В собрании Русского музея находится ранняя картина российского художника Николая Густавовича Шильдера 1855 г. «Прощание ополченцев». Не знаю, авторское ли это название или данное позднее искусствоведами.
На сайте самого музея произведение сопровождает краткая аннотация:
«Картина стала откликом художника на события Крымской войны 1853–1856 годов. Крестьяне уходят служить в армию на долгие годы и прощаются со своими близкими, односельчанами, не зная, встретятся ли они когда-нибудь вновь. Использованные в произведении художественные приемы — условность деления на пространственные планы и группы, ненатуральность и театральность жестов — выдают его ученический характер».
Совершенно не имею намерения как-то оспаривать высказанные экспертами оценки чисто искусствоведческого плана. В то же время, видимо, требует некоторого уточнения содержащаяся в аннотации фраза «крестьяне уходят служить в армию на долгие годы». В процитированном виде она воспринимается (по крайней мере, я ее так воспринимаю), скорее, как указание на призыв деревенских новобранцев в порядке рекрутской повинности. Именно они уходили в армию на долгие годы. В данном же случае речь идет (что следует и из самого названия) о проводах ратников Земского ополчения – временного формирования, созданного в 1855 г. в ходе Восточной (Крымской) войны в помощь регулярной армии по примеру аналогичного формирования 1812 г. То есть крестьяне покидают дом действительно на непредсказуемое время, но все же могут рассчитывать по окончании военных действий вернуться в, как это формулировал императорский манифест 1812 г., «первобытное состояние» в родную деревню.
Сюжет картины в принцип ясен и не требует специальных пояснений – уходящие в ополчение ратники, которых можно узнать по характерным медным крестам на картузах, прощаются с родными и односельчанами перед оправлением к месту назначения. В ближайшее время они отправятся на сборный пункт своей дружины – основной «структурной единицы» Земского ополчения, по численности примерно соответствовавшей армейскому батальону. А затем – туда, куда эту дружину направит командование.
А если я скажу, что знаю, куда отправится дружина и в ее составе герои рассматриваемой нами картины, а именно – в Москву, сможете ли мне поверить и/или сказать, на основании чего я пришел к такому выводу?
Хочу сразу предупредить, не стоит слишком серьезно воспринимать то, что я буду говорить ниже. Это, скорее, такое околоисторическое баловство, основанное на предположениях и допущениях.
Так вот, чтобы ответить на вопрос, куда отправятся (нет, не так – куда МОГУТ отправиться) герои картины Шильдера, нам нужно прежде всего локализовать изображенные на ней события, то есть установить, гипотетически, разумеется, географическую точку, где именно происходит прощание ополченцев. В этом нам может помочь такая деталь картины, как погон на шинели отставного солдата, пришедшего проводить односельчан.
Это желтый погон с красными буквами «Г А». Такие погоны с 1814 по 1834 гг. носил Гренадерский Графа Аракчеева полк. Мне неизвестны другие части Русской армии, носившие бы погоны с такой шифровкой. В 1834 г. А.А. Аракчеев умер, полк был переименован в Ростовский гренадерский и должен был лишиться вензелей шефа на погонах. Учитывая, что наш старый солдат сохранил на погонах шифровку графа Аракчеева, он должен был выйти в отставку до 1834 г., соответственно на момент событий на картине он находится в отставке более двадцати лет. Поразительно хорошая сохранность шинели для столь долгого ношения! Впрочем, вполне вероятно, что наш отставник форменную шинель свою бережет и надевает только по торжественным случаям, подобно происходящим на картине проводам ополченцев.
Идем дальше. В 1816 г. Гренадерский Графа Аракчеева полк был назначен на поселение в районе села Высокое Новгородской области. В принципе нижние чины Русской армии при отставке имели право выбрать себе место жительства, потому наш отставник после окончания военной службы мог оказаться практически в любом понравившемся ему месте Российской империи, не обязательно даже в родной деревне, откуда был в свое время призван. Однако учитывая, что при постепенной ликвидации военных поселений в 1830-х гг. выходящие в отставку нижние чины поселенных полков наделялись землей там же, в районах бывшей службы, вполне вероятно, что наш отставник остался в местах квартирования своего бывшего полка в Новгородской губернии. Это, безусловно, гипотетическое допущение, о котором я предупреждал выше, но без него каши не сваришь)
Итак, мы предполагаем, что на картине ополченцы Новгородской губернии. Из семи сформированных в этой губернии в 1855 г. ополченческих дружин четыре отправились в Лифляндию для противостояния угрозе возможного десанта со стороны противника, прежде всего со стороны Англии, конечно. Изначально я и решил, что туда проследуют и наши герои. Однако, уточненные данные свидетельствуют несколько об ином. Если я правильно проинтерпретировал районы формирования ополченческих дружин в Новгородской губернии, ратники из Высоцкой волости Старорусского уезда должны были попасть в 6-ую дружину, носившую имя собственно Новгородской. Отдельной дружины, носившей название Старорусской, создано не было. 6-ая Новгородская дружина, наряду с 7-ой Крестцовской и 8-ой Валдайской отправились в Москву к Гвардейскому резервному пехотному корпусу. Участия в боевых действиях они не приняли.
Не располагаю данными по ополчению 1855 г., но в 1812-14 гг. главным «бичом» Земского ополчения были не боевые потери, а смертность из-за болезней. Думается, и в 1855 г. эпидемии хорошенько проредили ополченские дружины. Однако, по идее в Москве ратники должны были получать более хороший уход и медицинскую помощь, чем их собратья, отправившиеся в более глухие места. Так что, возможно, значительная часть прощающихся на картине Шильдера ополченцев все же вернулась в родной Старорусский уезд.
Все использованные в материале изображения взяты из открытых источников и по первому требованию правообладателей могут быть удалены.