Мнения по вопросу о соотношении веры и разума можно разделить на две большие категории:
1. Разум т.е. критическое мышление, анализ, логика, причинно-следственные связи, последовательность рассуждения, и вера т.е. вера в христианские догматы, несовместимы. Между ними нет и не может быть ничего общего;
2. Вторая точка зрения сводится к тому, что они совместимы, но с тем, что важнее, нужно разбираться.
Начнём с первого подхода, который предлагает Тертуллиан. Вы наверняка слышали афоризм «Верую, ибо абсурдно». Эти слова очень точно выражают позицию Тертуллиан, хотя в этом варианте он их не говорил. Обратимся к первоисточнику, где Тертуллиан пишет:
Сын Божий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда;
и умер Сын Божий — это совершенно достоверно, ибо нелепо;
и, погребённый, воскрес — это несомненно, ибо невозможно.
Тертуллиан пытается показать, — и надо признать, довольно убедительно, — что, с точки зрения разума, все основные положения христианства — это полнейшая чепуха. Сын Божий должен совершать подвиги, быть могучим и во всех отношениях блестящим, но он никак не может быть распят. Им можно восхищаться, к нему можно обращаться за помощью, его можно боятся из-за его небесного статуса, но, опять же, никак не распять. Распинают убийц и фальшивомонетчиков, но не Сынов Божьих. То же самое касается и остальных догматов. Как Сын Божий может умереть, и как он потом может воскреснуть? Всё это — абсурд.
Так вот Тертуллиан говорит, что да, абсурд, но только с точки зрения разума. Мы по привычке начинает анализировать и сопоставлять, а этого не требуется. Всё, что написано в библии, происходило на самом деле, потому что такого невозможно придумать. Бог-сын принёс себя в жертву, он истекал кровью на кресте и искупил своими страданиями человеческие грехи. Человек может много чего выдумать, но не такое. Выдумать такого нельзя, а история такая есть. Значит так и было, и тут не нужно ничего доказывать. Всё это — предмет веры, которая, конечно, стоит неизмеримо выше разума, ведь мы говорим о фундаментальных вещах, которые определяют всё. Очевидно, что разум их постичь не может, он говорит, что это абсурд. С этим можно соединиться только верой.
У второго подхода, где разум и вера совместимы, несколько вариантов. Начнём с Августина, который говорит: «Верую, чтобы понимать, и понимаю, чтобы верить».
Августин убеждён, что вера всегда предшествует разуму. Мы верим в то, что написано в библии, и всё приобретает смысл. Мы сразу понимаем, почему мир так устроено, почему человек такой, какой он есть, почему природа такова и т.д. Разумом можно и нужно пользоваться, но только чтобы всё прояснить и уточнить. По Августину, познание без веры вообще невозможно, потому что именно вера даёт разуму непреложные истины. Вера говорит человеку, что существует Творец, душа, жизнь после смерти и т.п. Пользуясь разумом, мы можем глубже проникнуть в эти истины и убедиться, что всё действительно так.
Следующую позицию представляет Пьер Абеляр, который говорит: «Понимаю, чтобы верить».
Абеляр уверен, что бог дал человеку разум не просто так. Благодаря разуму человек совершает множество удивительных вещей, — таких как речь или письмо, например, — поэтому именно с помощью разума человек может прийти к богу. Абеляр говорит, что нужно внимательно читать библию, всё сравнивать, быть независимым в своих суждения, постоянно сомневаться и таким образом убеждаться в правильности всего, что предлагает христианство. Таким образом, разум выше веры, и, более того, вера без разума оказывается слепой, фанатичной и по сути безумной.
Абеляр пишет сочинение «Да и нет», где анализирует библию и то, что предлагает церковь, и выявляет множество противоречий. Отсюда вывод: авторитет библии непререкаем, это безусловная истина, а маститые богословы и церковь могут ошибаться. Это конечно очень не понравилось маститым богословам и церкви, поэтому сочинения Абеляра публично сожгли, а его самого осудили как еретика. Попы есть попы, по-другому никогда не бывает.
И, наконец, третий вариант, который стал официальным для католической церкви, предлагает Фома Аквинский.
Он говорит, что вера и разум не противоречат друг другу, потому что, в конце концов, они имеют дело с одним и тем же, а именно с Богом и его творением. Просто у разума и веры различные методы и области применения. Вера касается одних вещей, разум — других. Разум всегда начинает с чувственного уровня, с природы, и через познание приходит к Богу. Вера, наоборот, начинается с откровения, с Бога и спускается к тварному миру. Есть истины, которые доступны уму — например «Бог един», а есть которые недоступны — например, «Бог есть Троица». Поэтому не нужно подходит с разумом там, где нужна вера, и не нужно, подходить с верой там, где нужен разум.
Вера и разум, иррациональное и рациональное, теология и философия могут и должны существовать в гармонии. Они дополняют друг другу, но первенство всё же отдаётся вере, потому что высшая истина т.е. Бог и всё, что с ним связано, находится в её ведении, а некоторые догматы разуму просто недоступны.
Вот такие точки зрения. Всё это конечно является полным бредом или, по крайней мере, горячим спором на пустом месте, но для понимания средневековой философии это важно, потому что, как было отмечено в начале, это одна из ключевых проблем той эпохи, и проблема, которая имеет определённое значение для эпох последующих.
