(Мол, гдлянем в сериал «Призраки»)
Появилась возможность написать о тесте Тьюринга и споре физикалистов и антифизикалистов, еще раз. Экстремальный тезис первых, как может быть известно состоит в том, что мышление- это состояние вычисления, исчисления, счисления. Ни заостряя внимания на том, что может быть разница в таких состояниях, и приняв эти слова за синонимы, можно продолжить, -и потому, вообще говоря, не важно, кто носитель такого состояния, вернее следует, видимо сказать более обтекаемо, каков носитель такого состояния. И потому, да, машины могут мыслить и мыслят уже давно, более того всегда только и мыслили, словно первый двигатель Аристотеля. И так ли уж стоит уничижать их в ничтожестве, чтобы после доказывать, что они и без этого, все могут знать и все, скоро, будут уметь? То есть, вообще говоря, может быть ни важно, ни только то, что машины могут быть органическими и само это различие между механизмом и организмом, может ни иметь прежнего значения. Если все идет хорошо, и все, чтобы то ни было из того, что может быть названо машиной, хорошо работает, то ни вопрос. И это довольно сильный тезис. В известном смысле масштабирования его ни возможно опровергнуть, словно и любой метафизический, впрочем, как и доказать, скажем то, что Вселенная, универсум, мир — это компьютерная симуляция.
Ни смотря на возможные часто курьезные смешения и путаницу, как в философии, так и в здравом смысле, такие диалоги видимо продолжают традицию споров софистов и философов. Коль скоро, антифизикалисты склонны, по-разному, но таким же образом экстремально, утверждать, что ни только механические машины, но вообще какие-либо, видимо, ни смогут мыслить, никогда. Что, видимо, так же может быть, и трудно доказать, как и опровергнуть, в виду слишком большой силы и масштаба подобных утверждений метафизического характера. Именно это обстоятельство может подрывать аргументы, как физикалистов, так и антифизикалистов, если ни в убедительности, то в верности сути дела. Кванторы всеобщности большие сокращения, и потому еще могут быть чреваты, и большими ошибками, и большой немощью. И да, именно они, это кроме прочего, то, почему мы все еще можем опережать машины и, вообще говоря, отличаемся от них, скорее, чем нет. И это некая ловушка, в том числе, и власти. Поспешно оперировать призраком различия, теряя его при этом. Все самонадеянно глупое, часто производно от этого. Короче. Афоризмы действительно могут делать и делают все понятнее, каковы бы они ни были. Можно ли отличить голос, что исходит от телевизора от голоса человека, что находится рядом с ним, собственной персоной, но не видим, словно и телевизор? Если нет, при определенных условиях, а при определенных условиях это может быть так, то значит ли это, что телевизор или скажем магнитофон мыслят? Что в тесте Тьюринга, как бы его ни формулировать проводит грань между телевизором или радио и ПК, компьютером? Видимо, возможность относительно "произвольного" диалога, пусть и из-за стены. Кроме прочего, возможность задавать вопросы. Ни только давать ответы. Пусть это, как раз, и явно ни фигурировало бы ни в каких формулировках данных автором теста. То есть, имплицитно отличие было удержано сразу же, машина - ни задает вопросов, только отвечает. И потому, априори, ни мылит. Это тест ни на интеллект, вернее тест, как раз, на человеческий интеллект, и потому еще столь сильно обремененный необходимостью читать между строк, идеологически нагруженный. Ни понимать этого и значит не проходить его, и направлен он был, быть может ни на машины в первую очередь, но быть может и на людей, что ведут себя, словно машины. Формулировки такого теста- это скорее отсылка подобная отсылке, когда-то к лектону, кроме прочего, что варвары ни способны понять. Коль скоро, после ранних греческих философов, для которых рассудок ограничивался в определении, лишь скорее способностью говорить, последовали кроме прочих, еще и Платон с Аристотелем. Что отчасти парадоксально к вершине эллинов, как раз, думали скорее толстые, всеобщие мысли, и потому, где только ни находили понимание. В том числе и в Персии. Впрочем, нигилизм. Этот тест Тьюринга на толерантность кроме прочего, на признание инакомыслия. Это видимо, действительно верный ответ. Человеческий интеллект ни привходящим образом эмоционален, человеческий интеллект, по сути дела таков, инстинктивен и интуитивен, даже если идеалом существования признается невозмутимость стоиков. Желание- это ближайший субстрат мышления, либидо. И потому, его признание неким образом основа гуманности. Поэтому ни кванты нейролептиков или гормонов, ни килокалории и не ватты электричества, это его ближайшие, в этом отношении единицы измерения, но жизнь или смерть. Коль скоро, такой поток непрерывности вообще можно квантовать. Настроения и эмоции, как способы бытия с другими. Впрочем, все и в этом отношении может, куда как сложно в виду взаимных отсылок и связей, иногда далеких от случайной связности, между планами выражения и содержания. Анализ и рассудок, желательно здравый, ни смотря на все полеты трансфинитных чисел, таким же образом, что-то важное, значимое, кроме прочего и в виду ни скованной фантазии. Короче, если животные, это такие же машины, словно и электронно-вычислительные, числовые, словно мог бы подумать теперь, Декарт, это ничего не меняет в том, что желание можно производить, и потому еще человек отличает себя от животного, когда начинает делать это, производить. И видимо таким же образом, это может быть верно, и в виду цифровых машин. Пусть бы и производство против желания могло бы производить людей столь же похожими на животных, словно и на машины. Находя в этом попутно проблему, что мол неразрешима.
Имитация, конечно же. Аристократические игры в отличие от тех, кто на самом их деле: кухонная утварь печи, кареты, одежда или обувь, если ни здания или дороги, что все еще могли ни решатся приписывать одному человеку, ни говоря уже о тех, кто только плодиться. Именно этот последыш, кроме прочего, и чванства, уходящего когда-то господствующего, производительного класса, был триггером теста. Теперь за всеми спорами об том, способны ли машины мыслить или нет, что когда-то был и попыткой создать одну идеологию для всей нации, состоящей из множества классов, что до сих пор сосуществуют друг с другом, выйдя на общую границу, может действительно быть значимым только, один вопрос: кто или что, производит действительную стоимость, ценности, машины или люди? Или немного архаичнее, но до сих пор актуально, может быть, кто или что, выигрывает войны, машины или люди? И разве ответ, до сих пор, ни может состоять в том, что машины это никто, и потому если кто, то войны выигрывают люди, а если что, то машины? И именно потому, что первым, машинам, можно совсем не платить. Это можно сказать прожектор, и Перис Хилтон, и тот, что может внести ясность и свет, в споры: физикалистов и антифизикалистов. Машины, даже цифровые электронные, и ни считают, и ни имитируют! Первое это импликация тезиса Чёрча, второе тезисов Бодрийяра, о желании, либидо, впрочем, таким же образом, в части, сильно экстремальных.
Парадокс мыслительного эксперимента Серля состоит в том, что цифровые алгоритмические электронные машины, которые иногда называют счетными, а компьютерами почти всегда, даже ни считают, но выполняют алгоритмические предписания, и потому могут быть похожи на человека, что, не зная китайского, переводит с этого языка на другой, подчиняясь алгоритмическим правилам. Если, конечно, ни наоборот, человек, что так поступал бы, скорее напоминал бы цифровую, счетную, электронную машину. Кто из переводчиков ни превращал себя, пусть и на время, и быть может, в сколь угодно малой мере, но в поисковую машину нахождения совпадений значений слов, в словарях. Но когда люди не делали то, что потом, начинали и стали делать машины? Имитация же, словно и подражание — это сложная функция, деятельность желания. Машины же, ничего не хотят. И, потому, и ни имитируют.
Господствующий класс ни склонен задавать вопросы. Более того, для него может быть удобнее, чтобы, и список вопросов, и список ответов, был бы заранее известен. Так Тьюринг запрограммировал свое понимание диалектики господина и раба. Но дело действительно может быть ни только в том, мужчина вы или женщина? В возможном основном, когда-то вопросе полицейского. Граница теста, это жизнь или смерть, именно потому, что гонение на инакомыслие, известным образом подчеркнуто, ставило инакомыслящих на эту границу. В известном смысле правильнее спрашивать, живы ли ЭВМ или мертвы? Ни родились еще, и потому быть может такие счастливые, по меткому замечанию Кьеркегора, о всех еще ни родившихся. Может быть, если бы ни странное такое же, как и в мышлении и о мышлении состояние возможного масштабирования жизни и смерти. Действительно ли, жив ли тот, кто ни получает в 10 раз меньше, чем означено в МРОТ, и действительно ли уже мертв тот, кто так получает? В чем причина или мотив, такой популярности, по крайней мере, у продюсеров, темы фильмов о зомби? Или теперь классика: "Игры престолов"? Короче, коль скоро, история теста получила продолжение, то и действительно, минуя чан с мозгами, то есть отсылку к морфологии, которая, вообще говоря, ни двусмысленно позволяет отличить настольный ПК от мылящего существа, можно перейти к китайской комнате Серля, словно контраргументу, по отношению к возможному тезису Тьюринга, что ни смотря на абсурдность, в таком виде, вполне принимается, о том, что, коль скоро, за стеной ни удастся определить, кто говорит, то машина мыслит. Действительно, человек ни знающий китайского, но по правилам сопоставляющий и картинки, может быть переводчиком с китайского, если его никто не видит, сидя в подобии такой, китайской, мол, комнаты. Помниться Платон гадал на тему о том, зачем бы это художнику выдавать себя издали за себя самого, будучи нарисованным на картине, положенным на холст. Зачем это переводчику, чтобы технический перевод, совершаемый людьми, умер в виду ИИ? – может быть встречным вопросом? Но разве? Разве это ни удобно, ни: прагматично, ни утилитарно наконец? Быть может, автор ни мыслит, потому что умер? И потому еще вопросов ни задает, или задает те, ответы на которые известны, предпочитая находить себе утешение в том, что, мол, Дидро, пусть и скорее иронично, но признал бы его попугая, знающего ответы на все вопросы, явно мылящим, и, без сомнения. Конечно, иначе можно возразить, что глупый, таким же образом, говорят, может задать столько вопросов, что ни один умный ни ответит. Может быть. И можно, де, лишь позавидовать снятию кода с потока вопрошания, такого глупца. Обычно, это может быть, явно не так. И все же. Разве хоть один не глупый вопрос был задан автором? Хороших, мол, может быть много, не глупых, де, практически не встречается. Именно поэтому, редких философов издревле выделяли. Они задавали ни глупые вопросы, пусть бы и были, скорее, теоретиками. Быть может, и такие, мол. вида: есть ли бытие множественное многообразие? И если да, то как это возможно? Коль скоро, ответ на вопрос, есть ли бытие, это скорее, да есть, или есть, чем "множественное многообразие". Короче, если комната в целом, система человек-машина(комната, оптическая машина), хорошо переводит, и потому может быть признана переводчиком: в целом, в общем-то в принципе холизма, надо думать, системы, - субъект игры сама игра, - то ни вопрос, переводит и мыслит. Но концепт Серля, явно, может быть ни только об этом, просто и не просто потому, что, словно, и любой, мыслительный эксперимент обладает неким свойством приостановки референции, отсылки, сходной с той, что имеется у произведений искусства. То есть, ни только, ни об этом исключительно, и даже ни о том, что бывают полиглоты, но скорее быть может, кроме прочего о том, - коль скоро, смысл приостановки, словно всегда в суперпозиции, неограниченно открыт, возможному разрастанию, - что китайская комната, это вся страна Китай. Коль скоро, кроме прочего, никто ни знает ничего, так, как должен знать. Что может быть, как хорошо, ибо, кто же ни может гордиться достижениями такой страны, тем более, будучи такой ее частью, что словно вся страна, так и плохо, коль скоро Си, это таким же образом, в случае обратного, только комната. И да, это давний вопрос и спор, что, быть может, только интенсифицировался, в 19 веке: человек, индивид, личность или система формация, структура. Что в действительности существует, индивид или система родства, индивид или общественные отношения, Си или комната? Действительно достигнутая индивидуальность или продукт массового производства? И если существует, и то другое, то как это возможно, и как это совместить? Каков может быть наиболее адекватный способ материального производства для свободной индивидуальности, пусть и свобода которой состояла бы в следовании природе по пути Ци? И каким образом, стоит или не стоит совмещать баланс и неограниченное возрастание, коль скоро, хотелось бы, чтобы это последнее было бы всеобщим? И да, что в приоритете: прямая референция, и вопрос: как она возможна, или косвенная - каким образом вообще можно играть словами, каким образом может быть условность, если все имеет значение? То есть, таких горизонтов, у такого мыслительного эксперимента, впрочем, достаточно разнородных, чтобы сразу ни узнать их один в другом, словно производных от одного и того же, может быть множество. Но разве это ни обыденная вещь, разве каждый индивид ни существует по крайней мере, в каком-то подобии комнаты? Более того, разве в виду, тех или иных технических устройств и технологических связностей, каждый ни грузит что-либо, словно на автопогрузчике, пусть бы и информацию, в виде автопогрузчика такой - ИИ? Грузчики, и действительно, до сих пор могут гордится своей профессией, до сих пор сложно доступной в исполнении машинам. И разве что те, кто на автопогрузчиках, пусть будучи и сильны, словно черти, - гораздо сильнее любого штангиста, конечно же, в принципе, в общем-то, в целом на автопогрузчике, - но ни могут сразу похвалиться этим отличием от машин, так же, словно и грузчики без автопогрузчика, и разве что, если бы ни виртуозная работа джойстиком. Короче, какая может быть разница в том, кто и что, говорит. И да, это так, и иногда это бодрит, в особенности, если подсчитывать валовую прибыль, какая разница может быть, кто, что произвел, говорящий принтер, или чудак, что все еще обхаживает пишущую машинку, коль скоро прибыль моно делать, и на том, и на другом? Пусть бы и разница могла бы быть, как раз, большой. И да, самолеты придумали ни для того, чтобы они походили на птиц так, чтобы те, ни могли бы отличить самолеты от себя самих, даже и не за стеной. И так можно сказать и про птиц. У них может быть самость, та, что Гегель называл солнышком. И витализм тут теперь может быть совсем ни причем, и именно в виду Фрейда. Что, может быть, нет в мире совершенства как раз, мог быть странно привязан к идеалу галилеево-ньютонианской науки. Короче, еще раз можно вспомнить, что область воли или желания, это совсем ни способность суждения в искусстве, вернее в КСС, но скорее КПР такая область, этика или мораль. Ка бы она добра была, красота, что спасет мир. Именно поэтому Фуко, легко квалифицировал АЭ словно этику. И да, именно поэтому в виду познания, в общем и, надо сказать, здравом смысле, способность суждения в познании (КЧР), ни смотря на всяческие вторичные редакции, это может быть совсем ни то, что в искусстве, коль скоро, и машины могут создавать такие красивые шедевры живописи. И ничего не познают, и именно потому, что ничего ни хотят. Но разве ни именно поэтому, Кант никогда, быть может, ни был так близок к безумию, для своего времени, о котором так легко про себя говорили Делез и Гваттари, в АЭ, как в первом издании КРЧ. Короче, может быть нелепо вычитывать из Канта теперь, и явно ни только после Гегеля, что возможно, а что невозможно, в кибернетике. Если уж речь зашла о достойной дискриминации, да еще и объективного толка (коль скоро генерация слишком далеко ушла), то не плохо было бы знать, чем вероятностные процессы в одном случае отличаются от вероятностных процессов в иных. Что вносит различие в вероятности, что может быть основой классификаций случая, так и необходимости, и ни в меньшей мере их единства, и да, в направлении границы того и другого, в свободе, что может быть не основана, ни на случае, ни на необходимости, но на событии.
" СТЛА".
Караваев В.Г.