Александр Карелин рассказал:
«Высота-высота,
Над землей синева.
Это мирное небо над Родиной.
Но простые и строгие слышим слова:
Боевым Награждается Орденом!» /Из песни Михаила Муромова/
1
«- Так, Саша, здесь остались только твои хирургические больные. Разбирайся с ними, а я побежал. Мне еще надо проверить столовую, дать разрешение на выдачу ужина солдатикам. Утомили уже эти дежурства, совсем некогда больными в отделении заниматься.- Старший ординатор госпитального отделения Владимир Бурбанюк, высокий худой парень, горестно вздохнул. – Имей в виду, там дожидается хирурга сердитый майор из политотдела 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Обещает «вывести на чистую воду», наказать по всей строгости.
- А чем ему хирурги «насолили»?
- Я понял, он на всех врачей «зуб точит». Говорит, что бардак в военном городке развели – бродячие животные на людей бросаются…
- Не видел я никаких бродячих животных. Очень странно. Ладно, разберемся. Давай белый халат. А когда ты свою звездочку обмывать будешь? Пока ты для всех так и будешь лейтенантом.
Бурбанюк снял белый халат дежурного врача, передал его старшему лейтенанту Невскому, ординатору операционно-перевязочного отделения Отдельной Кандагарской Медицинской роты.
- Освобожусь от дежурства, завтра и будем «обмывать» мое новое звание. Не боись! За мной не заржавеет. Да, пока не забыл. Мне тут на приеме один офицер анекдот рассказал, очень даже забавный. Слушай:
«Больной, сильно кашляя, приходит к врачу на прием и жалуется, мол, в данном лечебном учреждении творится безобразие: его знакомого лечили от пневмонии, а он умер от брюшного тифа.
- Нет, это случай не из моей практики,- отвечает доктор. – Если я лечу больного от пневмонии, то он и умирает от пневмонии…»
Невский расхохотался, его поддержал и рассказчик.
- Ладно, мне пора. Покедова.- терапевт открыл дверь в коридор и вышел из комнаты дежурного врача.
Почти сразу за ним вновь открылась дверь, Невский хотел попросить еще на минуточку задержаться – не успел халат белый надеть, но наткнулся на рассерженный взгляд вошедшего майора с общевойсковыми эмблемами на петлицах полевой формы. Его красное, одутловатое лицо прямо пылало злобой. В нем узнал одного из заместителей начальника политотдела Кандагарской бригады.
- Майор Барчук из политотдела Бригады.- Он прошел к столу, по-хозяйски уселся на стул, закинул нога на ногу.- Ты что ли будешь хирургом?
Невский представился, продолжая надевать халат. Тоже сел за стол.
- А что, посолиднее-то у вас нет хирурга? Хоть капитана.
- Есть два капитана, хирурги. Один – командир медицинского взвода, он же считается и ведущим хирургом, Голущенко. Сейчас на выезде, вернется из госпиталя позднее. Другой – начальник операционно-перевязочного отделения, Зыков. Тоже на выезде, занимается сейчас ремонтом операционной, выехал к строителям. Тоже позднее появится. Можете их подождать, если я вас не устраиваю.
- Зыков-Зыков… Я вроде имел с ним дело. Приходил, просил помощи в ремонте своей операционной. Сами допустили, что операционная сгорела по вашему ротозейству, а теперь ходят, попрошайничают: дайте то, дайте это. Отправил я его. Сами выпутывайтесь!
Большая беда случилась довольно давно – из-за неисправности электропроводки вспыхнул операционный блок, пожар продолжался не более десяти минут, но на такой жаре этого времени хватило, чтобы полностью вывести из строя помещение. До этого были написаны более пяти рапортов с просьбой заменить опасные провода.
Увы! Произошло это ЧП еще при прежних хирургах, уже собирающихся на замену в Союз. Они уехали втроем. Все операции теперь проводились в «чистой перевязочной», переоборудованной надлежащим образом. Пришлось переделать и другие помещения. Кое–как справлялись.
«Достать» что-либо в Афганистане для ремонта – почти не осуществимая задача: все, вплоть до гвоздей, везли из Союза. А нужны были и оконные рамы, и стекла и т.д. Пока Невский, прибывший первым по замене, оставался один за всех хирургов, ему было не до вопросов ремонта. Наконец, приехали из Союза и другие.
Этим капитанам-хирургам и пришлось вплотную заняться вопросами восстановления операционного блока. Проблем было «выше крыши». Руководство Бригады отмахивалось от них, как от назойливых мух. Впору было «завыть волком» от отчаяния. Но Александр Зыков не сдавался. Он завел личное знакомство с руководством военно-строительной части. Понемногу работа стала продвигаться…
- Ладно, не буду я их ждать.- Майор внимательно посмотрел на Невского и «сорвался с цепи».- Это что такое в военном городке происходит?! Человеку пройти невозможно, чтобы на него не напали бродячие животные. Я это так не оставлю! Все виновные у меня понесут заслуженное наказание!!- Барчук, все более распаляясь, перешел уже на крик.
Невский невольно поморщился. Крик офицера напоминал интонациями «базарных торговок».
- Да что же случилось?
- Я, заместитель начальника политотдела, майор Барчук,- он видимо ожидал, что доктор подскочит от этих слов, встанет по стойке «Смирно!»
Невский, не спеша, записал его данные в журнал регистрации больных, поднял голову, ожидая продолжения. Но майор, свирепо вращая глазами, молчал.
- Я слушаю вас, что вас беспокоит?
- Он еще спрашивает! Издевается!!
Невский окончательно смешался – что хочет этот посетитель?
- Вы расскажите по порядку, успокойтесь.
Майор, все еще горя негодованием, продолжил уже спокойнее:
- Я вчера по делам службы обходил наш военный городок, когда на меня напал бродячий кот и искусал в кровь всю руку,- он поднял левую руку и потряс ею в воздухе, в знак подтверждения своих слов.
Невский даже опешил от его слов. С изумлением смотрел на посетителя:
- Но как кот мог вас схватить за руку?! Даже, если это было бродячее животное, обычно они не нападают на человека, скорее всего убегают от него. А если и кусают, то за ноги…
-Как-как… Каком кверху! Я меня вот искусал, когда я наклонился к нему и хотел взять котяру.
- Мы сможем найти этого бродячего кота? Надо его проверить. Какой он был?
- А я знаю? Темно уже было. Я даже не запомнил его. Какая разница, что за кот меня покусал?
- Если мы не установим кота, то должны исходить из опасности вашего заражения опасным заболеванием… Речь идет о бешенстве.
- Что-о-о?! – Майор даже привстал.- Разве кошки болеют бешенством?
- Болеют. Их, как правило, могут покусать больные дикие животные (лисы, волки), ведь кот же бродячий, как вы сказали.
- И что теперь?
- Мы вынуждены будем провести вам профилактический курс лечения антирабической сывороткой. Этот курс включает в себя порядка сорока уколов в область живота.
Барчук подскочил на стуле, точно его укусила пчела, смертельно побледнел:
- Я не дам себя колоть, тем более в живот! Лечите просто укус в руку. Никакой это не бродячий кот. Он имеет вполне определенное место жительства. Его легко можно найти.
- В таком случае, скажите, где его найти. Опросим хозяина. Выясним, не заболел ли кот.
Странная перемена произошла с майором. Он как-то весь сжался, весь его лоск и «барский налет» улетучился.
- А нельзя без этого?
- Нет, мы должны точно знать, что животное не больное. Иначе, как вас лечить?
Майор надолго замолчал. Потом, воровато оглянувшись, продолжил уже совершенно нормальным, «человеческим» голосом:
- Скажу тебе, старлей, как принято откровенничать с доктором, как на «исповеди». Короче, я вчера после одной вечеринки поздно вечером решил посетить одну дамочку в женском общежитии. Эта офицанточка, эта «шмара», давно уже со мной «ломается», корчит из себя недотрогу. Я и решил действовать нахрапом. Короче, всех ее подруг по комнате разогнал к черту. А тут у нее живет кот, большой такой и пушистый, рыжая бестия! Я пару раз его ногой пнул, чтоб не мешался. А Маринка меня толкнула, я не устоял на ногах и упал, тут меня котяра за руку и тяпнул. Вцепился, сволочь, зубами и когтями. В кровь всю руку изодрал. Ох, и получил он от меня! Не знаю, может, и убил эту тварь. Короче, официантка меня прямо в комнате перевязала, йодом все раны обработала. Потом и до дому проводила. Расклеился я как-то… А утром рука опухла, поднимать больно. Решил на прием прийти.
Он преданно заглянул в глаза Невского. Доктор онемел от такой «исповеди». И зачем было сразу всю эту комедию ломать с криками, с угрозами?!
- Теперь-то не надо будет ставить уколы от бешенства? Я с детства как-то не очень переношу уколы…
- Хорошо, теперь вопрос о бешенстве снят. Будем лечить, как простой укус животного. Давайте посмотрим вашу руку. Проходите в смежную комнату, там у нас перевязочная.- Невский открыл дверь.
На стуле смирно сидел помощник дежурного врача, санитарный инструктор, помогающий при перевязках. Если бы майор увидел сейчас марсианина, он бы меньше остолбенел…
2
- Это что такое?! Ты кто, боец? Ты что, подслушивал, тварь! Я тебя вмиг в землю живым закопаю, ты у меня из Афгана в цинке домой поедешь.- Майор вновь проявил свои «барские» повадки.
Солдат неторопливо поднялся, доложил с сильным кавказским акцентом:
- Тавариш майор, санитарны ынструктор, младши сыржант Хамит Салишонов, работаю в перевязычны.
- Если ты, сука, кому-нибудь расскажешь, что тут услышал, то я тебе яйца оторву. Понял?!
Не надо было ему так разговаривать с выходцем из кавказского региона. Скорей всего, солдат и не слышал ничего или не придал значения этим разговорам. Но теперь, оскорбленный до глубины души, Хамит это так не оставит.
Специально шепнет своим землякам пару слов. И пошло-поехало. Все эти мысли пронеслись в голове Невского, пока он с изумлением смотрел на кричащего майора. Так и оказалось впоследствии – эта история получила очень широкую огласку (кавказец «нанес свой ответный удар»).
- Товарищ майор, зачем вы оскорбляете хорошего работника. Он очень нам помогает в работе,- вступился старший лейтенант за Салишонова.- Садитесь на стул, будем смотреть вашу руку.
Майор вмиг успокоился. Присел на краешек стула, с опаской посматривая на хирургические инструменты, разложенные на стерильном столе.
Невский ножницами срезал промокший местами кровью бинт, кое-где его пришлось отдирать от засохших ран. Майор кривился от боли всем лицом. Да, картина предстала не радостная: шесть круглых глубоких отметин от зубов, пять длинных красных царапин от когтей.
Все предплечье опухло, увеличилось в размере раза в два. На коже отчетливо прослеживались красные полосы – это инфекция начала распространяться по лимфатическим сосудам. Подмышечная область тоже была болезненной – прощупывались увеличенные лимфатические узлы (лимфаденит). Надо было немедленно принимать меры. Возникала угроза общего заражения.
Хирург тщательно обработал кожу вокруг ран йодом, спиртом, раны промыл перекисью водорода. Наложил на все предплечье компресс с мазью Вишневского, чтобы снять воспаление и уменьшить отек. Теперь требовалось срочное подавление инфекции, попавшей в организм, требовалось общее лечение, в том числе большими дозами антибиотиков.
Померил температуру тела. Так и есть - на лицо общая интоксикация, градусник показывал 38,4. Надо срочно класть в отделение. Все это Невский старательно растолковал пострадавшему.
Майор размышлял не более минуты:
- А как же предстоящий рейд? Ведь 7 сентября назначен выезд. Я тоже должен ехать.
- Не беспокойтесь, товарищ майор. Мы проколем вам антибиотики, еще неделя у нас есть в запасе. Думаю, все будет хорошо. А в этот рейд я тоже должен выезжать. Так что вместе и поедем. Там я смогу ваши раны еще полечить, если к тому времени не все заживет. Укушенные раны, как правило, всегда бывают инфицированными. Это у вас естественная реакция организма в ответ на кошачьи микробы. Сейчас я сразу и оформлю на вас «Историю болезни», напишу назначения медикаментов. Возвращайтесь в первую комнату. А ты, Хамит, начинай делать перевязки – там много бойцов сидят, ждут. Если что не понятно, обращайся ко мне.
Сам Невский только пару дней, как вернулся из своего второго августовского рейда. Пришлось много работать с ранеными, мало спал. До сих пор еще не восстановился полностью, спать хотелось постоянно. Так и хотелось положить голову на стол и подремать часок.
Хирург прошел к столу, стал заполнять документ. Майор отвечал односложно на поставленные вопросы. Он опять выглядел испуганным, потерянным.
«Барчук Альберт Иванович, 1950 года рождения. Женат. Жена: Барчук Евгения Степановна. Адрес ее…» Он назвал Киевский адрес своей семьи. Невский быстро вписал все необходимые данные в «Историю болезни». Диагноз: Укушенная рана левого предплечья. Лимфаденит. Он коротко описал обстоятельства травмы, не влезая в подробности.
Данные осмотра сердца и легких, показатели: температура, пульс, артериальное давление. Записал проведенные мероприятия по перевязке. Вписал в лист назначений необходимое лечение: антибиотики в инъекциях каждые четыре часа, внутривенно капельно раствор «Гемодез» для снятия интоксикации. Общеукрепляющие и жаропонижающие препараты. Витамины. Обезболивающее. Список лечения получился внушительным.
Быстро пробежав глазами написанное, старший лейтенант поставил на титульном листе крупными буквами красным карандашом и шифр травмы - НБТр, У(ж). Это означало: не боевая травма, укус (животного). Пару месяцев назад пришла директива из Медслужбы Туркестанского Военного Округа, предписывающая на «Историях болезни» указывать установленным образом предложенные шифры для ранений и травм, чтобы сразу отделять боевые случаи от не боевых.
Пришлось поднимать из архива все прежние документы и записывать на них эти шифры. Несколько дней ушло на эту «каторжную работу». А теперь руководство строго следило за наличием шифра.
Без них «Истории болезни» не принимались к сдаче. Зато сейчас каждому сразу в глаза бросались эти буквы: БР- НБР (для ранений еще требовалось указывать ранящий объект: пуля - П, осколок – О, минно-взрывное - МВ); БТр-НБТр. Что касается укусов, то Невский был удивлен, как много бывает разных их видов (укусы насекомых: скорпион, фаланга, тарантул; укусы разных змей – шел перечень этих самых «гадов», из которых почти половину он слышал впервые; укусы серых варанов, или наземных крокодилов, как их еще называют; укусы животных: собака, кошка, лошадь и даже – верблюд).
Закончив запись, Невский пригласил фельдшера приемного отделения, передал ему «Историю болезни», а он уже увел пострадавшего майора на госпитализацию. Остатки вечера прошли в осмотре остальных больных, жаждущих встречи с хирургом.
3
Вечером Александр Невский доложил своему непосредственному начальнику, с которым жил в одной комнате, Александру Зыкову, о госпитализации офицера из политотдела. Начальник операционно-перевязочного отделения только вернулся от строителей, очень устал, но выглядел счастливым – удалось выпросить очередные строительные материалы, краску, стекла и прочее.
Теперь можно вновь продолжить ремонт операционного блока, бригада из выздоравливающих не будет простаивать без дела.
-Сашка, какого хрена! Зачем ты положил эту скотину? Он не захотел даже пальцем пошевелить, чтобы помочь нам в ремонте. Теперь еще и «достанет» нас своими «проповедями».
- Да, у него температура поднялась под 39. Я вечером заходил к нему в палату, сестра при мне померила – 38,8 уже набежало. Руку ему всю «разбарабанило». Потом нас бы и обвинили, что такого большого начальника не смогли вылечить. Поколем ему антибиотики, уже начали курс лечения. Перед сном ему капельницу наладили. Будем лечить, как положено. Ему сейчас не до «проповедей» будет.
- Ну, как знаешь. Ты его положил, вот и лечи. Я к нему не подойду. Мы с ним крепко поговорили, я даже не удержался, вспылил. Он грозился, что такую на меня партийную характеристику напишет, что после Афгана мне место только врачом в военно-строительном отряде будет. Он мужик гавнистый, может и подгадить…
- Он раньше тебя убудет, ему вроде уже весной в Союз заменяться. Я слышал, он постовой сестре говорил.
- Тогда я спасен. А пока лишний раз не буду ему на глаза попадаться. Мужики, давайте чай пить!- он обратился ко всем обитателям комнаты. Еще с ними делили кров анестезиолог, старший лейтенант Владимир Амурский и начальник аптеки, прапорщик Александр Тамару.
Чаепитие прошло на должном уровне. Чай заваривали прямо в трехлитровой банке, вскипятив воду большим кипятильником. Офицеры получали дополнительный паек (галеты, сахар, сыр плавленый и сливочное масло в металлических банках, рыбные консервы). Это стало уже доброй традицией – собираться за столом за чашкой чая, обсуждать прошедший день. Каждому хотелось выговориться, послушать товарища.
Подняв кружку чая, Зыков провозгласил тост: « Я желаю вам делать только то, что вам нравится и хочется. В этом и есть счастье!» Всем мысль понравилась, с удовольствием «чокнулись». Да, но здесь, в Афгане, пока приходится делать что угодно, только не то, что нравится. Стали мечтать о наступлении такого «золотого времени»…
Утром на «пятиминутке» дежурная сестра доложила о больших проблемах с покусанным офицером: всю ночь бредил, кричал, ругался матом, все грозил какой-то Маринке и «рыжей бестии», обещая обоих закопать в землю живьем.
Не давал спать офицерам по палате. Пришлось два раза колоть жаропонижающее, обезболивающее. Антибиотики кололи строго по схеме – через каждые четыре часа. Появился сильный сухой кашель, прямо всего «выворачивает». Под утро уснул, сейчас более-менее. Утром температура снизилась до 37,7.
- Так, мужики! Я попрошу с предельным вниманием отнестись к этому офицеру.- Сразу заговорил проводивший совещание командир медицинского взвода капитан Александр Голущенко. По своей должности он руководил деятельностью всех отделений Отдельной Медицинской роты, являясь и ведущим хирургом. - Вас это тоже касается, дорогие мои медсестры! Этот человек является заместителем начальника политотдела Кандагарской Бригады. Нам, что, нужны неприятности? Кроме всего прочего, у него «большая волосатая лапа» в ГлавПУре СА и ВМФ (Главное Политическое Управление Советской Армии и Военно-Морского Флота). Не помню, кто точно: дядя или отец. Это не важно. Одно слово этого офицера и можно вылететь отсюда с «волчьим билетом». Будьте предельно внимательны и тактичны. Он, конечно, не сахар, но надо потерпеть несколько дней. Залечим его раны. Да, попрошу не распространяться о характере его травмы, лучше не трепаться совсем об этом.
- Да это уже известно в Бригаде. Сегодня утром в столовой я сам слышал, как эту историю обсуждали офицеры за соседним столиком, смеялись от души,- с места выпалил начальник приемного отделения капитан Васильчиков.- Так что, не от нас пошла информация.
- Знают они или не знают – это не наше дело. Пусть болтают, что хотят. Главное, чтобы от медиков ничего не исходило. Все поняли? Это мой приказ! Могла ведь и официантка проболтаться. Кстати, как ее фамилия? Я узнавал, в столовой работают три Марины. Какая из них?
Никто ничего не мог сказать определенно.
- Так, Жора, прямо сейчас после «пятиминутки» идешь и осматриваешь Барчука на предмет своих заболеваний. Как бы нам не проворонить инфекцию. Нет ли там «брюшняка»? Хорошо его легкие послушай. Чего это он раскашлялся?
Начальник госпитального отделения старший лейтенант Кравченко недовольно сморщился:
- Не могу я сейчас его осматривать. Мне прямо срочно надо будет идти консультировать начальника артиллерии Бригады, звонили с утра. Пусть Володя Бурбанюк его глянет.
- Хорошо, пусть глянет. Мне все равно, кто. Да, и возьмите у него сразу кровь на посев, чтобы исключить брюшной тиф. Мало, ли что.
- Кровь мы возьмем, а дальше что? Мы же не делаем такие анализы, это надо в госпиталь сразу вести. А мои больные?
- Вот и отвезешь сам в госпиталь. Твои больные подождут. Все! Всем по рабочим местам!
Сегодня общего врачебного обхода не было. Каждый врач отправился осматривать своих срочных больных. Невский проверил состояние двух послеоперационных, трех недавно поступивших раненых. Потом отправился в «грязную» перевязочную, под нее теперь временно переоборудовали комнату для гипсования. Из-за сгоревшей операционной многие комнаты пришлось переоборудовать, пока вышли из положения.
Первого на перевязку Невский пригласил майора Барчука. Согнувшись в «три погибели», сильно кашляя, политработник вошел в перевязочную. От его лоска не осталось и следа. Потухший взгляд, осунувшееся бледное лицо. Не проронив ни слова, он улегся по указанию врача на перевязочный стол. Сестра срезала бинты, удалила компресс.
Отек руки значительно уменьшился, исчезли красные полосы от воспаленных лимфатических сосудов. Это обрадовало доктора – лечение явно пошло на пользу. Значит, все делается правильно. Вновь обычным образом обработал ранки, наложил снова компресс с мазью Вишневского. Сестра уже накладывала последний тур бинта, когда майор впервые открыл рот:
- Я что, так и буду с этими офицерами-сопляками лежать в одной палате?! Одни летехи да старлеи. Для меня, что, не нашлась одноместная палата?
-Извините, товарищ майор, но в связи с пожаром нам пришлось одноместную палату передать под «сестринскую», а там мы разместили «чистую перевязочную». Это все временные трудности, но ремонт уже успешно продвигается, скоро будет вновь готов операционный блок. Тогда и появится опять палата-люкс. Наконец, вы можете перейти на лечение в Кандагарский госпиталь. Думаю, они вам выделят надлежащую палату.
-Ладно, потерплю уже здесь. А туалета у вас в помещении разве нет?
- Туалет общий для всех на улице. Вы же знаете, что здесь нигде нет канализации. Даже в штабе. Такова специфика Афгана.
-Афган-Афган. Опять я слышу это оправдание собственной тупости! Почему нельзя было построить нормальные здания с канализацией, с туалетом, с приемлемыми условиями жизни. Хрен знает, что такое. Порядочных людей превращают в скотов. Я, что, должен теперь бегать в туалет за тридевять земель?!
- Сожалею, товарищ майор, но здесь мы можем вам предложить только «утку».
- Хорошо, пусть будет «утка». И дайте мне солдата, чтобы за мной убирал и вообще исполнял мои поручения.
- Я передам ваши пожелания начальнику отделения.
- А уколы мне так и будут колоть непрерывно? Это же очень больно!
-Это необходимо для борьбы с инфекцией. Придется потерпеть.
Когда дверь за офицером закрылась, Невский переглянулся с перевязочной сестрой Татьяной. У обоих даже через марлевую маску угадывалось одинаковое презрительное выражение…
(продолжение - https://dzen.ru/a/ZsC6XYmLyFuDLyDO)
