Александр Карелин продолжил: 4 «Во время обеденного перерыва Бурбанюк сообщил, что майора осмотрел. В легких все «чисто». Обострился хронический бронхит – много курит Барчук.
(часть 1 - https://dzen.ru/a/Zr9uh1r2yGoCtk8D )
Да, видимо, так и интоксикация себя стала проявлять. Записал ему в лист назначений таблетки от кашля, а на ночь назначил поставить банки, поделать 3-4 процедуры таких. Нет никаких данных и за брюшной тиф: живот безболезненный, печень не беспокоит, язык не обложен. Отвез все же его кровь на анализ в госпиталь («столько времени потерял!»).
- Короче, продолжайте лечить этот кошачий укус,- закончил Володя.- Но, чует мое сердце, этот майор нам еще преподнесет хлопот.
Как в воду смотрел…
На следующее утро очередная дежурная сестра сообщила о новой напасти у майора. «Он не может нормально ходить – разыгрался пояснично-крестцовый радикулит». Боли в руке уже нет, кашель меньше беспокоит. А вот поясница… Ругается, всех врачей грозится наказать.
Отправились осматривать больного совместно: Невский и Бурбанюк. Действительно, нашли у него ярко выраженный приступ радикулита, особенно в поясничной зоне.
Политработник, не стесняясь присутствующих офицеров в палате, матерился в полный голос, призывая на головы всех врачей кары небесные:
- Это вы меня «залечили», хреновы «клистирные трубки»! Я уже и нормально сесть не могу, только с помощью помощника встаю. А уж, как я хожу, лучше не видеть! Я вас, суки такие, «подведу под монастырь», кровью будете умываться!
Он долго еще выкрикивал ругательства. Хирург и терапевт молча стояли у постели. Наконец, отведя душу, майор замолчал. Бурбанюк начал терпеливо, как маленькому ребенку, объяснять Барчуку, что из-за укуса животного, произошел сбой в иммунной системе его организма, защитные силы резко снижены, вот и началось обострение всех прежних хронических заболеваний.
- Я посмотрел по вашей «Медицинской книжке», у вас и раньше были много раз приступы радикулита и в поясничной, и в шейной области. Вы лежали в 1980 году даже в госпитале, еще в Союзе, с этими проблемами. Кроме того, у вас еще несколько хронических заболеваний вписано. Например, двустороннее хроническое воспаление среднего уха (отит). Я не исключаю, что появятся проблемы и со слухом. Наконец, у вас есть и воспаление суставов (артрозо - артрит) в стадии ремиссии, значит, и здесь может наступить обострение. Это называется «эффект домино» - когда одно за другим обостряются хронические болезни.
На майора точно вылили ведро холодной воды. Он сразу присмирел:
- А откуда у вас взялась моя «Медицинская книжка», кто вам разрешил ее смотреть?- пролепетал Барчук.
- Помилуйте, вы же сами на госпитализацию ее принесли с собой, она хранится у старшей медсестры. А любой врач имеет право доступа к ней. Вот я ее и изучил.
В палате наступила тишина. Все с интересом смотрели на разбушевавшегося пациента.
- Так что, у меня и геморрой может обостриться?- упавшим тихим голосом спросил майор.
- Не исключаю,- «добил» его терапевт.
- А что мне делать с радикулитом? Я и, правда, не могу ходить. Мне раньше делали блокады, хорошо помогали.
- Вот и я вам сейчас сделаю такую новокаиновую блокаду. – Вступил в разговор Невский,- Думаю, после пары таких процедур мы одолеем ваш радикулит. Сейчас сразу и проходите в «чистую» перевязочную. Вам кто-нибудь поможет туда добраться.
Врачи вышли друг за другом. Переглянулись. Невский показал Бурбанюку большой палец, мол, хорошо подготовился к разговору. Владимир озорно подмигнул – «знай наших!»
-Молодец, старший лейтенант! Объявляю вам благодарность!- Особенно напирая на слово «старший лейтенант», произнес Невский, намекая, что после вчерашнего «обмывания звездочки» Бурбанюк получил это звание уже «официально».
После поясничной новокаиновой блокады с добавлением витамина Б12 больному сразу стало легче. Он самостоятельно смог спуститься со стола, надел больничную куртку. Пряча глаза, буркнул: «Спасибо» и вышел в коридор. Процедурная сестра Валентина с удивлением глянула ему в след:
- Что это вы с ним сделали, ребята? Он уже «спасибо» стал говорить…
- Провели малость разъяснительную работу.
5
В последующие дни в Медроте появилась своеобразная игра – загадывали: что еще обострится у укушенного майора. Все в один голос твердили, что, мол, Господь «шельму метит» - специально его за вредность наказывает.
На следующее утро на губах майора «буйным цветом» зацвел герпес, причем, обложило обе губы сразу. Так проявила себя прошедшая лихорадка. Пришлось «разукрасить» беднягу зеленкой. А еще, как и предсказывал Бурбанюк, из ушей майора потекло – обострился-таки хронический двусторонний отит.
Пришлось заняться и этой проблемой. Лечить уши пришлось самому Владимиру, так как он и являлся нештатным лор-врачом. Майор больше не бросался на людей, не кричал. Тем более что он почти ничего не слышал из-за постоянных тампонов в ушах. Раны на руке совсем не беспокоили, отек прошел. Кашель тоже практически прекратился, приступ радикулита удалось снять. Теперь лечили уши. Ждали новых сюрпризов. И они последовали…
На очередной «пятиминутке» утром шестого дня лечения очередная медсестра доложила о новой проблеме майора – все затаили дыхание: что еще стряслось? Сильная боль в левой стопе, особенно в области пальцев, совсем не может ходить. Это следующее обострение дало себя знать. Артрозо - артрит…
- Ну, теперь он надолго у нас «осядет», - обреченно произнес капитан Голущенко.- Надо пригласить терапевта из госпиталя, пусть его проконсультирует. Согласуем дальнейшее лечение. Послезавтра рейд начинается. Невский, вплотную занимайся подготовкой к выезду. Твоим майором я сам займусь. Да, Светлана, выдайте ему костыли. Пусть хоть так ходит, поменьше на больную ступню опирается. Ладно, я ему сам все объясню. Зыков, занимаешься только ремонтом операционной, не отвлекайся на больных. Всех хирургических максимально передать Николаю Сергееву. Он справится. За работу!
Врачи и медсестры разошлись по своим делам. Невский помчался к своей, ставшей уже родной, Автоперевязочной. До обеда он смог полностью подготовить машину, загрузить все необходимое. Можно было отправляться в очередной рейд…
Ближе к вечеру старший лейтенант заполнял «Истории болезни» своих пациентов, готовился передать их своему коллеге Сергееву. В ординаторской больше никого не было. Не сразу даже услышал, как вошел посетитель. Только, когда тот кашлянул, Невский поднял голову от бумаг. Сам начальник политотдела Кандагарской Бригады пожаловал. Подполковник Черепко Василий Степанович. Он останавливающим движением руки позволил Невскому не вставать. Прошел, сел за стол командира медицинского взвода. Осмотрелся.
- Это как вы лечите больных, если к вам человек поступает с укусом руки, а сейчас я увидел, что он уже ходит на костылях?! И это мой заместитель, которому надо было бы выехать послезавтра в рейд. Может мне кто-нибудь объяснить, что здесь творится?!- Все более распаляясь, заговорил большой руководитель.- Где все ваше руководство? Куда все разбежались?
Невский четко, по фамильно объяснил, где его коллеги: командир медицинского взвода уехал в госпиталь, начальник операционно-перевязочного отделения занимается ремонтом операционной, старший ординатор – дежурный хирург, ведет прием больных. Терапевты тоже все задействованы. Один он готовит документы на больных.
- Ну, хорошо. А могу я увидеть лечащего врача майора Барчук?
- Да, он мой больной. Но я готовлюсь выехать в рейд, поэтому майор Барчук переходит к капитану Голущенко.
Подполковник внимательно посмотрел на старшего лейтенанта.
- А, это ты был в августе в рейде, когда спасли раненого, у которого сердце справа?
- Да, я.
- Добре!
Начальник политотдела сразу смягчился, перестал смотреть сурово. Попросил объяснить ситуацию с его подчиненным. Невский обстоятельно все рассказал. Подполковник не прервал ни единым словом. Задумчиво смотрел в угол комнаты.
- «Эффект домино», говоришь. Черт, а мне что прикажешь докладывать наверх? Мой заместитель уже неделю лежит в лечебном учреждении после укуса кота, а сейчас не может поехать в рейд, так как уже на костылях ходит. Так что ли? Где его «История болезни»?
Хирург порылся на столе, протянул документ. Черепко долго листал, читал записи. Хмыкал, крякал. Поднял голову и долго смотрел на старшего лейтенанта, почти не мигая. Александр уже начал недоумевать. Наконец, начальник заговорил:
- Слушай, хочу попросить тебя об одной любезности. Надо исправить обстоятельства травмы у майора. Это будет боевое осколочное ранение в левую руку во время боевой операции. С комбригом я вопрос улажу. Сможешь это сделать?
Невский подумал, что ослышался. Потом решил, что пошутил подполковник. С изумлением посмотрел на начальника. Но тот смотрел без улыбки. Ждал ответа. Хирург закашлялся, точно поперхнулся. Наконец, выдавил из себя:
- Я это не могу сделать. «История болезни» уже зарегистрирована. Да и многие в Бригаде уже знают истинную причину госпитализации, об этом открыто везде говорят. Разве вы не знаете?
- Да, знаю-знаю! Барчук сам виноват, дурак. Так «подставился». Но это не важно. Главное, что будет написано в медицинском документе. А на говорунов мы мигом «набросим платок». Значит, ты это сам сделать не можешь? А командир медицинского взвода… Хотя, есть ведь над вами и больший начальник. Начальник медицинской службы 70 Бригады. Его сюда с понижением «кинули» на майорскую должность, вот подполковник и будет теперь под собою «землю рыть». Я и поговорю с Расулом сам.
Сразу повеселев, Черепко встал, кивнул на прощание и стремительно вышел. Невский не мог прийти в себя еще долго.
6
Вечером, когда все в комнате уже собрались, Невский, горя от возмущения, поведал о предложении большого начальника. Поднялся крик. Стараясь перекричать друг друга, все торопились выразить свое отношение.
- Пошли срочно к Голущенко,- предложил Зыков.
Всей гурьбой отправились в комнату рядом. Капитан был в комнате один, его «сокамерники» где-то гуляли. Выслушав своих товарищей, Голущенко предложил сесть и успокоиться. По его поведению стало ясно – с ним уже проведена беседа на высоком уровне.
Да, подтвердил командир медицинского взвода, с ним уже говорил начмед подполковник Каримов. И он согласился, но при одном условии – чтобы никто из его врачей не имел к этому никакого отношения. А всю работу взял на себя сам начальник медицинской службы Бригады.
Сам он и будет далее лечить этого майора. Хотя особого лечения и не потребуется. Терапевт из госпиталя посмотрел, написал необходимое медикаментозное лечение. Наложили еще повязку на всю стопу с мазью. Теперь только время требуется. А мы на все это безобразие закроем глаза и пусть они пишут, что хотят.
- Мужики, ну, войдите и вы в мое положение. Мне давно надо майора получать, а здесь у меня только капитанская должность, а из Афгана я опять на капитанскую должность попаду. Мне уже 34 года. Вся надежда на перевод сейчас, в Афгане, на майорскую должность. А этот начмед мне может поднасрать с переводом. Он меня к стенке прижал. Пришлось согласиться. Получит этот Барчук свою справку о ранении. И хрен с ним!
Никто не проронил больше ни слова. Удалились в свою комнату. Уже укладываясь спасть, Зыков обронил:
- Теперь эта скотина еще и награду получит под эту справку о ранении. Попомните мое слово!
Утром врачи и медсестры собрались на традиционную «пятиминутку». Буквально через минуту дверь отворилась. Вошел начальник медицинской службы 70 Бригады подполковник Каримов.
Он сразу прошел к столу командира медицинского взвода. Они коротко пошептались с Голущенко. Тот передал начальнику заранее приготовленный чистый бланк «Истории болезни» и заполненный экземпляр на майора Барчук. Подполковник с важным видом удалился. Стало понятно: процесс уже запущен, назад пути нет.
Дежурная медсестра доложила о состоянии здоровья раненых и больных. Тяжелых, к счастью, не было. Намечалась большая выписка в связи с предстоящим рейдом – освобождали места. Укушенный продолжает получать лечение строго по листу назначений. Последние два дня ведет себя тихо.
После совещания большинство разошлись по своим делам. В ординаторской остались лишь хирурги. Невский передавал своих больных Сергееву, Голущенко обсуждал с Зыковым вопросы ремонта операционной.
В дверь постучали. На пороге появился бравый усатый офицер в камуфляже. Представился:
- Капитан Перепечко Виктор, командир роты. У вас тут лежат бойцы из моей роты: младший сержант Фрунтов Эдик и рядовой Крышко Сергей. Они поступили с небольшими ранениями, а вы их до сих пор не выписываете. Завтра рейд начинается. Комбат приказал, как можно больше людей в строй поставить,- он внимательно обвел всех врачей взглядом.
Зыков при произнесении этих фамилий занервничал, стал лихорадочно перебирать бумаги на столе, потом произнес:
- Командир, тут такое дело… Нужны мне эти ребята позарез! Не знаю, слышал ли о наших проблемах – сгорел операционный блок. – Капитан кивнул головой. Зыков приободрился,- вот эти твои ребята и согласились нам помочь по ремонту, они у меня руководят всей работой других выздоравливающих. Толковые хлопцы. Мы их давно уже вылечили, теперь без них будет трудно. Разреши оставить их еще на пару недель.
- А на каких они основаниях у вас оставлены, раз вылечились уже?
- Обижаешь, капитан! Мы тоже не лыком шиты. Завели на них новые «Истории болезни», все законно. Теперь вот и «лечим». У одного геморрой, у другого паховая грыжа.
- Кошмар! Не могли что-нибудь полегче придумать?
- Зато не подкопаешься, да и сложно это проверить. Ты же не стал бы своему сержанту в задницу заглядывать, чтобы удостоверится?
Капитан весь передернулся.
- Ладно, лечите! Я так и доложу комбату. У меня самого скоро от этой службы свой геморрой будет. Не успеваешь «плюхи» от начальства собирать со всех сторон.
Он присел на свободное место за столом. Перевел дух.
- А чего это у вас лежит майор из политотдела? Встретил его в коридоре. Идет на костылях, рука перевязана, вся морда в зеленке измазана. Я слышал, его кто-то за руку покусал. Не то собака, не то еще кто.
- Вот эта собака и искусала его в ногу и в руку.- Строго вступил в разговор капитан Голущенко.
- Ясно. Чего же не понятного. Просто я подумал, что он в очередной раз от рейда прячется. Уже второй год в Афгане, а не побывал практически ни разу на боевых. Все ищет «отмазки». Начальник политотдела с ним замучился – только в рейд отправить собирается, у того срочная работа: то надо клуб переоборудовать под очередные решения съезда партии или ее Пленума, то надо готовить партсобрание, то готовится на партактиве выступать. Я почему так знаю все – у меня друг есть в политотделе. Их всех уже «достал» этот майор. Но никто не хочет с ним связываться, даже подполковник Черепко. Очень у того покровители высокие есть.
Капитан закурил, «вкусно» затянувшись. Медики его поддержали.
- На начальника политотдела сверху давят. Мол, почему достойный офицер до сих пор не награжден, срок службы кончается. А как наградишь, если в рейде не был?! Месяца три назад добился Черепко, решился-таки ехать Барчук в рейд. Только боится в колонне ехать (патологический трус вообще), решил позже на вертолете прямо в расположение прилететь. Приземляется прямо на КПП нашего батальона. Это я сам видел. Выходит из вертолета в бронежилете, в каске, обвешан разным оружием, а по бокам два мощных сержанта из комендантского взвода – личная охрана. Мы все чуть со смеха не попадали. Наш комбат к нему подходит, докладывает обстановку. Потом его спрашивает, мол, зачем вы прилетели, так рискуете, ведь здесь и пули летают, могут зацепить ненароком. Барчук сразу побледнел, залопотал про партийно-политическую работу в боевых условиях. Комбат его успокаивает, мол, все налажено уже. Тот кивнул головой, развернулся и назад в «вертушку». Сразу улетел.
Вы не поверите, мужики, его же после рейда зачитали в списке представленных на орден «Красной Звезды» за «умелую организацию партийно-политической работы в боевых условиях».
Тут наш комбат и сказал свое веское слово. Мол, как коммунист, лично обращусь с жалобой в Политуправление 40-й армии. Молодец! Испугались против него пойти. Он потом еще лично ходил, справлялся – ушло ли представление на майора. Не ушло. Но, думаю, лазейку для него все равно найдут. Наградят эту скотину.
Медики переглянулись. Но промолчали. Слишком болезненный клубок завязался уже, не распутать.
Потушив сигарету, командир роты пожал всем руки и ушел. Надо переделать множество дел перед рейдом.
- А что это, Сашка, ты нам давно никаких исторических данных не поведал? Подними нам настроение, а-то после рассказов этого капитана хочется на луну завыть,- Зыков закурил вторую сигарету, хотя раньше почти не курил.
- А вы знаете, что в Древнем Риме женщинам был запрещен алкоголь? Мужьям разрешалось наказывать жен за выпивку, вплоть до убийства. Муж, входя в дом, целовал жену в губы, чтобы определить, пила ли она вино. Это был обязательный ритуал.- Невский откинулся на спинку стула, ожидая реакции слушателей.
Офицеры засмеялись. Пожалели, что не живут в те времена. Теперь вот жены мужей контролируют и наказывают за выпивку…
7
Через пять дней Невский вернулся под вечер из рейда. Комната была закрыта, прошел, как был в бронежилете и с оружием, прямо в отделение, надеясь взять ключ. Первого, кого он увидел в коридоре, был майор Барчук, бодро вышагивающий на костылях. Он даже не взглянул на старшего лейтенанта, точно видел его впервые. Зашел в свою палату.
«Ну, и черт с тобой!»- мысленно проводил его Александр. Зыкова он нашел в операционной. Они обнялись. Начальник отделения с гордостью показывал проделанную работу. Почти все уже было закончено.
- Скоро, Санька, будем с тобой оперировать в возрожденном оперблоке!! Это ли не счастье! Ну, пошли в комнату. Расскажешь о своей поездке.
Они вышли из стационара. На лавочке перед входом сидели майор Барчук и подполковник Каримов, о чем-то радостно беседовали. Трогательная картина! Врач и его пациент ведут задушевные разговоры.
Уже в комнате Зыков рассказал, что начмед каждое утро приходил в отделение, требовал белый халат, шел проведать своего личного больного, потом они шли на прогулку на улицу, подолгу беседовали, сидя на лавочке. В общем, они нашли друг друга. «Двое из ларца, одинаковых с лица» или, точнее, «два сапога – пара».
- Он ведь всю «Историю болезни» полностью сам переписал. Теперь это у нас лежит раненный « во время выполнения боевого задания с превосходящими силами противника, который продолжал руководить боем, не смотря на осколочные ранения в левую ногу и левую руку». Герой, одним словом. На «Истории болезни» уже и другой шифр красуется: БР-О (боевое ранение, осколочное). На него уже и справку о ранении подготовили. Осталось подписать комбригом и поставить круглую печать. Это дело нескольких минут на завтра.
Зыков тяжело вздохнул:
- Ладно, не будем о грустном. Расскажи лучше, как сам съездил.
До поздней ночи Невский делился воспоминаниями. Комната собралась в полном составе. Пили вкусный индийский чай…
8
В начале апреля следующего года было объявлено торжественное построение всего личного состава 70 Кандагарской Отдельной Мотострелковой Бригады. Предстояло вручить государственные награды большой группе офицеров и солдат.
Услышав фамилию, награжденный выходил из строя, четко печатая шаг, поднимался на трибуну под звуки военного оркестра, получал коробочку с орденом или медалью из рук командира Бригады. Каждый раз звучали торжественные слова: «Служу Советскому Союзу!»
Получили награды и некоторые медики: врач 1-го батальона Андрей Дубинин- медаль «За боевые заслуги», врач 2-го батальона Сергей Кульчеев – орден «Красной Звезды», врач 3-го батальона Анатолий Порохневич – медаль «За отвагу», фельдшер танкового батальона прапорщик Андрей Шедько – медаль «За отвагу».
Врачи Медроты радовались за своих коллег. Был награжден и водитель-санитар из самой Медроты – младший сержант Рустам Тураев, он получил медаль «За боевые заслуги». Всего было вручено около сорока наград. Были среди награжденных и служащие-женщины. Это был праздничный день для всей Бригады.
Вечером в хозяйственной палатке Медроты был накрыт торжественный ужин – чествовали всех награжденных медиков. Они явно смущались от такого повышенного внимания к своим персонам. Рустам неоднократно просил внимания и приглашал всех, собравшихся за столом, в гости к себе на родину, на Кавказ. Срок службы его заканчивался, скоро предстояло возвращаться домой. Обещал подготовить всем достойную встречу в Махачкале.
Торжественность вечера была несколько смазана новостью, облетевшей сразу весь стол. Новость шепнула одна из машинисток штаба, заглянувшая «на огонек» к своей медсестре-подруге и тут же посаженная за стол.
Оказывается, были сегодня и пара-тройка «тайных награждений» за закрытыми дверями в штабе, «без свидетелей». Среди «счастливчиков» оказался и майор Барчук. Поднялся крик-шум, люди заплетающимися языками спешили высказать свое «фи». Но исправить случившееся это уже не могло…
…Примерно через полторы-две недели фельдшер приемного отделения прапорщик Олег Шлемов срочно по телефонному звонку убыл на аэродром Ариана за ранеными. Он и сообщил, что проезжая по аэродрому видел большую группу отъезжающих в Союз. В одном из офицеров он узнал майора Барчука, на кителе которого красовался новенький орден «Красной Звезды».
- А ты не мог ошибиться? Может, это был другой офицер?- с надеждой в голосе спросил Зыков.
- Ошибиться, конечно, мог, но…» (конец очередной истории)
