Спустя тридцать лет с момента школьного выпуска главный герой открывает школьный фотоальбом и вспоминает старых друзей. Он решает отыскать кого-нибудь, чтобы узнать, как сложилась их судьба. Однако, все его попытки тщетны, он не может найти ни одного человека. Все они словно сквозь землю провалились. Герой начинает расследование и то что он обнаруживает, переворачивает его жизнь с ног на голову.
Продолжение истории "Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома. Мистическая история"
1 том читать здесь, на Литрес или Автор.Тудей
Краткое содержание 20 главы:
- Главный герой оказывается в кабинете начальника АСУ, своего отца из прошлого.
- Он пытается убедить отца в том, что ему и его семье грозит опасность.
- Герой показывает отцу детали часов его жены, которые ребенок выбросил из окна.
- Отец начинает подозревать что-то неладное, но все еще не доверяет герою.
- Они вместе покидают кабинет и идут к выходу с завода.
- У проходной герой замечает подозрительные "Жигули" с двумя мужчинами внутри.
- Герой рассказывает отцу, что эти люди охотятся за информацией о будущих спортивных результатах.
- Неожиданно появляются еще два человека - двойник главного героя и женщина по имени Света.
- Мужчины из "Жигулей" нападают на двойника и Свету.
- Они избивают двойника и запихивают его в багажник.
- Свету заставляют сесть в машину, и они уезжают.
- Отец и главный герой успевают скрыться в здании.
- Отец в замешательстве спрашивает героя, кто он такой.
- Герой признается, что он сын отца из будущего.
- Он объясняет, что произошедшее - результат экспериментов отца, которые пошли не по плану.
Глава 21
Жигулей давно и след простыл, а мы все стояли, глядя в большие пыльные окна проходной ОКБ «Звезда» и молчали. Охранник, то есть этот строгий мужик — вахтер (я по инерции все называл его про себя «охранником») исчез в своей будке и не показывался. В фойе повисла торжественная тишина, от которой я всегда чувствовал себя песчинкой и которая возникала только в подобных казенных местах.
— Что теперь с ним будет? — спросил отец, не поворачиваясь ко мне и его вопрос, надо признать, застал меня врасплох. Меньше всего я сейчас думал, что сделают мясники с этим придурком. Света, конечно, зря с ним связалась и попала под раздачу, но в таких делах надо думать головой. На что она вообще рассчитывала?
Я покачал головой.
— Судя по моим ночным приключениям, ничего хорошего. Это шестерки вашего местного авторитета — директора рынка Шелеста. Знаете такого?
Отец слегка вздрогнул.
— Я слышал… некоторые наши через него мясо достают… и дефицит разный. Советовали… но я не прибегал к его услугам… как ты сказал? Местный авторитет? Впервые слышу, чтобы так директора называли…
— Скоро услышите… — вздохнул я.
— Знаешь, что?
Он повернулся ко мне и подошел ближе. Нас разделяло меньше полуметра.
— Если уж ты мой сын… давай на ты. А то как-то странно получается, я, вроде бы моложе тебя, а ты называешь меня на вы. На работе, конечно, пусть останется вы, но между нами…
— Так вы… ты… поверил мне?
Отец хитро прищурился. Я знал этот его взгляд.
— У тебя родимое пятно на шее сзади, а на правой ладони едва заметный шрам от сильного пореза стеклом. Две недели назад ты гулял во дворе и зачем-то полез на дерево, упал с него и порезался. Кровь хлестала фонтаном. Я вытащил из руки острый осколок бутылочного стекла, обработал рану и забинтовал. Ты держался молодцом. Даже не пикнул.
— Мы договорились, что маме про дерево не скажем. Просто упал, зацепившись ногой за бордюр… — продолжил я, поднял правую кисть и посмотрел на нее. Продолговатое светлое пятнышко размером с пшеничное зерно красовалось в самом низу ладони.
Отец кивнул и улыбнулся.
— Здравствуй, сын… — он покачал головой. — Это, конечно, невероятно… но… против фактов не попрешь… вряд ли нам кто-то поверит, но я… верю. Это ты.
Мы вдруг обнялись и от нахлынувших чувств у меня защемило где-то внутри, оборвалось и я едва сдержался, чтобы не расплакаться. Он исчез так рано и мне его так не хватало… что… я не мог передать это словами. Он даже не представлял, как он мне был нужен.
Но теперь… я изменил историю, он здесь, целый, живой и невредимый…
Наверно, со стороны наше объятие смотрелось довольно странно, но потом я вспомнил, что странным оно будет казаться через много лет, а пока на это никто не обращал внимания.
— Ладно… — отец разжал хватку, я освободился. — Он окинул меня взглядом и пробормотал: — Нет… это невероятно… я, конечно, почувствовал еще там, на остановке… не могу сказать, что я узнал тебя… скорее знаешь, это было как дежа-вю, при этом человек тот, то есть ты, — у меня возникло ощущение, что я давным-давно его знаю. Я не мог успокоиться весь день. Перебрал всех своих знакомых. Дальних и близких родственников, вспоминал даже попутчиков из общественного транспорта, людей, с которыми мог сидеть в одном ряду в кино, но так и не вспомнил. Это чуть не свело меня с ума, ты же знаешь, какая у меня память…
— Фотографическая…
— То-то и оно. А потом ты появляешься на пороге кабинета…
— Почему ты не написал заявление в милицию?
— Именно поэтому! — воскликнул отец. — Я должен был вспомнить! У меня было ощущение, что я вижу этого человека каждый день. А в таком случае, зачем мне идти в милицию, если я и сам мог решить вопрос и найти дипломат.
— Но ведь не только же это?
Отец хмыкнул.
— Ты прав, не только. — Он хлопнул себя по карманам и достал из пиджака скомканный листик. Я узнал в нем ту самую записку, которую передала мне глухонемая старуха на рынке. Потом он взял меня за локоть и повел внутрь, мимо будки, где за газетой «Советский спорт» едва виднелась лысина вахтера. Он слегка опустил газету, кивнул и дальше углубился в чтение.
— Есть хочешь?
Папа есть папа. Я вдруг почувствовал такой голод, что покачнулся на ходу и едва удержал равновесие. Мы как раз вышли на заводской двор.
— Вижу… голодный. Идем, видел же по пути столовую? Они, конечно, еще не успели обед приготовить, но наверняка с ночной смены что-то осталось.
Когда я уминал вкуснейшую гречневую кашу с котлетой и салатом из свежей капусты, он искоса поглядывал на меня, но не мешал и с разговорами не лез.
И только после того, как я отпил компот, он спросил:
— Кем ты стал? Что делаешь?
— Очень вкусно… спасибо тебе…
Он улыбнулся.
— Да не за что, девчатам скажи спасибо и он помахал кому-то рукой.
Столовая была пустой и светлой. Чувство голода отступило и я, кажется, наконец, почувствовал себя более-менее сносно. Даже хорошо.
— Я… антрополог. Изучаю людей, а если конкретней, то исчезающие племена в Бразилии.
— О-о… — только и произнес отец. Было видно, что мои слова произвели на него впечатление.
— В каком-то смысле… все человечество скоро будет исчезающим племенем… — продолжил я.
— Благодаря… из-за всего этого? Что мы тут…
— Отчасти да, отчасти нет… к тому же я не знаю, что вы тут…
Отец кивнул.
Я инстинктивно оглянулся, взгляд пробежался по углам потолка большого светлого зала столовой, но потом я вспомнил, что до эпохи глобальной слежки, когда видеокамеры будут стоять даже в туалетах, еще очень и очень далеко.
— Тебя что-то беспокоит? — спросил отец, глядя на мою реакцию. — Может, Курбатов? Если так, то не волнуйся, через полчаса я подпишу у Рыкова перевод. Это замдиректора по науке.
— Я не предоставил никаких документов, — сказал я сконфуженно. — У меня их просто нет. Я здесь не существую. У меня нет ни паспорта, ни аттестата, ничего. Я могу сильно тебя подвести, если начнут копать.
— Как же они тебя взяли? — удивился отец. — Впрочем… в кадрах вечный бардак. А сейчас и подавно.
— На должность кладовщика особо ничего не требовалось…
— Ну хотя бы паспорт они должны были у тебя попросить…
Я негромко рассмеялся.
— Курбатов когда понял, что перед ним новый кладовщик, буквально вытащил меня за шкирку.
— Это он умеет. Послушай… Эти часы… которые носила твоя мать, их придумали физики, а разработал наш НИОКР. — Он наклонился ко мне ближе и заговорил тише. — Официальная версия — для использования нашими космонавтами на околоземной орбите. Есть еще мужской вариант корпусов, но решили первоначально испытывать женский, потому что женщины более ответственны и пунктуальны.
— А что, в космосе какие-то проблемы с часами?
— Особых проблем нет, но ты же знаешь, что чем выше орбита, тем время течет быстрее. В результате была поставлена задача сделать точные часы для космоса, с чем мы вроде бы справились, однако в ходе предварительных испытаний были выявлены некоторые аномалии. Я тут должен немного тебя остудить. Часы — это вообще побочный и совершенно мирный продукт. Как ты, наверное, знаешь, мы делаем ракетные двигатели и компоненты. Наверное, ты решил, что предстоящие испытания относятся к этим часам? С чего ты вообще решил, что вся каша из-за них?
— Потому что из-за них, поверь мне.
Отец с минуту молчал, потом ответил:
— На самом деле часы вообще не при делах. Двадцать первого мая будет госприемка нового двигателя для Союза и… Часы, конечно, в общем пакете будут присутствовать, но это опытные экземпляры, их просто подарят членам Госкомиссии.
— Ты сказал про какие-то аномалии.
— Да… — задумчиво произнес отец, глядя в большое окно. — Понимаешь… я проверял показания из журналов, которые ведут участницы эксперимента и натолкнулся на кое-что странное.
— Именно это ты хотел проверить в то утро?
— Да… — он задумался надолго. Взгляд прошел сквозь меня, сквозь стену позади с нарисованным на нем пшеничным полем и комбайном — а далее, я был в этом уверен — пронзил и завод, и городские застройки и умчался куда-то в неизведанные дали. Продолжил он минуты через три, показавшиеся мне вечностью. — Да… это… Пока на работе никого нет. Не люблю, когда подглядывают.
Я кивнул.
— Это у нас семейное. Так что ты заметил?
— Сначала все было хорошо. Никаких проблем, два месяца назад, когда начались испытания, все пятнадцать часов показывали время секунду в секунду. Я вносил данные в компьютер, чтобы не сбиться и не писать это все руками. Чистая рутина для отчета. Ну и в случае чего, легко понять, какие часы отстают, какие идут вперед и на сколько и сделать выводы. Однако… примерно через две недели начались странности…
Я уже покончил с компотом. Отец поднялся и, хотя в столовой никого кроме нас не было — он тоже оглянулся, правда сделал это совершенно незаметно.
Под занавеской, скрывающей вход в подсобное помещение примерно в трех метрах от нашего стола, мелькнула едва заметная тень.
Отец наверняка ее не заметил, хотя оглянулся именно в ту сторону. Тем не менее, он уже вставал, а я еще продолжал сидеть и сверху тень точно не была видна.
Даже скорее не тень, а так — легкое дуновение прозрачной вуали, пробежавшей по крашеному полу. Мысленно я мгновенно перенесся в джунгли, в столовой стояла та же самая влажная духота, перемешанная с целым букетом самых разнообразных запахов. Мои чувства обострились до предела.
В два шага я оказался возле занавески, резко отдернул ее, приготовившись нос к носу столкнуться с неизвестным шпионом, но увидел перед собой лишь длинный стеллаж вдоль стены с коробками и кульками, прислоненную к нему швабру с тряпкой и два больших алюминиевых бидона. На одном было написано «Отходы», а на втором «Бульон». В коридоре никого не было и, возможно, мне все это показалось, однако, сквозь удушливый запах еды я уловил почти неуловимый аромат цветочных духов.
Я повернулся. Столовая была все так же пуста. Отец смотрел на меня удивленным взглядом. Наверняка происходящее напоминало ему какой-нибудь детектив, не слишком серьезный, без особых жертв, но очень интересный. Я же прекрасно понимал, что никакой это не детектив, а самый настоящий триллер с элементами ужасов и ядреной фантастики — для него и всех окружающих, а для меня реальности. То есть, настоящий Стивен Кинг, о котором в 80-х годах в СССР еще никто ничего не слышал. Первый рассказ под названием «Сражение» знаменитого мастера ужасов вышел в журнале «Юный техник» в десятом номере 1981 года — я зачитал тот номер до дыр, когда чуть-чуть подрос.
— Это то, о чем я думаю? — спросил отец.
Я пожал плечами.
— Наверное, показалось.
Мне бы и самому так хотелось, но…
— Нет, не показалось, — сказал он, взял меня за локоть и буквально потащил наружу. Мы быстро вышли, свернули в заводской закоулок, и он зашагал еще быстрее. Закололо в боку. Стиснув зубы, я семенил за ним, припоминая, как в детстве, все косяки и все оплошности, которые я мог совершить.
Миновав кочегарку, мы буквально вклинились в огромный пышный куст, который, к счастью, оказался не колючим, я услышал, как под ногами отца зазвенел металл, а сам куда-то вдруг скрылся, нащупал ржавые теплые поручни и пошел вперед. Здесь была лестница и она вела вниз. Я поднял голову. Небо скрывалось за шиферным навесом, а сама лестница скрывалась во мраке.
— Быстрей! — послышался голос откуда-то снизу.
Я вздохнул. Касаясь правой рукой холодной стены, я осторожно начал спускаться.
Снизу скрипнула дверь.
— Куда ты меня тащишь? — уже настроившись на работу на старом допотопном компьютере и поиск причины взрыва, я вяло сопротивлялся.
Его шаги раздавались то близко, то совсем рядом. Поблизости капала вода, веяло затхлой прохладой. Это помещение явно очень давно никто не посещал. Силуэт отца маячил в коридоре — над его головой светилась тусклая лампочка, от которой света было не больше, чем от спички.
Я смахнул с лица противную паутину, слегка пригнулся, чтобы не задеть головой свисающие с потолка провода и засеменил вслед за ним.
— Через две недели после начала эксперимента я заподозрил неладное, — отец говорил громче, и его слова, усиленные эхом, долетали до меня словно из будущего. — Твоя мама… ты же знаешь, у нее были такие часы…
Я машинально кивнул. Это я знал даже лучше, чем он сам.
— Разумеется я проверял ее часы физически, не через журналы и обнаружил, что время на них скачет. Сначала не придал этому значения. А потом в какой-то момент мне пришла в голову идея как улучшить расчет отклонений в показателях, и я полез в программу. Каково же было мое удивление… — на мгновение он обернулся и я в полутьме разглядел его лицо, действительно изумленное, — …все показатели, введенные из журналов, были в норме. В том числе и у моей жены. То есть, твоей матери. Но я-то знал, что они отличаются!
Он остановился у какого-то большого ящика с ручкой и дождался меня.
— То есть… — начал я… — ты хочешь сказать…
— Кто-то их подменил! — его рука потянулась к рубильнику. — Кто-то подменил показатели и… — он резко рванул рычаг вниз, при этом в глубине коридора что-то пришло в движение, что-то мощное и тяжелое, — и… я понятия не имел, кто это сделал. До сегодняшнего дня.
Я остановился рядом с ним, посмотрел в темноту, откуда повеяло свежим воздухом.
— До сегодняшнего дня? — переспросил я его.
Он кивнул и показал рукой в темноту.
— Тебе придется ее найти.
— Кого? — холодея спросил я. Тошнотворное предчувствие овладело мной.
— Эту женщину… которая была с тем парнем… то есть, с тобой…
— Свету?!… — прошептал я удивленно.
— Как ты сказал? Ты ее знаешь?
Я покачал головой.
— Не знаю, знаю я ее или не знаю. Я не знаю, кто она, но мы… где-то встречались. Где-то в другом… месте и времени.
— Зато я знаю, кто она. Она мой заместитель. Она в курсе всех дел, на ней держалась разработка программы испытаний ускорителя, да и всего остального тоже.
— Ускорителя?
Отец дернул головой, будто сболтнул что-то лишнее. Он не договорил тогда и не хотел говорить сейчас. Испытания. Ускоритель. Взрыв.
— Я начал проверять другие программы и всюду находил мелкие исправления, в которых очень сложно было разобраться. Ускоритель… это… в общем мы построили компактный ускоритель частиц для того, чтобы его можно было вывести в космос и там… ты, наверное, слышал, что первый ускоритель, который построил Лоуренс был всего десять сантиметров в диаметре, но он был слишком маломощным. Увеличение мощности привело к росту размеров и наш синхрофазотрон в Дубне при мощности в десять гигаэлектрон-вольт в окружности был уже шестьдесят метров. Как ты сам понимаешь, поднять такую махину в космос не представлялось возможным. Партия поставила задачу сделать ускоритель столь мощный, сколь и миниатюрный.
Я стоял, открыв рот, боясь пропустить хоть одно слово отца. Это было то самое, ради чего я сюда явился. Казалось, что я протянул руку и вот-вот коснусь той самой тайны, скрывающейся во мраке, явившейся причиной всех тех катаклизмов, затянувших мир в бездну.
— Значит… она вела его…
Отец кивнул.
— Да, скорее всего. Она вела его сюда, чтобы… — он пожал плечами. — вероятно, они хотят ускорить процесс, потому что почувствовали неладное.
— Значит, ты хотел запустить ускоритель? — спросил я в полной тишине. — В тот день…
— Да, — ответил отец. — Я хотел запустить его на одну десятую мощности, чтобы проверить… дело в том, что для уменьшения размеров в нем используется лазерное ускорение электронов и… я заметил, что при включении ускорителя часы ведут себя странно. Они будто бы куда-то проваливаются. Показатели прыгают… причем каким-то образом это действует на расстоянии на обладателей часов…
— Квантовая запутанность?
— Это не доказанная теория…
— В наше время за нее получили Нобелевскую премию.
Отец уставился на меня, не мигая.
— Значит, оно работает?
— Да. В тот день… когда я выхватил у тебя дипломат, ты пошел на работу, включил свой рубильник на ускорителе и исчез навсегда из этого мира и времени. Вот как это работает. И вот чего они добиваются. Ну а потом началось…
Отец покачнулся и застонал.
— О, господи… — Он оперся рукой о стену.
— Его надо уничтожить… — сказал я.
— Это невозможно. Там охрана, эксперименты и запуски согласовываются за неделю. Я подавал заявку на утро.
— Значит, она о ней узнала.
— Получается, так.
— И теперь, когда ты не выполнил то, что должен был, она решила это сделать сама. С моей… то есть, с его помощью. Моего двойника. Теперь, когда ее нет, что может угрожать ускорителю? — пожал я плечами.
— Код! Отладкой ускорителя управляет суперкомпьютер. И только она знает, где зарыта собака. То есть, это может быть даже один неверный бит, который мы никогда не найдем сами.
— А остановить испытания?
— Невозможно. Это слишком важно.
Отец был прав. В том времени, в котором я вырос без него, даже его исчезновение не привело к остановке испытаний и взрыву.
— Этот коридор выведет наружу и таким же путем ты сможешь вернуться сюда назад. Так как ты не принес документы, тобой могут заинтересоваться и скорее всего в следующий раз через проходную на завод ты не попадешь. Конечно, у меня тоже будут неприятности, но взял тебя Курбатов и отдел кадров. Вот им точно влетит. Так что обо мне не волнуйся. Иди и найди ее. Иначе…
Отец поднял руку и слегка подтолкнул меня.
— Иди…
Я посмотрел на него и кивнул. Потом сделал шаг вперед и скрылся в темноте.
Коридор был слишком длинным, он изгибался под плавным углом, несколько раз сворачивал, я шел, вслушиваясь в шорохи и улавливая ветер, который дул мне в лицо. Отец вручил мне небольшой фонарик, который слабо помогал, я светил им на бетонные стены и мне казалось, что я узнаю это место и когда наконец я оказался в тупике, а надо мной появился бесконечный колодец с лестницей вверх, я узнал — это было то самое место, где прятался отец и где мы расстались в будущем…
Я взял фонарик в зубы, подпрыгнул, ухватился за мокрые поручни, подтянулся и заработал руками и ногами и пока полз вверх, самые мрачные мысли лезли в голову. Она была здесь раньше меня. Она зачем-то все это придумала и сделала. Она всюду меня преследовала и постоянно опережала. Кто же она?
Я с трудом отодвинул крышку люка, выполз наружу и обессилено растянулся на шероховатом бетоне. В пятидесяти метрах светлела окружность, забранная решеткой, и шумела вода.
— Кто же она? — тихо сказал я сам себе, поднялся и медленно побрел к свету.