Я знала, что разговор будет непростым. Серёжа, как мог, пытался его избежать. Я долго делала вид, будто все в порядке, пока просыпаться рядом с ним стало невыносимо. Я устала притворяться, что ничего не понимаю — не понимаю, почему он избегает моих прикосновений, почему купил себе второе одеяло, хотя нам хватало места под широким двуспальным. Не понимаю, почему стала ему ненавистна. Почему стала ему противна.
Вчера во время редкой близости, когда я по старой привычке пыталась ему угодить в постели, странная мысль пришла в голову —почему я так держусь за наш брак, почему не уважаю себя? Мне ведь надо всего-навсего отойти в сторону, подарить ей свежую радость семейной жизни и, возможно, своих детей, пока не стало окончательно поздно.
Впервые, прижимаясь к мужу, я думала не о нем. Я думала о ней.
Женька — моя лучшая подруга. Мы дружим ещё со школы, и я всегда удивлялась, почему она выбрала меня.
Я ведь ну такая, обычная, без искры, без азарта к жизни, без дурашливости и беспечности. Душная я. И мысли нехорошие в голову часто приходят. Например, почему Женьке все легко даётся, а мне нет, почему от неё все мужики тащатся, а меня рядом с ней даже не замечают? Это же обидно, правда? Или вот, например, она мне вещи свои старые отдаёт. Я улыбаюсь, благодарю, а самой противно, что она такая добренькая меня нищебродкой выставляет. Я, конечно, могу и не брать. Но они же такие модные, почти неношеные. Мне иногда кажется, что их Женька специально для меня покупает, а чтобы я не обиделась, врёт, будто ей не подошло.
Вот такая она хорошая. И от этого ещё больше бесит.
И в то же время мне её жаль. Жалость ведь унижает? Опять за старое. С другой стороны, я же ее по-своему люблю. Если бы она не хотела мужа и детей, я бы спокойно отнеслась к её одиночеству. Но вижу, как страдает, понимаю, что загадывает, когда задувает свечи на свой очередной день рождения. Только Женька гордая, ни за что не признается.
Я все поняла сама.
Как-то с год назад, Женька, как всегда, встречала с нами Новый год. Дети, которых она крестили, её обожают. Серёжка, как я думала, терпит.
Ошиблась. И на старуху бывает проруха.
В тот Новый год я впервые посмотрела на них со стороны. Мой Серёжка — немного уже пузатый, но ещё ухоженный, симпатичный, добрый. И Женька —красавица, хоть ей, как и мне уже тридцать девять. Но больше тридцати точно не дашь. Зарабатывает нормально, карьеру сделала. Квартира у неё крутая, машина — не то, что у нас, а стильная такая, модная.
При этом Женька ни капельки не зазналась. Такая же добрая и искренняя. Не в ресторане Новый год встречает, а с нами. По-нищебродски. Глядя на неё, ещё большей змеюкой себя ощущаю.
И вот эта самая моя идеальная Женька влюблена в Серёжку. Моего Серёжку. С пузиком, больной спиной, но доброго и надёжного. Моего мужа Сережу.
А хуже, что и он тоже по уши влюблен в Женьку. И даже я не знаю, сколько лет.
Хотя его-то я прекрасно понимаю. Как можно выбрать меня, когда рядом есть Женька.
В тот злосчастный Новый год я поняла, что Сережка и не выбирал: он трепетно и безнадежно влюблен в мою лучшую подругу, а лучшая подруга, от которой я ни разу не слышала плохого слова, моя защитница и соратница во всем, идеальная Женька зачем-то тоже без ума от моего Сережи.
Только такая дура, как я, могла этого не замечать все эти годы.
И кому лучше стало от того, что я все поняла? Что с этим делать-то теперь?
Почти год я мусолила эту мысль, пока совсем недавно не поняла: надо его отдать. Вот так же, как Женька вечно подсовывала мне свои почти новые тряпки, взять и отдать ей моего подержанного мужа. Это очень благородно. Я никому ничего не буду должна с этого момента. Я гордо уйду в сторону, перестану общаться с обоими, постараюсь не показывать при детях свое презрение к их отцу и крестной Женьке. Я стану мучеником. Буду молча страдать. Никто не увидит моих слез. И пусть. А когда умру от тоски, им обоим будет невероятно стыдно. Они не смогут жить вместе больше ни дня и неминуемо разойдутся.
Видите, какая дрянь? Даже в такой трогательный момент самоотречения думаю о каре, которая постигнет изменщиков. Хотя измены никакой не было.
Случилось гораздо худшее — они предали меня ментально.
Да, я знала, что разговор будет трудным, поэтому спросила сразу в лоб, не дожидаясь пока он оторвется от смартфона и посмотрит на меня.
— Почему ты со мной, если любишь ее? И не надо врать сейчас, что я все придумала. Не унижай меня еще больше.
Думаю, сначала Сережка хотел соврать. Я увидела, как скривилось его лицо. Но потом оно разгладилось, он отложил телефон и посмотрел мне прямо в глаза. Я не выдержала первая и отвела взгляд.
— Потому что я ее недостоин. Я ничего не смогу ей дать. Я всегда понимал, что мне подойдет простая женщина, без претензий. Такая, как ты, — он задумался. — Так было раньше. А сейчас, куда я тебя одну с детьми брошу? Вы без меня пропадете, да и не прощу я себе этого никогда.
Вот сейчас тот самый момент: улыбнутся гордо и снисходительно и сказать ему: «А ну собирай свои вещи и уходи. Я лучше останусь одна, чем так. А вам я желаю счастья. И препятствовать встречам с детьми не стану»
И я улыбнулась. Гордо и снисходительно.
— Хорошо, что ты все понимаешь. Конечно, куда тебе такую женщина, как Женька. Твой потолок — это я.