Все они, конечно, каменные. Поднебесные врата Таганая. Врата – некий проход в скальной броне, разомкнувший неведомой силой звенья горной цепи. Все эти исполинские блоки кварцитов и иже с ними кристаллических сланцев, гнейсов и гранитов не так уж и монолитны, как кажутся. Даже едва заметная волосяная трещина в теле скалы может привлечь внимание подземных стихий. И всколыхнутся тотчас недра литосферным бунтом, разрушая силикатные и магматические сплавы, разбирая их на кубики, сортируя по размерам – крупные на вершинах, а мелкие у подножий. А вот контур и облик каменным статуям, будь то врата, россыпи, антиклинальные складки или причудливые изваяния, придаст физическое выветривание – мороз и солнце, вода и лёд, а напоследок – гравитация. Конечно, дыр, трещин, провалов в таганайских гольцах не счесть, но есть особые просветы, сквозь которые … Хотя, всё по порядку.
Какие же из них Первые? Ну конечно, самые известные – Чёртовы ворота. Те, что на Юрме – «плохой горе», мол, туда «не ходи», в «урман» попадешь …, и т.д. и т.п. Древние кочевники вообще уверяли, что войти в эти ворота можно только один раз. То есть, обратно нельзя вернуться? Или вошёл и, опозоренный страхом каменного оскала, унёсся прочь по берёзовому криволесью напрямки в голубой рассвет? Кто-то же, наверняка, входил в ворота и во второй, и в третий раз? Иначе, как узнать, что они одноразовые? И с какой стороны в них живет Чёрт? С южной стороны подножье врат усыпано глыбами белоснежного авантюрина. Днём здесь царствует покой, глаза ощупывает свет, и воздух шлет поцелуй свежести. Но вот день гасит серая шаль поднебесья, опускаются сумерки, неясные тени танцуют в тумане, и возникает угроза каменных статуй. А что на севере? Там бок Чёртовых ворот оброс железной коркой на теле кварцитов, придавая скалам на закате кровавый оттенок. Но если сдвинуться чуть к западу, то останцы обретают величественный облик – то ли сфинкса в таганайском стиле, то ли Нефертити упрощённого профиля, то ли кочевника, однажды нарушавшего запрет, шагнувшего во врата и, как водится у нас на Таганае, окаменевшего. Может соплеменники его и прозвали Чёртом. Мол, ушёл в расселину, они его прождали на холоде всю ночь, а он, чертяка эдакий, так и не вернулся. Ну, им виднее.
А мы дальше не пойдём, как водится, а перепрыгнем через три горы – на Двуглавую, значит. На каждой сопке-голове у неё по вратам имеется. Вторые по нашему счёту, так это Врата небесные. Коли с Перьев по южному склону спускаться, они аккурат справа от тропы будут – две колонны камнем-балкой покрытые, а в проёме Урал-Тау проглядывает с огнями окон, фонарей, светофоров – города не спят. Но, когда гору накрывает белым пологом тумана, врата словно улетают в небо, подцепив в компанию одинокую ель – реликтового стража врат.
Третьи врата – это особый проход между Перьями и Бараньими лбами. Так и просится в название – Каньон. Скромный он, конечно, но стоит войти в глубины скального проёма, как ощущаешь плавление камня где-нибудь в юрском периоде под пристальным приглядом одинокого птеродактиля, который запоздалой тенью осиротело и неутомимо ныряет в клочья облаков, гонимый тоской по солнцу, что уже пропало за дальней грядой Нургуша.
Теперь двигаемся без прыжков, траверсом до самого Откликного. Весь его гребешок зубцами утыкан, но в центре, на самом кончике хребта, зияет проём, больше напоминающий трезубец. Так и назовем четвёртые врата – Посох Откликного. Мало кто рискнёт бросить вызов этим вратам, чтобы постоять у неба. Но они всё же были – «герои», сорвавшиеся с высоких каменных скамей. А в середине 20 века в трезубец врезался самолёт. Об этом много что известно, даже то, что за это гору стали называть «роковыми скалами Таганая».
А мы полетим дальше, навстречу или наоборот, подгоняемые «вечным ветром» в самый центр одноимённого хребта с тюркским переводом на русский – Ицыл. Пятые врата – Врата Ветра. Они на горе, где угодно, успевай только ловить. А словишь, так услышишь музыку, расцветающую на скалах и рвущую ветер времени космической материи. А когда ветродуй нагуляется, то спит в глубинах скального провала под выстланным из пегматита каменным мостом на перешейке северной и южной вершин. Тук, тук! Берегись! Врата нараспашку и … в вечность.
А теперь вторая пятёрка самых загадочных врат. Почему загадочных? Да потому, что никто о них не знает, хотя и находятся скальные прорехи все на одной, самой популярной таганайской горе – Дальнем Таганае. Первые, но, по нашему исчислению шестые, так это чистой воды Стойло Дромадера – одногорбого верблюда, а точнее его каменной копии, почившей на овсяницевой циновке на краю берёзового криволесья голубичного распадка. Лежит «корабль пустыни» мордой на юг, лицезря подгольцовый ельник с переплетёнными лапами, хранящими лесную подстилку от нещадного ультрафиолета. Здесь, под кронами, увешанными бородатым лишайником, мхом зеленеют седые ладони старых камней, подкрашенные редкими подушками ягеля с гнёздами бордовых грибов гигроцибе, ядовитых похлеще красного мухомора.
Седьмые врата – недвусмысленная прорезь меж двух континентов. Если глянуть сквозь неё из Европы в Азию, то часто в пламенеющем полотне востока можно увидеть, как утром просыпается карабашский дым, без перерыва показывающий белой рукой направление ветра пока не задушит в своём сернистом чреве образ Вселенной. Редко кто смотрит в Европу сквозь врата, ведь попасть через них в Азию и оглянуться мешает обрыв. Но, если обогнуть каменный забор и подобраться к вратам на закате, дождавшись, когда серые сумерки заструятся по скале, смывая клочки угаснувшей лазури, то можно ухватить миг, как багряное солнце, уходя в европейские кущи облаков, печально золотит глазницы скал, будто в последний раз. Седьмые врата – самые печальные Врата Континентов.
Про восьмые точно не знает никто. Они такие крохотные, что в них даже ребёнку не пролезть. Но для кого-то же построила их природа? Может для гномов? Почему и нет? Эти маленькие рудокопы и в наших горах дела для себя найдут. Гном Альмандин гранатовую кисею по сланевому подолу хребта шьёт. Гном Шерл турмалиновыми строчками прорехи в скалах штопает. Гном Ставролит ему помогает, укрепляя швы крестами чудными. Гном Кианит васильковыми стразами подбой стегает. Гном Мусковит украшает слюдяной кафтан шёлковой серебристой бахромой. Гном Кварц разноцветные кабошоны по вороту да манжетам шпилит. Ну а гном Циркон свои крайне редкие гранёные кристаллики по всему кафтану бисеринками вышивает, вроде и не видно их, а одёжа каменная блестит, аки слиток золотой. Где Врата Гномовы эти, спрóсите? Дек, на метеопупыре – бывшей метеоплощадке. Через них ещё Юрму видно с её Чертовыми воротами.
Девятые врата никто не видел. Они ж нечистые. Врата Ада. Да ну их. Не ищите, от греха подальше.
Ну и последние, Десятые врата. Как объяснить-то, где они? Если от шестых врат, то это на юго-восток в двухстах метрах. Если от седьмых и восьмых, то туда же, только тут уже километром пахнет. В любом случае, надо обогнуть Стойло Дромадера с юга, потом проползти многотонные кварцитовые глыбы и наконец, нырнуть в берёзовую прозрачность. Вот и они. Что скрыто в этой ледяной нише в скале, где влажный холод студит пальцы, нащупавшие алые кристаллы? Может это она, заплетённая легендами, пещера Трёх Старцев? Кто они были, что добывали здесь или, наоборот, прятали? Старожилы сказывают, что промышляли дедушки в горах таганайских самоцветы. Об этом даже книги писаны, но хоть и фантазийные в них сюжеты, а вдруг. Не столь важно, где эта жила драгоценная кроется, гораздо интереснее то, где у старцев был схрон загадочных кристаллов. Уж, не от Десятых ли врат туда дорога? Хорошо пещерка та сокрыта, а коль напялит отрог капюшон тумана, так вообще мимо пройдёшь и не заметишь. Вот так и предание ушло навеки по тропинке, унося с собой вырвавшуюся тайну, дремавшую долгие годы в кварцевой жиле безымянного отрога.