканца, его стремительный кортеж, крестились и шептали: «Истинно – Антихрист…»
Проникнув в Кремль через полуразрушенные Спасские ворота, Наполеон спешился. Он тяжело дышал. Поднял взгляд на колокольню Ивана Великого: «Вот откуда я рассмотрю этот павший к моим ногам город. Сделайте мне окно под самым куполом. Взорвите, если понадобится. Оттуда я пошлю привет царю Александру в Петербург!»
Офицеры из свиты императора засмеялись. В этот момент высокий и пронзительный голосок затянул: «Не быти тебе в зените, не быти, так вижу, так и случится. Зенит не для тебя!»
Смех прекратился. К Наполеону и его офицерам приближался тщедушный человек неопределенного возраста с темным лицом, клочной бородой и глумливой улыбкой. Одет он был в ветошь. Правой рукой прижимал к груди непонятный сверток из тряпок. Дрожащую левую протягивал к золотой табакерке императора. Один из офицеров решительно выступил вперед и уже замахнулся саблей на глумливца, когда его остановил Наполеон: «Я не воюю с безумцами. Оставь его!»
Это действительно был известный московский блаженный по прозвищу Илья-золотник. Такое прозвище заслужил он оттого, что, бродя по городу, воровал блестящие предметы вроде серебряных ложек или медных распятий и сносил в свою ветхую лачугу близ Спасо-Андроникова монастыря. Что делал там с ними блаженный – никто не желал интересоваться из-за смрада, который доносился из лачуги. Но и обидеть его никто не смел: в Москве Илью почитали за провидца и часто крестьянки, мещанки, а иногда и барыни наведывались к лачуге Ильи-золотника, задавая ему с улицы вопросы – о будущем урожае, о болезнях детей, о мужниных грехах. Отвечал провидец таинственными фразами, которые каждые мог расшифровать по своему разумению.
Откуда сейчас взялся Илья-золотник в закрытом Кремле, никто так и не узнал. Впрочем, кому в те дни неразберихи, повальных грабежей и массового бегства было дело до тщедушного безумца?
Наполеон тут же забыл о странной встрече. Ему уже несколько дней не давала покоя совсем другая мысль.
«Все-таки император желает зимовать в Москве?» – учтиво поинтересовался подоспевший генерал Коленкур.
«Что? – рассеянно переспросил Наполеон и принюхался к осеннему воздуху, к которому помимо запаха сена теперь примешивались запахи ладана и гари. «Это я решу чуть позже. На Петербург в любом случае идти сейчас я не могу».
Наполеон вдруг улыбнулся, но так, что у стоящих рядом похолодело внутри.
«А теперь, – произнес завоеватель. - Я должен найти здесь ту вещь! Где этот русский граф?»
К императору подтолкнули худого высокого человека в штатском платье и очках. Это был граф Захаров, известный московский архивист и человек необычайно образованный. Впрочем, известен Захаров был и своим необычайным преклонением перед Наполеоном. Ему стоило немало трудов встретиться с императором в его дворце в Сен-Клу год назад, где Захаров и поведал своему кумиру об одной древней московской тайне. Наполеон был тогда весьма заинтригован рассказом графа.
Теперь они встретились снова. Ради этой заветной встречи изменник Захаров несколько дней скрывался в подвале своего особняка в Староконюшенном переулке, пока мимо двигались обозы с горожанами, а потом и с войсками, изможденными Бородинским сражением.
- В-ваше величество! – сказал Захаров, чуть заикаясь. – Из-звольте следовать за мной. К Успенскому соб-бору.
И французы с шумом двинулись по кремлевской брусчатке в сторону Соборной площади.
+++
Бухгалтер Букин проснулся среди сентябрьской ночи от шума. За окном подростки горланили «Стюардесса по имени Жанна». Подростки ушли, но Букин не мог уснуть. Он вспоминал свою жизнь.
Букину исполнялся вскоре сорок один год. Всю жизнь он провел в родном городе Бологое. Здесь вырос, здесь стал бухгалтером. Что еще добавить о Букине? Был он женат, но давно развелся и никогда не жалел о том. Жил у Букина серый кот Бонжур, который пил воду из-под крана и во сне тяжело сопел как старик. Еще Букин любил разгадывать арифметические задачи и сам вел в городской газете еженедельную рубрику «Магия цифр». И наконец, Букин страстно болел за «Зенит».
Скромно жил бухгалтер Букин.
«Ну вот, - думал Букин, разглядывая в темноте старинную лепнину на своем потолке. – Вот чего они это налепили? Потолок толком не побелить».
От потолка букинская мысль спустилась ниже и уперлась в камин. Да, в комнате, где провел всю жизнь наш бухгалтер, был камин. (Некогда этот двухэтажный дом принадлежал купцу Рукавишникову, который считал себя англоманом и потому слугу Миколку обрядил в индийский тюрбан, а также потребовал сделать в гостиной вместо печки камин.) После революции просторную гостиную поделили сразу на четыре комнаты. Деду Букина, заместителю комиссара по снабжению и человеку уважаемому выделили как раз тот отсек, где целый угол занимал английский камин. Но дымоход неожиданно оказался прочно заделанным, англичанина из деда не получилось.
«И хрен с ним!» – сказал дед и сделал из камина склад продуктов.
Букина-внука камин очень нервировал: занимал целую полезную стену. Однако чтобы его разобрать, потребовалось бы перестраивать весь дом. Сейчас, в конце 90-х, никому до исторического дома не было дела, но и Букин не имел денег на серьезный ремонт. Поэтому на камине лежали старые газеты, на которых спал Бонжур и стоял гипсовый бюстик Наполеона. (Этот бюстик на сорокалетие зачем-то подарили Букину сослуживцы из бухгалтерии. На что они намекали? Может, на то, что Букина назначат старшим бухгалтером?)
Мысли о досадном камине совсем отогнали сон от бухгалтера Букина. Так он и не смог уснуть до рассвета, сколько не пытался пересчитывать очки родного «Зенита» в последнем чемпионате.
А рано утром в дверь букинской квартиры позвонили: сперва один раз, потом еще четыре. Это был старый кодовый звонок для Букина, который означал: «первый этаж, четвертая комната». Впрочем, кроме Букина все равно открывать было некому: все соседи разъехались из аварийного особняка. И только Букин был недоволен тем, что ему предлагали и наотрез отказывался выселяться. Итак, он надел махровый халат в черно-желтую полоску и словно грузная пчела выполз в прихожую из своей кельи. Любопытный кот Бонжур спрыгнул с камина, побежал за хозяином.
+++
Наполеон оттолкнул ногой тощего кота, который изголодал за время войны и теперь явно рассчитывал получить от нежданно откуда появившихся людей хотя бы спасительный селедочный хвостик. Генерал Коленкур с брезгливостью оглядел кота. Тот коротко мяукнул и скрылся под лестницей.
Граф Захаров привел императора в тайный подвал, что несколько веков назад соорудил под Успенским собором итальянский архитектор Аристотель Фьорованти.
Перед императором была низкая деревянная дверь. Наполеон задумался.
«Взорвать ее, ваше величество?» – осторожно спросил кто-то из офицеров.
«Ни в коем случае! – ответил Наполеон, не оборачиваясь. – Мы можем повредить Его».
«Тогда вам решать», - заметил граф Коленкур.
«А вам, месье, - Наполеон вытер о сюртук вспотевшие ладони. – пора уже спешить в Петербург и договариваться с царем Александром о капитуляции. Победа почти у меня в руках».
Коленкур почтительно кивнул, хотя каждый такой кивок перед плебеем корсиканцем, ему, потомку древнейшего дворянского рода Франции, давался с трудом. Однако что там Коленкур, когда вся Европа уже лежала ниц перед императором Бонапартом? Коленкур, по крайней мере, был на его стороне.
Граф Захаров произнес: «Он там, за эт-той дверью».
Наполеон протянул вперед руку и толкнул дверь. Она неожиданно легко и беззвучно открылась.
«Видите! – произнес император, снова не оборачиваясь. – Иногда вместо пороха бывает достаточно одного движения руки».
Наполеон и теперь знал: его офицеры запомнят и эту фразу, чтобы сегодня же вечером занести ее в свои дневники. Чтобы сделать ее бессмертной.
За дверью было темно, пахло сыростью.
«Факелы сюда!» – приказал император.
+++
Бухгалтер Букин стоял в темной прихожей, вертел в руках большой конверт. Это было заказное письмо из Франции. Букин оглянулся по сторонам, но никого кроме Бонжура тут и быть не могло. Тем не менее Букин быстро прошел к себе в комнату и захлопнул дверь. Бонжур так и не успел проскользнуть вслед за ним и стал яростно скрести когтями и без того ветхий косяк.
Но Букин будто не слышал кота. Он торопливо, но аккуратно отрезал от конверта узкую полоску сбоку и вынул оттуда сложенный листок, развернул его и увидел текст, отпечатанный на иностранном бланке. Верхнее поле бланка украшал красно-синий герб. Букин испугался, что текст письма будет на чужом языке, но напрасно:
"Уважаемый месье Букин!
Мы рады донести до Вас следующую новость…"
Букин еще раз огляделся по сторонам. «Месье Букин»! Его называли товарищем, студентом, сержантом, гражданином, ответственным за противопожарную безопасность, наконец. Но никогда – месье!
Кот Бонжур вдруг резко перестал скрестись, а месье Букин продолжил чтение.
Смысл письма сводился к следующему. Ассоциация бухгалтеров Франции приглашала Букина на двухнедельные курсы в Париж. Ему предоставлялись жилье и переводчик.
+++
Факелы осветили небольшую комнату с узкими зарешеченными окнами и низкими сводчатыми потолками. Наполеон огляделся, морщась. В углу комнаты одиноко возвышался мраморный постамент.
«И где кубок?» – мрачно спросил Наполеон.
«Он д-должен быть здесь, ваше В-величество», - залепетал Захаров.
Наполеон чихнул.
«Расстрелять его!» – кивнул он в сторону Захарова.
А по Кремлю уже бродили пьяные мародеры, срывая в соборах древние иконы, наряжая своих коней в парчовые ризы и вытаскивая на площадь золотые оклады, чтобы переплавить их в слитки.
…Но граф Захаров не обманул Наполеона. В потайной комнате Успенского собора с 1552 года хранился серебряный кубок.
В тот год несколько английских купцов и дипломатов решили найти пути для торговли с Китаем. Дорога их лежала через Москву. Среди даров, которые везло английское посольство для китайского императора, был и потемневший от времени серебряный кубок, украшенный сапфирами и изумрудами. На дне этого кубка была выгравирована надпись на латыни: «Выпей до дна и станешь победителем».
Как этот византийский кубок оказался в Англии, было неизвестно. Сохранились лишь рукописные свидетельства о том, что владевшие им полководцы действительно одерживали блистательные победы. Но юный король Эдвард VI не помышлял о войнах, а потому с легкостью расстался с кубком и тем мистическим ореолом, что его окружал. (Нельзя не отметить, что через несколько месяцев пятнадцатилетний Эдвард умер от туберкулеза.)
В Москве английских послов принял в Кремле сам Иван IV, который еще не заслужил прозвище Грозный. Он учтиво попросил англичан показать ему дары, что везли в Китай гости. Иван остался равнодушен и к огромным подносам с орнаментом из цветов и трав, и к фигурам барсов, которые застыли на задних лапах, и к большим кувшинам, чьи носики были выполнены в виде головы дракона с раскрытой пастью.
Но когда молодой царь увидел тот самый византийский кубок и, будучи сведущим в латыни, прочитал надпись на дне его, он переменился в лице. Иван потребовал, чтобы кубок оставили у него. По причинам, которые навсегда останутся невыясненными, англичане наотрез отказались. Тогда, недолго думая, разгневанный Иван приказал убить их. Что было немедленно исполнено прямо на глазах у онемевших от ужаса бояр.
Все сокровища царь спокойно раздал боярам и верным стражникам – себе оставил лишь заветный кубок.
В Англии решили, что экспедиция погибла при шторме в Белом море и вскоре взошедшая на трон Елизавета I начала снаряжать новую. А русский царь Иван IV в том же году взял Казань.
+++
Бухгалтер Букин достал из шкафа загранпаспорт. Он сделал его еще год назад по совету друга, машиниста тепловоза Романова.
«Мало ли как жизнь повернется, - рассуждал Романов. – Вдруг в Египет захочешь поехать?»
«Ну что я тебе тебе – Наполеон какой?» – пожал плечами Букин.
Букин ничего не знал о египетском походе Бонапарта, просто увидел бюст на камине и решил, что это будет удачное сравнение. Не с котом же сравнивать себя, хоть кот и дремал возле бюста императора.
И все-таки предусмотрительный Букин загранпаспорт сделал. Так что дорога во Францию была ему открыта.
«Давай обмоем это дело!» – потребовал вечером машинист Романов.
«Не хочу я пить, - поморщился Букин. – Мне еще надо список составить – что с собой брать».
«Тогда чтоб привез мне из Франции «Вдову Клико»!»
«Какую вдову? Ты женат ведь!» - удивился не очень смышленый Букин.
+++
Едва войска Наполеона покинули дымящуюся Москву, туда в окружении небольшого эскадрона въехали генерал Иловайский и полковник Бенкендорф.
Они молча взирали на трупы лошадей, на груды бревен, которыми французы пытались перекрыть улицы, на тела, что не первый день висели на фонарных столбах, на выгоревшие дотла здания. Подъехав к Кремлю, оба ахнули: купол колокольни Ивана Великого был без креста, а под куполом чернело ужасное отверстие.
По окончании этого печального проезда Иловайский твердо произнес:
«Вот что я решил, Александр Христофорыч. Назначаю тебя комендантом Москвы до особого распоряжения».
Полковник Бенкендорф, будущий грозный шеф корпуса жандармов и глава Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, даже не успел ничего ответить. Иловайский хлестнул коня и умчался в свой штаб – один из немногих уцелевших особняков на Тверской.
Спустя несколько дней, когда Бенкендорф допрашивал купца Рукавишникова, который предательски сошелся с французами, адъютант доложил, что на улице дожидаются его несколько женщин и грязный оборванец, умоляют провести к коменданту.
«Я в дом такой срам допустить не могу», - сказал адъютант.
Бенкендорф вздохнул и вышел на улицу.
«Батюшка! – заголосили женщины. – Тут Илья-золотник к тебе с даром пришел!»
Женщины расступились и Бенкендорф увидел оборванца, державшего в руках грязный сверток. Бенкендорф поморщился:
«Помилуйте, у меня столько дел, а вы…»
«Тебе, одному тебе, никому боле!» – чуть ли не угрожающе забубнил Илья и сунул полковнику в руки свой сверток. Бенкендорф брезгливо оттолкнул его. И тут тряпки сами собой размотались и взорам предстал древний серебряный кубок с сапфирами и изумрудами.
«Это великий знак! – закричали женщины. – Если Илья-золотник чего дарит – то значит быть благодати».
Бенкендорф с интересом осмотрел кубок. Купец Рукавишников вышел полюбопытствовать, что за шум во дворе. Он увидел кубок и ахнул:
«Кубок Грозного! Вот его Наполеон и искал! Весь Кремль перерыл».
Бенкендорф внимательно посмотрел на купца своими блекло-голубыми глазами:
«Пройдемте внутрь. Расскажите мне про эту вещицу. Тогда и приговор ваш может быть смягчен».
Рукавишников не сводил завороженного взгляда с кубка.
«Там внутри надпись есть по-латински – Выпей из меня и станешь победителем! Дайте хоть подержаться за него! - взмолился Рукавишников. – Я за вас такую свечу поставлю у себя в Хамовниках, в церкви Чудотворца Николая…»
«Только на Чудотворца у вас теперь вся надежда, – строго заметил Бенкендорф. – Пройдемте».
Он обернулся и оглядел Илью-золотника.
«Выдайте ему бутылку... м-м-м… как называется это прекрасное шампанское, что тут оставили французы?»
«Вдова Клико», - подсказал адъютант.
«Выдайте в знак благодарности от коменданта Москвы!»
+++
«Так довезу, что мерси скажешь!» – шофер-кавказец блеснул стальным зубом и хлопнул ладонью по рулю.
Бухгалтер Букин нахмурился: цену, по его мнению, шофер назначил слишком большую. Впрочем, услугами водителя Букин последний раз пользовался в день свадьбы, когда ехал в ЗАГС и обратно. Он осмотрел грязные «Жигули» с иконкой Николая Чудотворца, приклеенной к панели.
«Обдираешь меня! – вздохнул Букин, положил чемодан на заднее сиденье и сел в машину. – Как тут пристегиваться?»
«Зачем пристегиваться? – засмеялся шофер. – У меня и ремень-то сломан. Значит, на вокзал?»
«В Париж!» - хотел похвастаться Букин, но не стал из вящей осторожности.
Ему предстояло доехать до Москвы, а там сразу на самолет и…
+++
«В Петербург! Срочно! – приказал Бенкендорф. – Не останавливаться нигде!».
«Слушаю, господин полковник! – ответил Кержаков, командир гусарского отряда. – Доставим аккурат в Зимний. Храни господь Александра Павловича и Россию!»
Бенкендорф отправлял в столицу ценнейший груз – тот самый византийский кубок, который прямо из-под носа у Наполеона по странному наитию утащил из Кремлевского тайника блаженный Илья-золотник.
Выслушав подробный рассказ купца Рукавишникова о кубке и его мистических свойствах, Бенкендорф даже смилостивился и отпустил изменника домой, в Хамовники, где, по словам купца, «рыдали по нем жена и кухарка Параша».
Бенкендорф не был человеком суеверным, но посчитал, что экзальтированному императору Александру будет лестно получить дар с такой красивой легендой. Тем более, что полковник давно уже пытался добиться расположения царя.
Гусар Кержаков и трое его сопровождающих гнали коней во весь опор. Драгоценный кубок гусар особым образом прочно привязал к себе за спину, чтоб не расставаться с ним ни на минуту. Как ни просили спутники Кержакова задержаться в кабаке в сельце Бологое и выпить штоф водки, тот был неумолим:
«Какая водка? Быть может, мы везем источник будущего счастья России!»
Кержаков вспрыгнул на коня, ощутив, как по спине его слегка ударил упрятанный в ткань кубок.
И гусары снова помчались. Но проехать им удалось немного.
+++
На повороте к вокзалу «Жигули» с Букиным врезались в «Газель». Букин резко ударился головой о лобовое стекло, от чего на том появилась трещина.
Шофер, который могучей грудью уперся в руль, произнес краткий и страстный монолог на своем родном языке.
…Букину повезло: он отделался сотрясением мозга, и через пару дней его уже отпустили домой. Отвез его все тот же кавказец, он в аварии вовсе не пострадал.
Вечером Букина навестил машинист Романов. Он принес кота Бонжура, которого Букин ему отдал на время парижской командировки, и бутылку водки. Кот Бонжур встретил Букина триумфальным мурлыканьем.
«Надо это дело обмыть!» – предложил Романов.
«Какое дело?» – простонал лежащий на диване Букин.
«Твое спасение! А Париж – что Париж? Чем Бологое хуже?»
Букин отвернулся к стене. Бонжур вспрыгнул на любимый камин и долго устраивался на газетах.
+++
На маленький гусарский отряд Кержакова напала целая шайка разбойников. Хоть мужественные гусары и уложили саблями нескольких из них, против топоров и рогатин в руках дюжины крепких мужиков противостоять было трудно.
Связанного Кержакова подвели к главарю шайки, полному человеку с бородой.
«Денег нет!» – сказал Кержаков, с ненавистью глядя на бородача.
«А мне не деньги нужны, а кубок Грозного», - улыбнулся главарь.
Как ни пытался храбрец-гусар отпихнуть ногами злоумышленников, они уже схватили кубок и передали его бородачу. Тот благоговейно принял его.
«Наконец!» – дрожащим голосом произнес купец Рукавишников.
Да, после того, как Бенкендорф помиловал изменника Рукавишникова, тот бросился вовсе не к себе в Хамовники, к жене и кухарке Параше. Он стал рыскать по сгоревшему городу, собирая шайку из воров и мародеров. И с этими готовыми на все людьми, Рукавишников пустился вслед за отрядом Кержакова и заветным кубком.
+++
После ухода машиниста Романова, Букин крепко уснул. Ему снилась Эйфелева башня, к вершине которой толстый бородач прикручивал колючей проволокой золотого двуглавого орла.
Проснулся Букин оттого, что услышал в комнате странные звуки. Около камина кто-то громко пыхтел, слышался металлический звон.
«Бонжур!» – хрипло крикнул Букин.
«Бонжур…» - ответили Букину.
И тут Букин разглядел в темноте, как около камина распрямляется высокая фигура. Букин не был смелым человеком, но сейчас Букин в одно мгновенье понял – либо он бросается на чужака, либо…
«Руки вверх!» – завизжал Букин и, отбросив одеяло, ринулся на фигуру.
«Merde!» – воскликнул чужой не по-русски.
Букин сбил мужчину с ног, но тот вдруг схватил какой-то блестящий металлический предмет и, поднимаясь, замахнулся на бухгалтера. Букину стало смертельно жалко себя. Краем глаза он увидел белевший на камине бюст Наполеона. Букин быстро взял бюст и опустил его на голову мерзавца. Наполеон треснул пополам. Мерзавец застонал и упал без чувств.
…Согласно документам, которые букинский ночной гость оставил в гостинице, он был французом по имени Серж Виши. Милиция стала наводить справки. Виши был торговцем антиквариатом из Парижа, приехал в Петербург в качестве туриста. Зачем он отправился в Бологое, зачем проник в комнату к Букину с целым чемоданом гангстерских инструментов, так и оставалось неясным. Сам Виши уже второй день без сознания лежал в городской больнице.
«Крепко ты его треснул! – засмеялся майор, когда Букин явился подписывать протокол. – Прям как Кутузов в двенадцатом году!»
А вечером к Букину снова пришел машинист Романов. Он принес бутылку водки.
«Не буду я пить, - отмахнулся Букин. – И так голова болит!»
«Ну не пей, - пожал плечами машинист Романов. – Только одно скажи: зачем француз этот к тебе вломился? Чего хотел? И что за инструмент у него был?»
«Не знаю я… Он у камина стоял.. Или сперва сидел…»
«У камина? – Романов поднялся и подошел к камину. – И чего он хотел?»
Вдруг Букин вздрогнул: быть может, впервые за последние лет пятнадцать его посетила оригинальная мысль.
«А есть ли у тебя ломик?» – спросил Букин Романова.
+++
Овладев кубком, купец Рукавишников ощутил необычайную благодать. Его торговые дела пошли очень удачно. Он построил для себя в Бологом усадьбу, а потом и церковь Николая Чудотворца. И никто не догадывался, что под полом в этой церкви спрятан древний византийский кубок -- тот, что отнял у англичан Иван IV, тот, что искал в Кремле Наполеон.
Когда началась революция, внук купца Рукавишникова достал из-под пола кубок, надеясь вывезти его с собой во Францию. Но большевистский комиссар Букин велел купцу забрать только свою семью и не трогать национальное достояние молодой Республики. Тогда Рукавишников распродал все, что можно на рынке, а заветный кубок замуровал в каминном дымоходе. Он был уверен, что через год-два вернется сюда, достанет кубок, выпьет из него, как сделал дед, и дела снова пойдут на лад.
Но он не вернулся. И даже в Париже изменил свою фамилию на французский лад, оставив только несколько букв. Получился Виши.
Предание о магическом кубке, замурованном в дымоходе, дошло до нынешнего, последнего Рукавишникова-Виши по имени Серж.
Он-то и затеял всю авантюру. Разузнал подробности о бухгалтере Букине, сочинил историю о мифической Ассоциации бухгалтеров Франции, сделал от ее лица фальшивое приглашение и на самом деле оплатил для Букина билет на самолет и проживание в двухзвездном отеле. За то время, пока недотепа Букин выяснял бы, где те самые курсы и что за такая Ассоциация бухгалтеров, Серж успел бы съездить в Россию, проникнуть в особняк своего прадеда и извлечь заветный кубок.
Но его планы нарушили ретивый шофер-кавказец и гипсовый бюстик Наполеона.
+++
Через два дня бухгалтер Букин и машинист Романов сидели в креслах напротив камина. В камине пылали березовые дрова.
«Хорошо-то как!» – улыбнулся Букин.
«Что ж ты, счетовод, раньше дымоход не проверил?» – спросил Романов.
«Да в голову не приходило. Раз так есть – значит, так и надо».
«Ну ладно, неси этот стакан. Хочу рассмотреть получше».
Букин вытащил из серванта византийский кубок. Осторожно передал его Романову, сел обратно в кресло. Романов заглянул внутрь:
«Тут написано чего-то. По-английски, что ль?»
«Не знаю, но хочу из него выпить. Я его кровью заслужил, можно сказать».
…Глотнув водки прямо из кубка, Букин раскраснелся. Романов с насмешкой взглянул на него:
«Ну так скажи мне, товарищ бухгалтер, что ты с кружкой этой старой делать собираешься? Спрячешь?»
«Зачем? Я уже решил все. Возьму отпуск. И отвезу его в клуб «Зенит». Так и скажу – вот вам, ребята, кубок от бухгалтера Букина!»
В этот момент зазвонил телефон. Букин нехотя снял трубку: «Алло… Ну да, я, что случилось?.. Чего?! Меня?!»
Букин положил трубку, взглянул на Романова ошалело и радостно: «Меня старшим бухгалтером назначили!»
И подбросил в камин полено, его тут же охватило пламя.
+++
Проезжая Смоленск, Наполеон угрюмо вспоминал зарево московского пожара.
«То у них пожары, то морозы, ужасная страна», - пробормотал он.
Но на этот раз его уже никто не слышал.
Алексей БЕЛЯКОВ