«Германия – богатая страна, немцы – зажиточный народ» – такое убеждение довольно распространено в мире, в том числе в России. Но как формируется зажиточное бюргерство, из чего складывается состоятельность, знают у нас далеко не все.
Детская бухгалтерия
Рассказ начну с немецкого воспитания, потому что все мы родом из детства. Живя в Германии, я два года работала нянечкой у киндеров. Именно от них – из первых уст – я узнавала о практичности, которая лежит в основе германского характера.
«Это платье стоит 28 евро (2500 рублей). Оно дорогое, поэтому я не ношу его каждый день». «Осторожнее с этим конструктором, он стоит 99 евро!» «Прекрасный турник у нас во дворе, правда? Мои родители купили его в кредит, полгода будем выплачивать почти по 100 евро». «По наследству от бабушки мне досталась эта кукла, не прикасайся к ней грязными руками!» «Этот стол – из чистого дерева. Его следует мыть только специальным средством» – подобные реплики я слышала от немецкой детворы регулярно и, бывало, опасалась касаться вещей, будучи многократно предупреждённой о ценности каждой мелочи.
Любой предмет в немецком доме имеет своего хозяина, который отвечает за его сохранность. Как только малыш начинает понимать человеческую речь, в нём воспитывают трепетное отношение к каждой детали быта. Ребёнку непременно объясняют, каким трудом эта вещь досталась семье.
На помощь приходит и сам немецкий язык: «С заглавной буквы пишут там и Ложку, и Картошку, чем уважение к вещам внушают понемножку», – вспоминаются стихи поэта Валентина Берестова.
Бережливость у немца в крови, а вот её отсутствие чревато изгнанием из общества. Помню скандал в элитной гимназии города Гросс-Умштадта, где я жила. Шестиклассники повздорили, один из них нечаянно порвал куртку другого. Хулигана отчитали, наказали условно. Но когда он уже второй раз якобы случайно порвал тетрадь, его как отъявленного рецидивиста исключили из гимназии и отправили учиться в реальшуле «для бедных и глупых», куда в основном ходят дети мигрантов. Так неплохой ученик поплатился за свою несдержанность.
Вещи и деньги превыше всего. По отношению к ним немцы обычно судят о человеке. И неудивительно, что, наблюдая наши русские щедрость и бескорыстие, они считают нас безалаберными транжирами, достойными осуждения.
В этом смысле показателен другой пример. Однажды я гуляла с очередным своим подопечным вдоль торговых рядов. Заметив его жадный взгляд на какую-то копеечную сладость, купила и отдала ему. Малыш долго благодарил меня, а на следующий день его мама оставила мне в прихожей 38 центов и записку: «Фрау Гатцемайер, Клаус рассказал, что вчера вы купили ему чупа-чупс. Выплачиваю вам деньги за него и прошу впоследствии не баловать нашего сына такими широкими жестами!»
Мы любезно вычли стоимость торта
– Оливер отлично закончил учебный год, по этому случаю мы решили пригласить к нам его друзей. Я купила для них три коробки пирожных и сразу же оповестила родителей, что за угощение они должны заплатить нам по пять евро, – рассказывала мне мама одного немецкого мальчика. – Но друзья к Оливеру не пришли.
– Из-за денег?
– Из-за того, что я оповестила их слишком поздно – за день. Сын проплакал весь вечер.
– Потому что праздник не состоялся?
– Снова не угадала. Он страдал, что пирожные испортятся прежде, чем мы втроём с папой успеем их съесть.
Немецкие традиции не всегда поймёшь русским умом. Хотя я отчасти была к ним готова.
– Через месяц нашей Микки исполняется десять лет. Она выразила желание пригласить на день рождения и свою няню, то есть тебя, – сообщила мне другая муттер и сразу же погрузилась в подсчёты. – Праздничный стол обойдётся в 528 евро. Мы любезно вычли из этой суммы стоимость торта со свечами и украшение дома. Оставшееся разделили на число гостей, так что в копилку торжества ты должна внести девятнадцать евро семь центов. Знаю, что ты захочешь порадовать нашу дочь подарком. Микки написала список вещей, которые ей нужны, – бюргерша показала бумагу с пронумерованными пожеланиями девочки. Мне досталась подарочная карта магазина косметики на 15 евро.
А бабушки и дедушки Микки, помимо указанных в списке вещей, демонстративно вкладывали внучке в ладонь ещё десять евро сверх подарка.
Из этого складывается мировоззрение немцев. А также прочность их родственных уз. Разговаривая со взрослыми бюргерами, я не раз слышала такие фразы: «Свою тётю Эллу я очень люблю. На каждые именины она мне вручала пятнадцать марок. Благодаря ей я купил свой первый магнитофон». «О дяде Отто могу рассказать лишь то, что вместо футбольного мяча, который я у него просил на Рождество, он преподнёс мне брелок в форме мячика. Никогда этого не забуду!» «Свою бабушку я вспоминаю тепло, потому что каждый раз, встречая меня, она протягивала мне марку и приговаривала: «На эти деньги в моём детстве можно было купить три порции мороженого, а сейчас – только одну».
Копилки, детские портмоне, яркие кошелёчки, шкатулочки с денежными символами появляются в доме вместе с сосками и погремушками. Вместе с ними же появляется и особый счёт накоплений – на будущую учёбу. Высшее образование в Германии очень дорогое. Родился в нерасчётливой семье – обречён вкалывать на грязной работе.
Однако немцы не были бы немцами, если бы не требовали от отпрыска возврата тех средств, которые скопили на его учёбу. Поэтому многие высокообразованные и высокооплачиваемые бюргеры в свои первые трудовые годы отказывают себе во многом – выплачивают долг родителям. Впрочем, так получается дешевле, чем кредит в банке с процентами.
Два важнейших слова
Что касается кормления детей в немецких домах, то тут я тоже всё время била себя по рукам. Малыш просит ещё одну порцию, ещё кусочек, небольшую добавку. Русская мама выдала бы с лихвой и порадовалась. А муттер смотрит строго: «Ты уже съел положенное. Следующий приём пищи – через пять часов!»
Если угощение бесплатное – например, в гостях у русской семьи, – то немцы бывают очень прожорливы, всеядны и непривередливы в еде. Они жадно сметают с тарелок всё предложенное, потому что матери растят их почти впроголодь, хотя и с обязательной салфеткой, ножом, вилкой и специальной ложечкой для микроскопической порции пудинга.
Впервые я столкнулась с этим ещё в восьмидесятых годах, гостя в богатой швабской семье по советско-германскому школьному обмену. Садясь за стол, глава семейства докладывал, сколько стоит йогурт, который я ем, во сколько обошёлся хлеб, купленный в пекарне (дороже, чем в магазине), и яичница. Съев предложенное, вся семья кусочками хлеба подтирала тарелки – так я выучила глагол «путцен» (чистить). А жена семейства, обладавшая нарядами, которые советским модницам даже не снились, после завтрака собирала крошки со стола в ладонь и закидывала в рот. От неё я узнала второе по важности немецкое слово «шпарен» – экономить.
«В школьной столовой перекус стоит 4,75 евро, поэтому я беру с собой в школу еду из дома. И в месяц мы экономим почти сто евро», – объясняла мне ещё одна девочка, с которой я нянчилась. Гордо показывала яркий пластиковый контейнер для школьного завтрака. В нём – три тончайших яблочных ломтика, половинка клубники на зубочистке, крохотный кубик сыра и виноградина. Выглядит, кстати, красиво.
Сколько стоит мамин суп
«Руки мой кусковым мылом, использование жидкого – слишком затратно», – учила меня 6-летняя Дора. Она не понимала смысла многих вещей в доме, но их стоимость, как мне казалось, впитала с молоком матери. И я не раз поражалась выдающимся математическим и чертёжным способностям немецких детей.
Считать деньги они умели лучше меня. И гораздо лучше – строить схемы, рисовать графики, диаграммы, таблицы. Потому что с младых ногтей участвуют в разговорах о семейном бюджете.
Впервые я стала свидетелем такого разговора во время всё того же школьного обмена. В выходной день глава семейства собрал своих троих детей (и меня за компанию) за столом, выложил несколько папок с бумагами, выписки со счетов, чеки, квитанции. «В прошлом месяце я заработал столько-то. Минус налоги, – фатер долго перечислял их виды. – Медстраховка столько-то, коммунальная плата, процент за кредит… Сколько остаётся?»
Дети, чертя таблицы, производили сложнейшие вычисления и выдавали ответ. Фатер продолжил.
«Беате требуется новый рюкзак, это столько-то. Непредвиденная трата из-за того, что наша русская гостья, – хозяин семейства весело подмигнул мне, – два раза изволила слишком долго принимать горячий душ. А у Олафа, – он переводил взгляд на своего сына, – в понедельник была экскурсия в зоопарк. Ещё минус четыре марки». «Я ещё дала ему три на лакомство в зоопарке», – встревала в разговор матушка. Олаф бежал в свою комнату за чеком от лакомства, который он, разумеется, сохранил для отчётности.
Приехав к швабам, я поначалу восхищалась их богатством. Жизнь наших советских семей выглядела куда беднее. Но, погрузившись в строжайший расчёт и экономию, поняла, что мы – чудовищные моты и расточители. В отличие от своих германских сверстников, я понятия не имела, сколько стоит сваренный мамой суп и сколько мы платим за электричество. А у бюргеров мгновенно узнала всё!
В каждой порядочной немецкой семье на стеллажах расставлены по годам папки с подсчётами доходов и расходов. Иногда эта домашняя бухгалтерия занимает целую комнату, которую немцы называют «бюро». Каждый цент на учёте. Любая, даже микроскопическая трата оговорена, оправдана, осмысленна и внесена в таблицу.
Дети должны знать цену каждой буквы
Термины «нетто» и «брутто» в Германии чрезвычайно важны, и немецкая малышня их тоже отлично знает. Ведь зарплата родителей брутто (то есть начисленная) после выплаты всех налогов и отчислений обычно уменьшается в разы. Если вы спросите жителя Германии о его доходах, он в ответ задаст закономерный вопрос: «Нетто или брутто?» Брутто выглядит эффектно. По официальным данным, средний заработок бюргеров в 2023 году составлял 53 118 евро в год. Налоги сжирают почти половину, аренда средней квартиры – от тысячи евро в месяц, медстраховка на семью – от трёхсот. Страховка на случай потери работы, болезни, пенсионное страхование, страхование от несчастных случаев – всё это входит в необходимый пакет. А оставшиеся скудные средства называются «нетто». Впрочем, эти деньги тоже рассчитаны до цента на годы вперёд.
Работая в ФРГ, я часто повторяла одну фразу: «За сорок лет в России я не говорила о деньгах столько, сколько за пару дней в Германии». Некоторые немецкие налоговые термины я даже затрудняюсь перевести на русский. Не существует в нашем языке таких понятий. Мы за всю жизнь не делаем столько денежных расчётов, сколько обычный немец за год.
К этой бытовой арифметике его приучило государство. Самым расчётливым оно даже делает поблажки. Например, если собрать все чеки от покупок, высчитать по ним потраченное и разделить это на заработанное, то в конце года можно побороться за налоговый вычет. А если, доказав жизненную необходимость всех произведённых трат, уйти в беспросветный минус, то можно надеяться на рождественскую дотацию для ребёнка или какой-нибудь другой социальный подарок.
Напоследок ещё одна показательная история. Однажды на Пасху несколько немецких семей собрались в ресторанчике вместе с разновозрастными детьми, и я стала свидетельницей следующего разговора:
– В книжном магазине с 50-процентной скидкой продаётся энциклопедия собак, о которой я так давно мечтаю, – ластилась к подвыпившему отцу дочь. – Пожалуйста, дай мне семь с половиной евро на эту книгу! Я ведь хочу стать кинологом.
Отец делал вид, будто не слышит, и весело болтал с приятелями о футболе. Но девочка продолжала клянчить, и рассерженный фатер рявкнул:
– В феврале я уже купил тебе новую обувь. В марте выделил восемнадцать евро на абонемент в бассейн. Две недели назад ты выпросила незапланированные десять евро на стрижку! До мая не получишь ни цента!
В глазах девочки стояли слёзы. В нашем понимании очень неловкая ситуация, но немцы реагировали на неё абсолютно спокойно. Потому что любые разговоры о деньгах для них естественны, денежные споры – и подавно.
Под конец вечера я тихонько предложила жадному папаше свои деньги на книгу для дочери. «Ты думаешь, у меня нет этих евро? – услышала в ответ. – Да я могу половину книжного магазина купить». «Почему же лишаешь ребёнка книжки? Ведь это знания». «Вот именно, – выпалил бюргер. – Дети должны знать цену каждой прочитанной буквы!»
И я поняла, что в этом смысле нам до немцев как до луны.
Марина ХАКИМОВА-ГАТЦЕМАЙЕР
Фото: Shutterstock/FOTODOM
Опубликовано в №31, август 2024 года
