Свежий хлеб и кагор. Как старо, свято и просто. На полу кипы рисунков. Акварельные рыбы несут в своих чревах новых Ион, на дне пустой тушечницы копошится живая пчела. Золотое на черном. Вечность, сложенная из мимолетностей.
Соприкосновенье рам и вен рождает новую поэзию. Ты открываешь для себя новый оттенок синевы и нежности, так похожий на затаенную скорбь, когда дырявишь вязальной спицей цветок на скатерти, и чувствуешь укол в ребро. Скорбность губ прячется за виноватой улыбкой. Вишневая помада оказывается столь же тонкой наукой, как и смирение со смертью. Но ты всегда была прилежной ученицей.
На стене ещё трепещут тени листьев. Золото на кармине. Сегодняшнее на завтрашнем. Листья останутся до сентября, тени умрут с закатом и больше не повторятся, но для тебя завтрашний день будет похож на вчерашний, а нынешний июнь - на череду предыдущих, и только свежий хлеб будет чуть вкуснее, а кагор чуть слаще.
Всё повторится, но ничего не останется неизменным. Всё старое окажется новым, всё новое продлится лишь мгновение. Всё простое навсегда останется непостижимым.
Мы не узнаем себя ни в тусклых ликах библейских пророков, ни в мимолетных отсветах заходящего солнца. И только ласточка уронит в нашу чарку с кагором комочек глины, из которой когда-то были взяты наши тела.
