Глава восемнадцатая.
Чему быть, того не миновать.
Терем Финиста Ясного сокола мрачно высился над деревянными домишками, что разбегались в разные стороны, а некоторые из них сбегали прямиком к тихой речке Ворожке. А раньше не терем был, а ясное солнышко. Все в нем сверкало да радовало глаз человеческий, а нынче, сияние из него улетучилось и наполнился терем силой темной да страшной. Каждый день в терем уходило по одному человеку и назад никто не возвращался. Пустели избы, отовсюду печать Моранова являлась; на травушке, на деревьях, на заборах паутина ее росла и ширилась.
На высоком крыльце стояла она в облике Людмилы, сдвинув брови. Перед ней на коленях, закованный в цепи, стоял Финист ясный сокол. Рядом, созданный из камня и глины, стражник, держа наготове длинный хлыст, сотканный из тысячи прядей девичьих волос.
- Что ж, так и будешь молчать, богатырь? Что ж ты, Финист, ни жену свою, ни деток не пожалел, мне на растерзание отдал?
- Сгинь, проклятая,- едва выдохнул Финист потрескавшимися губами.
- Ну, вот опять - сгинь! Куда ж мне бедной сгинуть, ежели места такого ни в Яви, ни в Нави нет. Зря верность слову своему держишь. Ну, отдал бы мне меч, да лук со стрелами да и жил себе с Марьей своей. Сына с дочкой не потерял бы. А? Ты посмотри, ведь ничего у тебя не осталось. Да и дружина твоя мне служит, и друзья твои прислуживают. И Илья, и Добрыня, и Алёша. А Марья твоя у меня в девках чернавках ходит. Чего ж ты один сопротивляешься?
- Пока сын мой жив и я стоять на своем буду. Недолго тебе осталось. Земля-то она слухом полнится, да слухами делится. Не удалось тебе Витослава сгубить, да и не получится уже. У него помощники уж больно хороши, не чета твоим.- Финист кивнул в сторону стражника и тут же по едва заметному движению руки Мораны хлыст опустился на спину богатыря. Сквозь прореху на ветхой и грязной рубахи вспыхнул длинный, кровавый след.
- Зато Настасья, дочь твоя, верой и правдой мне служит.- усмехнулась Морана, видя его страдания.- И Лихо Одноглазое у нее в друзьях-товарищах ходит. Да и не за прялкой она сидит, а по Нави путь свой торит, прямиком к идёт к тому, что ты поручил Кощею спрятать. Вишь, как к власти девка рвётся, даже меня не боится. Тридевятым править хочет, да душу бессмертную иметь подстать мне. Молчишь? Знать, не дорога тебе дочка, раз нечего сказать.
- Пропади ты пропадом, змеюка подколодная,- глядя на нее с ненавистью, едва слышно прошептал Финист.
- Что ж не спросишь, почему Тридевятое захватила , сотоварищей твоих в истуканов безвольных превратила и семью твою уничтожить хочу? Что ж не пытаешь меня, чего хочу я, Морана, изводя тебя в темнице сырой, лишая тебя и водицы чистой и еды вкусной? Думаешь, Тридевятое ваше мне нужно? Я его сотру с лица земли, а то, что останется Настьке, дочке твоей, как подачку брошу, ей и этого хватит. Душу мне за это отдаст. Нет! Ни Тридевятое, ни Запределье мне с его пороками, ненавистью, да жадностью не надо. Извести хочу и Живу сестрицу мою, и Лелю…
- Эк, замахнулась, - усмехнулся спёкшимися от жажды губами Финист.- На Правь замахнулась… не дотянешься.
- Верно говоришь, богатырь.- скривилась от упоминания Прави Морана.- Да только не одна я войной пойду на Правь, а со своими верными воинами, твоими друзьями; Добрыней, Алёшей, Ильей, Русланом и их дружинами... Все службишку свою сослужат. Только вот без меча мне твоего да лука со стрелами калёными не уничтожить Правь. Поэтому, - она разворошив угли в печи достала раскалённую добела печать и рванула на спине Финиста рубаху.- Тебе лучше самому сказать, где схоронил Кощей и меч, и лук со стрелами.
- Неужто сама жечь будешь?- вновь усмехнулся Финист.- Руки белые марать. Не царское…
Он не успел договорить, как Морана, кипя злобой и ненавистью, припечатала калёным железом спину Финиста. Сцепив зубы и не издав ни стона, Финист рухнул в беспамятстве вниз лицом.
- Унесите его прочь, бросьте в темницу и, чтобы ни капли воды, и ни крошки еды не попало ему в руки. А ежели Марья до темницы доберется, камни да глина от вас останется,- грозно взглянула она на стражников и перевела взгляд на деревеньку.- Узнаю, кто из людишек помочь вздумает, Змею на съедение отправлю.
Взмахнула она рукавом, оборотилась летучей мышью, заметалась по покоям да была такова. Стражник, ухватив за связанные ноги Финиста, поволок его в темницу, не больно беспокоясь о том, что бесчувственное тело богатыря бьётся по ступеням, камням, оставляя за собой кровавый след.
Все видела Марья; и как Морана над мужем ее Финистом измывалась, и как волокли его в беспамятстве по ступеням, потом по двору в темницу, и как след кровавый за ним тянулся. Морана, как в издёвку над ней, измывалась над Финистом так, чтобы Марья все видела и сердце ее от мучений мужниных изнывало. Мало злодейке, что сын рос в Запределье, мало, что дочь окутала тьмой своей, так ещё и мужа ее, богатыря русского, в пыль втаптывает. Сколько не пыталась Марья мужу помочь, а все добраться до него не могла. На цепи, ровно собака, сидела. Руки иглами исколоты, а злодейке знай подавай вышивку то жемчугом, то каменьями украшенную. И каждую ночь новое задание. Уж и не помнила Марья, когда в последний раз глаза смыкала, вот и в этот раз скатерть наказала вышить, да не простой нитью, а кроваво-золотой. И нить-та, ровно сама ведёт, не отвлечься, не передохнуть. Опутает сразу и жжёт, словно из огня создана. Делает стежки Марья, а сама горючими слезами умывается. Глянула она вниз, чтобы ресницами слезы смахнуть, а у ног ее стрекоза синяя, да большая такая. Сидит и крылышками не трепещет, а на спинке два существа крохотных спят сном сладким. Пока разглядывала их Марья, с щеки слеза сорвалась да вниз полетела и аккурат прямо одному из них на макушку лысую. Встрепенулся малютка, да вверх голову как вскинет. Вот тут пришла пора Марье пугаться. Говаривала матушка ей, что анчутка – злыдень, а для того, кто его заприметит вовсе погибелью грозит. Зажмурила Марья глаза, а сама двинуться боится, только пальцы знай себе кладут стежок за стежком.
- Просыпайся, - ткнул в спину полевика анчутка. – Прибыли.
- А… что… уже?- жмуря один глаз и потягиваясь, спросил полевик.
- Ага. Все проспали. И как летели, и как из Нави в Явь попали.- спрыгивая со стрекозы ответил анчутка. – И как сюда попали. Здравствуй, красна девица! – что было сил крикнул анчутка, но та даже не шелохнулась. – Глянь, окаменела, что ли?
- Чего шумишь? – сползая со стрекозы, спросил полевик. – Не осмотрелся, не огляделся и ну кричать… откуда знаешь, что девица это? Может, слуга Мораны, аль сама Морана. Прознала, что мы за Настасьей и Лихом Одноглазым следим и решила нас изловить, чтобы, значит…- полевик вдруг застыл, не договорив.
- Ты чего? – насторожились анчутка.
- Того, - мотнул головой полевик, разглядывая Марью Искусницу. - Не Морана это! Ну-ка, помоги мне, подсади, вооон, на ту перекладину. – не дожидаясь, когда анчутка подставит свое плечо, стал карабкаться на ножку стола.
- Чего ты, взбеленился?- поглядывая с опаской на Марью, подставил спину анчутка.
- Да ты знаешь, кто это?- пыхтел полевик.- Это же Марья Искусница!
- Да, брось!- оторопел анчутка.- Сама Марья Искусница? Жена Финиста? Да не может этого быть! Она же пропала после того, как исчез Финист.
- Выходит, не пропала! – улыбался во весь рот полевик.
- А можа, это не она? Можа, обшибся?
- Я? Обшибся?- забравшись на перекладину и вцепившись ручонками в ножку стола спросил, полевик. – Да, как обшибся-то? Я ж с ее бабкой Агриппиной травы собирал в полях, да уму-разуму внучку ее учил, травам обучал. Марья!- что было сил крикнул полевик.- Марья Искусница! Открой глаза. Это я - полевик! Открой глаза, а то чертополохом огрею!
Едва полевик выкрикнул свою угрозу, как Марья тут же открыла глаза и радостно взглянула на своего друга детских игр. Вот уж кого она не надеялась увидеть, так это его. С опаской поглядывая на анчутку, она дала волю слезам.
- Ну, ну,- ворчал полевик, вскарабкавшись на стол и утирая ее глаза.- Чего разнюнилась? Ишь, чего удумала! Разве ж бабка Агриппина этому внучку учила?
- Не этому,- лила слезы Марья Искусница. – Ох, горюшко-то какое! Морана злодействует и сладу с ней нет никакого. Богатырей всех заистуканила, а Финиста, что ни день, то под расправу подводит и…- Марья Искусница громко, по-детски, горестно всхлипнула и вновь залилась слезами.
- Ну, будет тебе, красна-девица, заливаться.- утираясь от брызг, капающих на пол слёз, засопел анчутка.- Слезами горю не поможешь.
- Да, что я-то могу? – рыдала Марья Искусница.- Скована я нитями, ни двинуться, ни встать не могу. Я бы и рада, а уж коли силушка-то была, все космы бы Моране повыдергала за мужа своего.
- Смогла бы?- прищурился полевик.- Не струсила бы?
- Ох, мне бы самой меч в руки,- слезы высохли на глазах Марьи Искусницы, щеки покрылись румянцем и она кивнула на каменных стражников,- я бы всех этих идолов порубала бы, как баба капусту. Ни камушка бы не оставила!
- Вот и ладно,- улыбнулся анчутка.- Вот и дело. А, ну-ка, Марья Искусница приготовься.
- К чему это?- она испуганно взглянула на полевика. Тот успокаивающе ей подмигнул и спрыгнул с ее рук на стол.
- Ну, милая держись крепче! - кивнул кудлатой головой полевик да полез в свой кошель.
- Да за что держаться-то мне? Руки, видишь, намертво к пяльцам, игле, да нитям приросли и не вырваться.
- Не бойся, Марьюшка, и путы сымем и вольную получишь. - полевик достал из кошеля горсть пыльцы из болотного лютика и сдул с ладошки прямо ей в лицо. Марья Искусница от неожиданности моргнула, икнула, чихнула и стала чуть больше свечного огарка. Пяльцы с грохотом упали на пол. Анчутка, сидевший на спинке синей стрекозы, едва успел увернуться, когда пяльцы легли рядом на дубовый пол. Взмыв вверх, он опустился на стол рядом с полевиком.
- Дальше-то, что? - спросил его анчутка.- Марью ты уменьшил, но вот как втроём на стрекозе удержаться? Да мимо каменной стоеросины прошмыгнуть.
- Я никуда с вами не полечу,- встряла в разговор Марья Искусница и топнула в сердцах ногой.- Где это видано, чтобы жена от мужа улетала, бросив его на муки, а?
- Да, где ж мы его возьмём?- всплеснул руками анчутка.- Говорят, что пропал без вести Финист. А куда, то никому не известно.
- Как неизвестно? - упёрла руки в бока Марья Искусница.- Мне известно. Не пропал Финист, живой он, измученный в темнице сидит и каждый день его Морана мучает, заставляет открыть, где он меч да лук со стрелами схоронил.
- Так, чего ж ты молчишь?- разнервничался полевик.- Давай, показывай, где эта темница. Враз его освободим и улетим. К тому же сынку вашему помощь родителей, ой, как нужна будет.
- Как сынку?- охнула Марья.
- Вот так! - отозвался анчутка.
- Да, как же это? - схватила его за руки Марья, куда страх девался.
- А вот так. Славный богатырь получился, сынок ваш. Глуповат малость, а так хорош. Справедливый дюже, весь в отца, в Финиста.
Пока анчутка хвалил Витослава, полевик настороженно следил за бегущей по столу мухой. Быстрый прыжок в ее сторону и вот она уже бьётся в его пухлой ладошке. Зажужжала, затрепыхалась, забилась в ужасе, а полевик знай держит ее, не выпускает и нашёптывает на ухо что-то. Потом отпустил да и радостный на анчутку обернулся. Радуется да Марье подмигивает, головой покачивает. Не успела пыль на стол осесть, как послышался треск слюдяных крыльев и рядом с Марьей опустилась большая синяя стрекоза.
- Прилетела, милая, - ещё шире улыбнулся полевик и вскарабкался на спинку стрекозы сзади анчутки. С опаской глядя, на насекомое, Марья Искусница осторожно взобралась на стрекозу, ухватилась за усики и крепко зажмурила глаза.
- Эх, полетели!- крикнул анчутка и стукнул босыми пятками в крепкие бока стрекозы.- Не боись, Марья Искусница! Стрекозы не самые плохие скакуны-летуны. У твово сынка так вообще не конь, а Пень богатырский. И ничего, справляется! Эх, залётныя!
- Как, то есть, пень богатырский?- опешила Марья, пропустив момент, когда ее стрекоза взмыла вверх. -Ну, надо же, чего только на свете не бывает? Только б батюшка не прознал, а то…
Чего «а, то» Марья Искусница и сама не знала. Главное, Финиста вызволить, да сына повидать. Радоваться б ей, что из плена сбежала, да только горько на душе было. Об одном душа болела. Про Настасью ни слуху не духу не было с той самой поры, когда Морана Тридевятое захватила, да богатырей всех превратила в слуг своих, а Финиста в темницу упекла. Так она думала, пролетая мимо каменного стражника. Тот медленно проводил ее взглядом пустых глаз и так же медленно обернулся, а вместо Марьи пустая лавка, да пяльцы хозяйские на полу лежат. Откуда прыть взялась, сообразил он каменными своими мозгами, что пленнице удалось сбежать, вытянул он руки да попытался прихлопнуть и ее, и стрекозу каменными ладонями, да только все без толку. Тогда подхватил он горн и, что было сил дунул в него. Затоптали каменные ноги по полам дубовым, кинулись слуги каменные в погоню, только анчутка опередил их, навёл морок на одного из стражников, превратив его в Марью Искусницу. Так что времени у них было до заката солнца, а там морок сойдёт и истукан снова станет истуканом. А их, беглецов, и след простынет.
До темницы было недалеко. Влетев в широкую щель между досок двери, ведущей в темницу, и приземлившись на мокрые камни, все трое спешились у самых ног Финиста Ясного сокола. Богатырь был в беспамятстве, сквозь прорехи грязной рубахи запеклась кровь от ожога. Измученное лицо и закованные в железные цепи ноги и руки Финиста, вырвали горький стон из груди Марьи. Не говоря ни слова, полевик достал пыльцу из кошеля и сдул с ладони в лицо узника. Превращение не заставило долго ждать. В полной тишине полевик и анчутка подняли и перенесли Финиста на спину стрекозе впереди Марьи. В заходящих лучах солнца четверо всадников, оседлавший больших, синих стрекоз, покинули темницу и направились туда, где по мнению анчутки могли быть их товарищи. То есть, в Навь.
- Пить, - едва различила тихий шепот мужа Марья сквозь стрекот крыльев. Махнув полевику и анчутке рукой она направила стрекозу вниз. Полевик и анчутка последовали за ней. Едва они оказались на земле, тут же, не говоря ни слова, соорудили шалаш из веток и травы, развели костерок. Каждому нашлось дело; Марья насобирала еловых веток и уложила на них своего мужа, полевик отправился на поиски лечебных трав для чудодейственной мази, способной излечит любые, даже самые безнадёжные раны, анчутка нашел ручеек с чистейшей водицей и грел ее в чугунке, что сотворил с помощью волшебства, над костром. А вдали полыхали молнии, Морана казнила своих глиняных воинов за то, что упустили ее врагов, дали сбежать. Стоя на пепелище терема Финиста, она всматривалась в тьму наступающей ночи, ее времени, а значит, теплилась еще надежда в ее черной душе, что никуда не сбежать беглецам, никуда не скрыться. Топнула она ножкой и сбежались со всех сторон, повылазили из всех нор и щелей пауки, жуки, многоножки, мокрицы, слетелись мухи, комары и гнус. Шепнула она им имена беглецов да отправила в погоню.
- Что это?- вздрогнула Марья, почувствовав дрожь под ногами.
- А ничего хорошего,- отозвался анчутка, прижавшись ухом к земле. – Морана войско свое за нами отправила.
- Да разве ее воины нас отыщут? Мы же росточком с ноготок теперь. Бояться нечего.
- Ну, это как сказать,- подал анчутка ей отвар в цветке колокольчика.- Одно дело, когда глиняные тугодумы, совсем другое дело, когда ядовитые пауки, многоножки да мокрицы. И это только те, кто по землице бегут, а есть ещё мухи, комары, да оводы. Тут уж спасения и вовсе нет. Так что, милая, времени у нас в обрез.
Едва он замолчал, как в зарослях травы послышался шум. Марья, закрыв собой Финиста, подобрала палку и приготовилась к бою, но вместо недругов к костерку сквозь густую поросль продрался полевик, неся в руках охапку лечебных трав.
- Слышали уже?- сложив все в кучу, полевик стал срывать нужные цветки да листочки.- Эх, чему быть, того, видно, не миновать. Видел по пути сюда семейство полевых мышей, бегут, сломя голову, прочь отсюда. Котомки на спинки закинули и дёру дали. И нам незачем задерживаться. Сейчас травки лечебные перетру, на раны Финиста наложу, перевяжу и в путь отправимся. Доберёмся до живой и мертвой водицы, да вылечим богатыря.
Как сказал, так и сделали. Взвалили они Финиста снова на спину стрекозы, Марья рядом села. Поднялись они ввысь и были таковы. Едва отлетели от места своей стоянки, а там уж паучьи лапы землицу ворошат, след ищут, трещат жвалами. Пошуршали они в траве, порыскали да дальше волной покатили.
Продолжение следует.
Понравилось? Подписывайтесь, ставьте 👍 и оставляйте комментарии.