– Надо было тётке той сердобольной «Ка» сказать, – говорю Лизе, а Лиза сарказма не понимает.
Маленькая она ещё, чтобы сарказм и иронию понимать. Машет ручкой и «Ка» говорит. Это она так «Пока» сокращает.
Речь человеческая для чего придумана? Чтобы люди друг друга понимали.
Если Лиза изъясняется так, что её понимают, речью Лиза владеет. Пусть не в совершенстве, но главное – результат.
Ожидание и взрослым удовольствия не доставляет
Ходили мы с Лизой в поликлинику, потому что Лиза – девочка шустрая, и, если моргнуть медленнее обычного, приходится к врачам обращаться.
Вышли из поликлиники. Маму мою ждём, потому что отлучиться мне надобно. Ждём, ждём, а мама не идёт.
Ожидание и взрослым удовольствия не доставляет, а ребёнку, которому чуть больше года, и подавно.
Бежит Лиза прочь от поликлиники, и я за ней бегу, да ещё и коляску толкаю, дабы не оставлять добро без присмотра. Никогда ведь не знаешь, куда ноги унесут.
Догнала. Идём мимо магазина продуктового. Ну как идём... Я иду, а Лиза вольготно устроилась. Есть у неё такая забава коляску в полёте толкать.
Для того, чтобы аттракцион состоялся, одной рукой несу Лизу, другой – коляску качу.
Лиза же ручками за поручень коляски держится и считает, что выполняет самую сложную работу.
В случае чего надо орать погромче
Звонит телефон. Нужно ответить и рассказать, где нас разыскивать. Поставила Лизу на дорожку пешеходную, а Лиза как заорёт.
Голос у Лизы звонкий, а ещё уверенность есть, что в случае чего орать надо погромче. Вдруг кто услышит, поможет.
Орёт она, в общем. Слезы размером с горошину катятся по щекам, наливающимся румянцем. Я по телефону разговариваю. Ничего не слышу, но пытаюсь объяснить, где мы находимся.
На всё про всё – несколько секунд требуется, но их достаточно, чтобы рядом появилась та самая сердобольная тётка, о которой упоминалось в начале истории.
– Что за мать?! Ребёнок плачет, а она по телефону болтает.
Смотрю на неравнодушную женщину и думаю, что только её здесь и не хватало.
– Ох, не могу я, когда дети плачут. Ох, не могу. Уберите телефон. Успокойте ребенка. Потом будете болтать, – продолжает причитать сердобольная тётка.
Знаете, что?
Знаете, что забавляет и злит одновременно?
То, что все вокруг лучше знают, что тебе делать нужно и как.
Знаете, почему, когда Лиза новорождённой была, мы по 3-4 часа на прогулку собирались?
Потому что, стоило Лизу из рук выпустить, чтобы уличную одежду и обувь на себя накинуть, как Лиза орать начинала так, что стены дрожали.
Знаете, что я тогда делала?
На руки её брала, успокаивала, а потом пыталась приодеться по погоде снова, и всё повторялось вновь.
Знаете, что я однажды поняла?
Что для всех проще за минуту сделать то, против чего ребёнок протестует, чем по 3-4 часа ребёнка успокаивать почем зря.
Знаете, чем история эта закончилась?
Телефон я убрала, потому что сказала, что сказать нужно было. Лизу вернула на её законное место – коляску в полёте толкать, и сразу тихо стало. И слезы сразу просохли, словно и не было их.
Оставили мы даму, у которой сердце разрывается, когда видит она, как дети плачут, и потопали навстречу маме моей.
Усадила мама моя Лизу в коляску, печенье ей выдала.
– Ка, – говорит Лиза и ручкой мне машет.
– Надо было тётке той сердобольной «Ка» сказать, – говорю я.
Помните, что Толя Грачкин говорил дружку своему Вите Громобоеву в Советском кинофильме «Не поддающиеся», когда не хотелось им нравоучения выслушивать?
– Сделай тёте ручкой, – говорил Толя Грачкин.
А вам посторонние замечания делали? Напишите об этом в комментариях.