Агрессия в психоанализе Мелани Кляйн

Аннотация

Анализ агрессии в том или ином виде занимает важное место в психоаналитическом подходе Мелани Кляйн. Ряд исследователей отмечают, что она во многом следует идеям второй теории влечений относительно этого явления, а также вносит ряд идей, опираясь на свои открытия и опыт. Цель данной работы состоит в том, чтобы исследовать и обобщить взгляды М. Кляйн относительно агрессии. Результат работы представляет последовательное изложение идей, касающихся феноменологии агрессии

Шишов М.С. Агрессия в психоанализе Мелани Кляйн // Психология человека и общества. 2024. № 6 (70).

«Афродита И Арес, обнаруженные Гефестом⁠⁠» А. Ш. Гильмо

Взгляды на агрессию в психоанализе можно структурировать в зависимости от теории влечений З. Фрейда, которых было две:

• в рамках первой теории влечений агрессия – это проявления нарциссизма, травмы;
• в рамках второй теории влечений агрессия – это проявления инстинкта смерти, который связан и с нарциссической структурой, и с травмой, но концептуально не ограничивается этим.

При написании второй теории влечений Фрейд («По ту сторону принципа удовольствия», 1920) во многом опирался на анализ посттравматических случаев, связанных с первой мировой войной. Однако почти сразу же возникли трудности в принятии этой теории сообществом. Во многом эти сложности касались клинического применения теории. С. Айзекс, Дж. Райвери считают, что М. Кляйн смогла, оставаясь в рамках этой концепции, применить её в отношении психотических, пограничных, посттравматических случаев, в том числе, связанных с событиями второй мировой войны. Э. Рудинеско считает, что идеи Кляйн относительно агрессии повлияли на развитие психоанализа. Например, некоторые идеи Ж. Лакана являются критической реакцией на её исследования («Агрессивность в психоанализе», 1949; «О вопросе, предваряющем любой возможный подход к лечению психоза», 1958).

В понимании агрессии Мелани Кляйн выдвигает ряд ключевых тезисов [1, c. 114, 121; 2, c. 115, 116; 3, с. 132]:

– инстинкт смерти (агрессии) противопоставляется и связывается либидо или инстинктом жизни на уровне «Эго» и «Ид»;

– формирование логики этих связей стимулирует развитие «Супер-Эго»;

– результатом связывания двух инстинктов является садизм;

– опасность разрушения связности создает переживаемое либидинозное напряжение, которое зачастую раскрывается в «негативных» феноменах: тревога, агрессия, зависть, ревность, жадность, обида;

– чтобы избежать разрушения связности, организм использует свое нарциссическое либидо [4, c. 100], с целью изгнать, отклонить инстинкт смерти вовне и направить на объекты, «экстернализировать» его (взгляды Кляйн отличаются от точки зрения Фрейда, рассматривавшего отклонение инстинкта смерти как действие, образующее «Эго», так как она считала, что адекватную проекцию инстинкта смерти может осуществлять только «Эго», уже сформированное на основании надежного внутреннего хорошего объекта и опирающееся на его помощь [5, c. 191]);

– на протяжении жизни отклонение и расщепление инстинкта смерти является постоянным, повторяющимся вновь и вновь процессом;

– при шизоидных процессах Кляйн предполагает неудачу этой изначальной экстернализации и сопутствующую фрагментацию «Эго»;

– в след за тем, как источник тревоги перемещается вовне, объекты начинают восприниматься как опасные, словно они действуют против (параноидная персекуторная тревога: страх уничтожения, страх неконтролируемого могущественного объекта);

– тревога от объектов пропорциональна степени садистических импульсов субъекта;

– деструктивные импульсы по отношению к объекту могут казаться оправданными, но это побуждает постоянно уничтожать враждебные объекты, чтобы избежать их атак.

Таким образом, мы можем пронаблюдать, как замыкается «порочный круг» между агрессией и тревогой [2, с. 117; 6, с.72]. Этот круг является причиной асоциальных и преступных тенденций, если из него не получается выйти, то субъект попадает в ситуацию ранней тревоги, с соответствующей ей защитными механизмами, и может почувствовать себя угнетенным и парализованным недоверием:

«Джордж, которому тогда было шесть лет, за несколько месяцев подряд предоставил мне серию фантазий, в которых он, в качестве могущественного главаря банды свирепых охотников и диких животных, сражался, завоевывал и жестоко умерщвлял своих врагов, у которых также были дикие животные, помогавшие им. Животных затем пожирали. Битва никогда не заканчивалась, поскольку всегда появлялись новые враги. Продолжительный курс анализа раскрыл в этом ребенке не только невротические, но и явно параноидные черты. Джордж всегда осознанно чувствовал себя окруженным и находящимся под угрозой (магов, ведьм и солдат)» [7, c. 7].

Следствием этого недоверия может быть отказ признавать влияние реальных объектов, потому что они слишком тесно отождествляются с пугающими внутренними объектами. В таком случае «Эго» пытается путем проекции на внешний мир продемонстрировать независимость от этих объектов, восставая против их влияний. Это может привести к упрямству и вызвать серьезные торможения, касающиеся обучения [8, с. 78].

Если далее страх перед «Супер-Эго», как по внешним, так и по внутренним причинам, перейдет определенные границы, то возникает опасность проявить агрессию в отношении внешних или внутренних объектов: из одних и тех же оснований могут развиться как психоз, так и криминальность [9, c. 145; 10, c. 131]. В первом случае обстоятельства приводят к тенденции реализовывать бессознательные фантазии во внутреннем мире, а во втором случае – во внешнем.

Таким образом, М. Кляйн считает, что причина агрессивных тенденций кроется не в кажущемся отсутствии естественных для человека добрых чувств, не в слабости или отсутствии совести, а, наоборот, в непреодолимой строгости и жестокости «Супер-Эго». Преступник находится в состоянии ненависти и преследования своего собственного любимого объекта, и поскольку это состояние невыносимо, все воспоминания и осознание любой любви к любому объекту должны быть вытеснены, поэтому преступник переживает чувства, что в мире нет никого, кроме врагов [3, с. 132].

Важными проявлениями агрессии, которые исследовала Мелани Кляйн, являются: зависть, ревность и жадность. Зависть выражает, что кто-то другой обладает и наслаждается чем-то желанным. Агрессивный импульс зависти проявляется в том, чтобы «ограбить объект» и внести в него «плохие части» для того, чтобы испортить и разрушить его. В глубоком смысле зависть означает разрушение креативности. В плане объектной модели здесь подразумевается отношение субъекта к одному человеку [11, с. 112].

Ревность связана с любовью, которая, как считает субъект, должна принадлежать ему, но которая у него отнята либо пребывает в опасности быть отнятой или украденной соперником. Ревность боится потерять то, что имеет. В плане объектной модели здесь подразумевается отношение, по меньшей мере, к двум людям [11, с. 111].

Жадность – это страстная и ненасытная тяга, превышающая то, что субъекту необходимо и что объект способен и хочет дать. Её целью является деструктивная интроекция, обкрадывание. Жадность – важный фактор неразборчивых идентификаций, поскольку потребность извлечь лучшее отовсюду мешает способности к выбору, разборчивости, умению дифференцировать хорошее и плохое [11, с. 120].

С точки зрения М. Кляйн не существует такой активности, в которую бы так или иначе не входила агрессия. Кляйн приводит пример работы юристов, политиков, критиков, включающий в себя борьбу с оппонентами допустимыми способами, игры и спорт также являются проявлениями агрессии [3, c. 215]. Она объясняет это тем, что на протяжении жизни некоторая часть либидо продолжает действовать в качестве прегенитального, то есть связанного с агрессией, и в зависимости от ряда внутренних и внешних особенностей, существует возможность справляться с этим различными способами [2, c. 120, 123]:

– путём получения удовлетворения;
– путем удержания в подчинении;
– путем модификации, сублимации.

Кляйн выделяет три ранних прегенитальных стадии организации либидо, на которые происходит регрессия [2, с. 119]:

– орально-садистическая;
– уретрально-садистическая;
– анально-садистическая.

Либидинозная организация на ранних стадиях обладает рядом особенностей, в логике которых половые отношения понимаются как действия, где главную роль играют [12, с. 268]:

– поедание, приготовление пищи;
– обмен выделениями, фекалиями;
– садистические акты (избиение, отрезание и т. д.);
– удовольствия от жестокости, власти, контроля, принадлежности.

Благодаря этому субъект тестирует и примитивно «обдумывает» то, что происходит с ним внутри и снаружи [13, c. 27-28]. Эти действия играют важную роль в процессах организации логики мышления на ранних этапах жизни, так как связывают чувства с объектами и создают из этих связей мир воображения [8, c. 76]. В случае разрыва связи с объектом, субъект может не осознавать определенные импульсы (пожирание, глотание, дыхание, удерживание и т.д.) и сопутствующие им фантазии [6, c. 98]. Стоит отметить пересечения этой логики с концепцией М. Кляйн об эпистемофилических импульсах (импульсы «инстинкта знания»), касающихся структурирования мира, самопознания, получения и усваивания информации [8, c. 64-65]. На каждой стадии субъект сталкивается с определенным набором фантазий, которые участвуют в процессах символизации.

В орально-садистических фантазиях используются зубы и челюсти. Здесь могут быть фантазии о канибаллистических фантазиях, о том, как субъект потрошит объект, бьет, царапает, разрезает на кусочки, пережевывает, перетирает, расщепляет. Стоит отметить, что подобные фантазии в реальности осуществляются преступниками (Джек Потрошитель). В гомосексуальном отношении фантазии направлены на кастрацию, отрезание, откусывание, совершение актов насилия [12, с. 269].

В анально-садистических фантазиях дефекация символизирует принудительное исторжение инкорпорированного объекта и сопровождается переживаниями враждебности, жестокости, различными деструктивными желаниями. Ягодицы приобретают значение объекта этих видов деятельности. Стоит отметить сильное влияние конверсии в этих фантазиях, когда те или иные феномены проявляются в логике замены сжимания сфинктера и гипертонуса мышц. Принципы, согласно которым происходит «релиз», отпускание сопряжены с удовольствием от власти, собственности. Страх потери фекальных масс, переживается в таком случае, как «примитивная кастрация», то есть, сопряжен со страхом преследования. Фекальные массы зачастую приравниваются к огнестрельному оружию, ракетам, взрывам.

В уретрально-садистических и анально-садистических фантазиях субъект использует свои экскременты и выделения, которые символизируются как обжигающие и разъедающие вещества, дикие животные, оружие, скрытые нападения с помощью самых утонченных и изощренных методов. Мочеиспускание в свою очередь может рассматриваться как резание, удар кинжалом, поджигание, затопление, отравление ядом [2, с. 119].

Последствием садистических фантазий является развитие параноидной (персекуторной) тревоги, которая изначально проявляется в раннем детстве, как страх собственных выделений и продуктов деятельности, как опасных и вредящих веществ, а так же страх объектов, так как ожидается, что и они могут совершить садистические действия в ответ [8, с. 70].

Кляйн считала, что в некоторых случаях субъекты могут находить любовь слишком болезненной и пытаться избегать любовных чувств, уклоняться от них, путем усиления агрессии, зависти, ревности, жадности. Садистические фантазии в этом случае могут быть проанализированы и преодолены, если будут поняты связанные с агрессией импульсы, латентные и манифестные тревоги (параноидные и депрессивные), чувство ужаса, обиды, вины (в т.ч. бессознательной) [6, с. 66]. Умение выдерживать и справляться с этими импульсами даёт возможность высвобождать любовь, креативность, стремление к репарации. Таким образом, модифицируется агрессия и тревога, а также создаются новые связи и пути развития. Они достигаются посредством мутационной интерпретации, включающей в себя связь импульсов и различных аспектов ситуаций актуальной жизни, прошлого, установившихся отношений, ситуации переноса [6, c. 87, 95- 99, 118].

Феномены агрессии в психоанализе зачастую сопряжены с негативным переносом, который не изучался в достаточной степени до М. Кляйн. Она отмечает, что особая сложность такого переноса заключается в том, что в момент его интерпретации аналитик не может быть уверен, что враждебность и агрессия не обернется против него. Однако она уверяет, что в любом случае за этим переносом будет стоять опыт прошлого, с которым аналитик может идентифицироваться (принять проекцию, позволить «быть захваченным») или внутренне сказать «нет» (агрессии, проекциям, обесцениванию, зависти, стремлению к власти) и продолжить наблюдение, несмотря на собственное беспокойство. Дальнейшая своевременная интерпретация, в свою очередь, будет раскрывать более глубокие слои опыта, и последствием этого будет развитие доверия и модификации тревоги и агрессии. Здесь важна нейтральность: не подталкивать к позитивным или негативным чувствам, а понять их связь друг с другом [6, c. 37, 40, 42, 48]. Опасность этого негативного переноса также может заключаться в том, что импульсы в переносе могут проявляться очень интенсивно, вплоть до того, что могут вызывать чрезмерную тревогу, казаться невыносимыми (подлость, вульгарность и т.д.) или сильно захватывать вопреки воле [6, c. 41, 163, 172]. В таком случае Кляйн считает, что лучше прекратить анализ.

Вышеперечисленные идеи М. Кляйн считала существенными в плане отказа от первой психоаналитической теории влечений, но не с целью отрицания нарциссизма и травмы, а с целью исследования садистических фантазий возникающих при травматическом регрессе. Она считала, что если упускать и не интерпретировать их, не раскрывать или излишне избегать, то это может вызывать сложности при прохождении репаративной последовательности, которая актуализируется через чувства вины, скорби, сожаления и раскаяния, свойственных для депрессивной позиции и депрессивных тревог. В таком случае существует опасность того, что параноидная тревога [14] может выйти на первый план, а переживания вины и любви к объекту отступят под воздействием деструктивных импульсов, которые могут казаться оправданными.

Кляйн обуславливала свое мнение тем, что иначе человек может почувствовать оправданность своих деструктивных импульсов, проявляющихся в том или ином виде в случае травматизации, и последствиями этого могут быть:

– актуализация параноидных тревог преследования [14];
– депрессия;
– маниакальные способы репарации;
– обсессивные защиты;
– ложные неустойчивые идеализации.

Слишком позитивный контрперенос по её мнению также опасен, так как поощряет жадное использование объектов и может повлечь их обесценивание. Это может оказаться более серьезной ошибкой, чем негативный контрперенос [6, c. 63-64, 96, 139].

[p]Список источников

1. Кляйн М. О теории тревоги и вины // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. V: «Эдипов комплекс в свете ранних тревог» и другие работы 1945-1952 гг. Ижевск: ERGO, 2009. С. 103-127.
2. Кляйн М. Раннее развитие совести у ребёнка // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. II: «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 годов. Ижевск: ERGO, 2007. С. 109-125.
3. Кляйн М. Любовь, вина и репарация // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. II: «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 годов. Ижевск: ERGO, 2007. С. 205-255.
4. Кляйн М. Заметки о некоторых шизоидных механизмах // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. V: «Эдипов комплекс в свете ранних тревог» и другие работы 1945-1952 гг. Ижевск: ERGO, 2009. С. 69-101.
5. Хиншелвуд Р. Д. Словарь кляйнианского психоанализа. М.: Когито-Центр, 2007. 566 c.
6. Лекции Мелани Кляйн по психоаналитической технике / ред. Дж. Стайнер. М.: Научный мир, 2021. 224 с.
7. Кляйн М. Персонификация в игре детей // Психоаналитические труды: в 7 т. T. II: «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 годов. Ижевск: ERGO, 2007. С. 3-18.
8. Кляйн М. Вклад в теорию интеллектуального торможения // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. II: «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 годов. Ижевск: ERGO, 2007. С. 63-81.
9. Кляйн М. Вклад в психогенез маниакально-депрессивных состояний // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. II: «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 годов. Ижевск: ERGO, 2007. С. 139-177.
10. Кляйн М. О криминальности // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. II: «Любовь, вина и репарация» и другие работы 1929-1942 годов. Ижевск: ERGO, 2007. С. 127-133.
11. Кляйн М. Зависть и благодарность // Психоаналитические труды: в 7 т. / T. VI: «Зависть и благодарность» и другие работы 1955-1963 гг. Ижевск: ERGO, 2010. С. 103-182.
12. Кляйн М. Криминальные тенденции у нормальных детей // Психоаналитические труды: в 7 т. / Т. I: «Развитие одного ребенка» и другие работы 1920—1928 гг. Ижевск: ERGO, 2007. С. 259-280.
13. Дэниэл П. Детский анализ и понятие бессознательной фантазии // Клинические лекции по Кляйн и Биону. М.: Когито-Центр, 2012. С. 27-39.
14. Шишов М. С. Параноидные и депрессивные тревоги в психоанализе Мелани Кляйн // Психология человека и общества. 2024. № 7.

Автор: Шишов Максим Сергеевич
Психолог, Телесно-ориентированный терапевт

Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru