СИЯЙ

Макс открыл лишь после пятого звонка.
– Ты уверен, что он дома? – не вытерпела Оля, когда Ян потянулся к звонку в четвертый раз.
– Сегодня День города, в такое время он на улицы не сунется.
Оля пожала плечами и снова поправила кулон. Ее тревогу Ян ощущал с самого утра и списывал на волнение перед знакомством.
– Хорошо, хорошо, проходите! – распахнул дверь Макс. – Только не злитесь.
Гостей он принимал исключительно при параде и в неизменных зеркальных солнцезащитных очках, но друзей – в домашнем. Теперь был в пижаме. Ожидаемо: Ян не говорил, что будет с девушкой, но до последнего верил, что Макс легко это "прочитает".

– Надо же, как ярко, – резюмировал Макс, оглядев парочку. Очки все ж таки надел. – Рассказывай.
– Ну, во-первых, рад тебя видеть.
– Знаю, – Макс приспустил очки, подмигнул, – солнышко.
Оля растерянно посмотрела на Яна.
– Хорошее настроение Макс видит желтым, – пояснил он. – Во-вторых, – вновь обратился к другу, – знакомься, моя девушка Оля. Ты ж не против?
– Нет. Если у вас одно дело на двоих.
Макс прошел к дивану и, указав им на кресла, уселся.
– Конечно, друг, не стоит так переживать.
– Учуял? Неплохо. Но переживаю я лишь что предстал перед гостьей в неподобающем виде.
– Ничего страшного, – отозвалась Оля и опустилась в кресло.
– Ян много о вас рассказывал, приятно наконец познакомиться.
– Взаимно, у вас очень милая квартира.
– Да, – кивнул Макс. – Но вы видели и поприятнее, – и вернулся к Яну: – Так что в-третьих?
– Вы читаете мысли? – перебила Оля, тут же смутилась и вновь тронула кулон. Хотя мордочка серебристой лисички и так смотрела прямо.
– Эмоции. Как Ян и его друзья. Ты что, до сих пор ей не признался? – уголки губ дрогнули в улыбке.
– Конечно, признался, – рассмеялся Ян. – Но ты – это другое, мы, эмпаты, близорукие, нам до тебя...
– Так что случилось?
– Очередная потеряшка.
– Ян, я же, кажется, просил, – поморщился Макс.
– Да, прости. Пропала девочка, Лиза, шестнадцать лет, вчера не вернулась из школы. Выяснили: на уроках ее не было. Сегодня родители обратились к нам, Саня с Шурой сейчас колесят кварталами, пробуют уловить девчонку, пока без результата. Нам хотя бы направление, чтобы сузить поиск.
– Блог?
– Вела, – кивнул Ян.
– Лучше бы дневник.
– Родители говорили, был у нее, но найти не могут. Видимо, забрала.
– Давай что есть.
Ян достал из портфеля планшет, разблокировал и передал Максу:
– Фото, сторис, посты в соцсетях, ее стихи.
– Даже стихи? – усмехнулся Макс. – Ну что ж, могу пока предложить вам кофе.
Он указал на кухню. Ян кивнул, а Оля замешкалась, раскрыла было рот.
– Не любите, – опередил Макс. – Тогда чай. У меня есть травяной.
– Было бы здорово, – согласилась Оля.

– Ну, а я какого цвета?
Ян замотал головой, прожевал кекс, запил кофе и наконец выговорил:
– Нет-нет, из нас только Макс ощущает цветами. Я, Оль, просто ловлю волну чужого настроения, я тебе рассказывал.
– Почему он не работает с вами?
Оля пригубила чай. Ян почувствовал ее боль на кончике своего языка. Еще не остыл. Она вернула чашку на стол.
– Боится ослепнуть. Сама понимаешь, в нашей работе бывают разные случаи, и трагичные, и счастливые, но всех их объединяют, как правило, сильные эмоции. Страх, отчаяние, счастье, восторг. Они сияют для него поярче солнца. И эти смешные очки вряд ли спасают.
Оля немного помолчала, вдыхая аромат душицы и липы.
– А он не рассказывал, можно ли этому научиться?
– То есть?
– Ну, развить дар до такого уровня.
– Развить? – Ян откусил от нового кекса и мотнул головой. – Сколько его знаю, он только и думает, как этот дар приглушить, а то и избавиться.
– Зачем?
– Подумай сама, – Ян перешел на шепот, – он обречен на одиночество и затворничество. Даже нам ежедневно соприкасаться с чужими эмоциями тяжело, а ему, должно быть, невыносимо. Пей чай, Оль, и не думай его жалеть – он почувствует.

Макс вернулся минут десять спустя.
– Плохие новости.
Ян перестал жевать и кое-как проглотил кашицу.
– Да нет же, Лиза жива, с ней все в порядке, – поспешил уточнить Макс, – если не считать тревогу, обиду и печаль, что ее наполняют. Вполне ожидаемо. Сложность в том, что она, по всей видимости, отправилась куда-то на поезде.
– Что? Ты уверен?
– Такой вывод напрашивается. Помимо основных чувств, которые ее питают, я ощущаю – первое – ее раздражение от вони: запахи неприятные, воздух спертый, хочется распахнуть окно и выкинуть к черту все копченое и приправленное. Второе, в противовес, некое... некое упоение и восторг от мелодичного стука, покачивания, это приятное чувство. А третье – это боль, тупая боль в шее и пояснице. Вероятно, от неудобного положения.
– Это плацкарт, верхняя полка.
– Почуял?
Ян кивнул.
– А направление? Можешь определить?
Макс покачал головой.
– Лиза не настолько напугана или зла, чтобы сиять маяком, но, думаю, и этого будет достаточно. Вряд ли обычная школьница обзавелась фальшивым паспортом, так что несколько запросов и…
– Разумеется, Макс, ты маг и волшебник! – Ян подлетел к нему и пожал руку. – Так, мне нужно отзвониться родителям.
Макс отстранился и усмехнулся:
– Не так ярко, приятель.

Они стояли буквально по разным углам кухни. Макс пил кофе, опершись на подоконник. Оля – с алым лицом и туманным взглядом – застыла у раковины, одну руку держала на животе, второй теребила кулон. Она отмерла, едва Ян переступил порог, и скользнула к нему:
– Вы закончили?
И снова Ян ощутил ее волнение и некое смятение. Провел рукой по ее спине и приобнял.
– Ну, как бы да.
– Закончили, – отозвался Макс. – На этом этапе от меня больше толку нет. Спасибо, что заглянули.
– Это тебе спасибо! Оплату проведем сегодня же.
– Что ж, давайте я вас провожу.
– Слушай, я ведь даже не поинтересовался: как ты сам, какие новости? – спросил Ян уже в прихожей.
Макс открыл дверь, выпустил Олю.
– Все по-старому, Ян, хотя...
– Ну.
– Я ведь все-таки нашел клинику с нужным специалистом.
– Да? – Ян замер на пороге.
– Ага, лететь туда самолетом, конечно, но...
– Решился? Свой великолепный, наш обожаемый мозг доверишь эскулапам?
Макс поправил зеркальные очки.
– Еще думаю.
– Ладно, не буду тебя учить, рад за тебя, – улыбнулся Ян своему отражению.
Тут Макс стянул очки, приблизился и прошептал:
– А я поучу: прислушайся к Оле и поддержи.
– Ты о чем?
Макс вытолкнул Яна за порог:
– Скоро узнаешь, – и, подмигнув, закрыл дверь.

***
Макс открыл после пятого звонка, когда Ян уже не надеялся. То, что Оля пропала, знали все друзья, Макс был единственным, кто не откликнулся и не предложил помочь – значит, слухи были верны. Операция прошла неудачно.
– Входи, – буркнул он и впустил Яна.

Та же пижама, только мятая, полинялая, с грязными пятнами, словно он не снимал ее весь год с той самой встречи, когда дал Яну на прощание важный совет. После они говорили лишь раз: Макс рассказал, что клиника и нейрохирург ему понравились ("Он светился искренним лазурным"), что имплант, который установят в область эмпатического восприятия, позволит регулировать чувствительность к чужим эмоциям, а не просто приглушит ее.
Та же пижама, но никаких очков.

– Херово выглядишь.
Макс поскреб щетину. Всегдашняя аккуратная прическа превратилась в копну сальных волос.
– Изнутри или снаружи?
Ян промолчал. Горькая до тошноты печаль, наполнявшая друга, вползала в нутро. Ян старался ее сдержать.
– Ты сам на вид не лучше, не спишь совсем? – заметил Макс, опускаясь в кресло. На полу под ним пылились обертки от фаст-фуда. – И в глубоком отчаянии, раз пришел ко мне.
– Знаешь? – Ян присел напротив, на диван.
Макс кивнул.
– Ребенка-то с кем оставил?
– Ребенка? – просипел Ян.
– Кто родился хоть? Мальчик? – попробовал улыбнуться Макс.
– У нас же… выкидыш случился. Думал, ты знаешь, то есть знал еще тогда, сказал же, поддержать Олю.
– Я понял только, что она беременна, видел, что напугана. Вякнул тогда, чтоб не спешила выбирать аборт... Нет, про выкидыш я знать не мог. Мне жаль, Ян.
– Верю.
– А ты, что же, думал, я и будущее способен видеть?
Макс едва заметно улыбнулся.
– А ведь и правда думал, – подался он вперед, – раз пришел теперь ко мне, тебе нужно чудо… Но, Ян, я больше... я ничего не могу больше, я слеп.
Волна злобы и гнева накрыла печаль и хлынула в Яна.
– Мне очень жаль, Макс, – выговорил он. – Но... вдруг?
Макс вздохнул:
– Хорошо, друг, ради тебя я пройду снова через это унижение.
Он встал и направился в комнату.
– Возьмешь? – Ян протянул планшет.
– Оля? Я еще помню ее, Ян, это нежное серебристое сияние.

Через полчаса он вернулся.
– Ты на машине?
Ян кивнул.
– Поехали.
– Она жива? – кинулся к нему Ян.
– Поехали, – твердо повторил Макс. И в душе его играл азарт и билось нетерпение.

Ян сидел за рулем и сворачивал, куда говорил Макс. Десять минут ехали молча, потом Ян спросил:
– Ты хирурга спрашивал, что пошло не так?
– Не успел, – бросил Макс, глядя в окно.
– Как это?
– А всё, нет его. Тоже "пропал", – он изобразил кавычки.
– То есть сделал операцию и исчез?
– Здесь направо. Слушай, я ведь ослеп не сразу. Когда почуял неладное, полетел обратно, но тот хирург в клинике уже не работал, адреса мне его, разумеется, никто не дал, да и что толку?
– Погоди, а клиника, другие врачи? Они обязаны помочь.
– Сказали, исправить невозможно, отвалили кругленькую сумму компенсации и помахали ручкой. Дальше по кольцу третий съезд. Чего тормозишь?
– Красный же.
– А, ну да.
Ян уловил раздражение и легкое волнение Макса. Похоже было, что тот что-то недоговаривал. Не хочет обсуждать, жаловаться? Да, жалеть себя он никогда не позволял.

Они тихо катили в небольшой пробке. Машины объезжали место аварии. Город остался позади, начинался район коттеджей.
– Стой! – всполошился Макс.
– Что, приехали?
– Нет-нет, прости, я это… В общем, едем. Кажется, скоро.

ДПС-ник лениво махал рукой, мол, объезжайте. Одну легковушку раскурочило сильно, вторая лежала на крыше. Работали спасатели. Макс прилип к стеклу, жадно вглядывался. Раздражение сменилось… восторгом?

Ян подумал даже, что из-за переживаний последних дней собственный дар сбоит, однако, когда они проехали метров пятьсот, Макс признался:
– Раньше я из дома почти не выходил, сам ведь помнишь, да?
Ян кивнул.
– Теперь все наоборот, брожу по улицам. То есть – бродил, сейчас бегаю. От аварий к пожарам, от драк в трущобах к аттракционам в парке, таким, чтоб пострашнее. А еще каждый день заглядываю на кладбища. Не представляешь, сколько людей умирает в какие-то сутки.
Макс обернулся к Яну:
– Ну, спросишь?
От его улыбки по спине пробежал холодок. Что-то странное творилось в нем: снова вернулось нетерпение и замешалось со злобой.
– Зачем? – произнес Ян то, что тот, по-видимому, желал услышать.
– Как и говорил, ослеп я не сразу. Цвета уходили постепенно. Вон видишь съезд, нам на эту улочку. – Макс указал на дорогу, по обе стороны которой стояли коттеджи. – Люди перестали сиять. Уже не ослепляли. Только я выдохнул с облегчением, как они стали блекнуть. Неотвратимо. Исчезли их огоньки, синие, фиолетовые, оранжевые, розовые. Я уже не понимал, раздражен человек, или у него просто изжога, влюблен или встревожен. Последними померкли, конечно, самые сильные: восторг, страх, гнев. Золото, зелень и кровь.

– Куда мы едем? – вырвалось у Яна. Подумалось вдруг, что Макс играет с ним.
– К Оле, разумеется, ты разве не чувствуешь? Совсем рядом. Вон тот дом справа, с серыми воротами.
– Серыми? – всмотрелся Ян. – По правой стороне таких вообще нет. Ты показываешь на зеленые, ну или на красные, если дальше.
– Ну, да, конечно, забыл, – усмехнулся Макс. – Для тебя – да, для всех зеленые. А для меня серые. И дом серый, все дома. И трава, и дорога, и капот. И ты, друг, серый. Весь мир – это оттенки серого, понимаешь? Я ж думал, хуже быть не может: сияния нет, люди скучны, бесцветны. Но это были лишь цветочки, прости за каламбур. Дальше краски пропали вообще и отовсюду. И я ослеп уже по-настоящему. Тормози, приехали.

– Зачем мы здесь?
Ян огляделся. Улочка казалась безжизненной. Ни людей, ни припаркованных машин. Однотипные дома-коробки, растиражированные, но еще не обжитые.
– Вылезай, пойдем.
Макс выбрался из авто и направился к калитке в воротах. Достал из кармана пижамы ключи и открыл дверцу.

Ян высунулся из машины:
– У тебя ключи! Откуда? Что ты задумал?
– Спасти Олю, ты ж об этом просил, – развел руками Макс. Ян ощущал его азарт и кураж, и тело от этого било дрожью.
– Я уезжаю, – бросил Ян.
– Сюда погляди!
Макс выкинул вперед руку, пальцы сжимали цепочку, на цепочке покачивался кулон. Серебристая лисичка с камушками вместо глаз.
Ян вылетел из машины.
– Где она?!
Макс едва не подпрыгнул от восторга:
– Да! Зеленая искорка! Ты вспыхнул, и теперь я знаю: твоя КИА красная, футболка желтая, а ворота по-прежнему зеленые.
– Где Оля?!
– Так здесь же, неужели не чувствуешь? Друг, ты вообще ее любишь?
Ян попробовал уловить хоть что-то, кроме бури в душе Макса.
– Пойдем, – махнул тот рукой и исчез за воротами.

Ян с опаской шагнул в калитку. Пересек небольшой дворик следом за Максом. Тот открыл входную дверь.
– Проходи.
Не сводя глаз с Макса, Ян вошел внутрь. Ни капли ненависти, злобы не уловил в нем. Лишь восторг.
Макс запер дверь. Сердце ухнуло вниз, когда раздался щелчок замка. Ноги стали ватными.
– Что ты с ней сделал? – кое-как произнес Ян.
– Забрал краски, – обронил Макс и прошел на кухню, где поднял толстую крышку погреба. – Я так мучился от сияния, от этих ярких огней, которыми люди ослепляли меня. Глупые очки совсем не помогали. А потом лишился этого, оказался в серой, пресной, безжизненной пустоте и понял, каким идиотом был. Осознал, насколько любил эти огни и краски. Однажды я стал свидетелем ужасной аварии. Парня зажало в смятой тачке. И его боль и страх оказались такими сильными, что внезапно пробились ко мне сквозь всю эту серость. Парень засиял, и вместе с ним мир вокруг. Но длилось это миг. Ты же понимаешь, я захотел это повторить.

Ян сглотнул. В горле пересохло. Он искал взглядом, чем бы вооружиться, и всякий раз натыкался на темный зев погреба. Напрягался, стараясь уловить малейшие волны, импульсы, но Олю не ощущал. Возможно, ее там и нет, а возможно, она на грани, у самой черты. Но спасти еще можно.

– Ты спрашивал про хирурга, – продолжал исповедь Макс. – Конечно, я ему отомстил и по ходу смекнул: боль и страх можно растягивать, а значит, и сияние. Человек живуч, и есть сотня способов, как причинить ему боль. Хирург стал первым. Олей пришлось воспользоваться, потому что от незнакомцев, знаешь, эффект уже не тот.
– Ты… ты поехавший ублюдок! – процедил Ян.
– Не так ярко, друг! – улыбнулся Макс. – Хотя сияй, я только за.

Ян сорвался с места. Перемахнул через люк в погреб и влетел в Макса. Они вцепились друг в друга. Рухнули, врезавшись в стену. Вниз сорвалось зеркало.
Ян добрался до шеи Макса. Сжал руки. Тот захрипел. Глаза его безумно вращались. Он жадно впитывал краски. И сгорал в эйфории.
Ян давил. Кисти устали. На миг он испугался, что действительно убьет.
Руку пронзила боль. Макс полоснул по ней осколком зеркала. Ян отдернул руки. Тут же осколок вошел в живот.
Ян отпрянул.
Макс уперся в него ногами и с силой толкнул. Пола под спиной не оказалось. Лишь пустота и пропасть.
Ян летел в погреб. Прошиб страх. Чужой, но, конечно, не Макса. Это милая Оля, теперь ей страшно и за него. Затем наступила темнота.

Автор: Женя Матвеев

Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ