Разрушить «Стену»
Каждая жизнь – это борьба за то, чтобы стать самим собой.
Ортега-и-Гассет
Кирилл отстранено смотрел на ту, которая когда-то предала его, и теперь практически голая лежала на софе в объятьях двух пьяных парней. Рядом стоял бледный от гнева его друг.
– И как ты это объяснишь? – прохрипел Сергей.
Настенька – «Нежный цветочек», приняв очаровательную позу и вытянув губки, прохныкала:
– Серёженька, ты меня разлюбил? Почему ты кричишь на меня?!
Кирилл сунул ей под нос зеркало.
– Приведи себя в порядок!
– Я всегда в порядке. Отвали от меня! – девушка расслаблено поправила остатки одежды, но зеркало взяла и заглянула в него. Она побелела. – Это… Это случайность!
Сергей подобрал сброшеннуе на пол юбку и бросил своей невесте.
– Прикройся!
– Какая же ты сволочь, Кирилл! – прошипела «Нежный цветочек».
Сергея передёрнуло от отвращения.
– Кирилл, пошли! – глухо проговорил он и остановился от рыданья за спиной.
– Серёжа! Я ничего не помню!
Лицо Сергея озарилось надеждой, и Кирилл понял, что друг всё простит. Настенька была такой несчастной и растерянной. Уходя, хлопнул Сергея по плечу, и в который раз удивился, какие они слабаки, по сравнению с «Нежным цветочком». Он не смог защитить Сергея, и теперь она сломает ещё одного человека.
Сергей догнал его у машины.
– Её опоили. Она уверяет, что это ты подстроил.
– Правда? Ну и ладно, – Кирилла передёрнуло.
– Прекрати! Я что, не знаю, что сам привёз тебя с вокзала сюда? Почему она это сказала? Проклятье, она… Она сказала, что хотела меня встретить, поздравить с окончанием проекта и пригласила парней с работы, чтобы те наладили освещение. С ними я разберусь и узнаю, что они добавили в вино. Нет! Всё не то! Объясни, за что она тебя ненавидит?! Ну хоть намекни?! – лицо Сергея исказило недоумение и боль.
– Прости, что оказался свидетелем! Ведь ты не знал, что она устроит вечеринку в честь твоего успеха, – Кирилл сказал это почти искренне и испугался, что он становится похожим на «Нежный цветочек».
– Кирилл! Я объясню ей! – Сергей он попытался остановить его.
Кирилл хлопнул по плечу друга.
– Не стоит! Я поеду отсыпаться. У нас в купе ехала молодая мама с малышом, он всю ночь всем не давал спать. Зубки резались. Пока-пока! Будет время, созвонимся, – он вызвал такси и поехал домой.
Сердце ныло, потому что знало и помнило, что сейчас переживает его друг. Было больно и стыдно, потому что Сергей реально был его другом, и Кирилл не хотел, чтобы тот страдал, как он когда-то.
Он сгорел пять лет назад, в тот момент, когда его избитого с переломанными костями какие-то бомжи нашли и принесли к Настеньке, его жене. Бомжи жили в подвале дома, в котором он и Настенька снимали квартиру, и Кирилл всегда делился с ними едой, потому что они были очень старыми. Может и не очень старыми, но ему и Настеньке тогда было всего по двадцать лет.
Это было сказочное время! Время любви, как он тогда считал. Кирилл был счастлив, думал, что его жена – это верх совершенства.
«Совершенство», испуганно прижав руки к рту, прохрипела тогда:
– Нет-нет! Зачем сюда? Мне не нужен калека! Везите в больницу, пусть там лечат! У него, между прочим, есть мать! Увозите его!
К сожалению, Кирилл услышал это. Жить стало не зачем! В больнице мать постоянно была с ним, не желающим жить, убеждая врачей, не опускать руки. Переступила через себя, созвонилась с бывшим мужем, его отцом, и попросила помочь, хотя и знала, что может наткнуться на трусливое раздражение. Смогла убедить, и тот приехал с деньгами, потом помчался по аптекам за редкими препаратами.
Кирилла прооперировали раз, потом ещё раз. Врачи буквально совершили чудо – он не стал инвалидом. Увы, он стал моральным уродом из-за того, что всё, что способно любить, тогда сгорело! Из романтика, восторженно принимающего мир, после слов его возлюбленной «Мне не нужен калека!» выросло чудовище.
Женщины всего мира стали просто инструментом для удовлетворения его потребностей: мать, чтобы качать деньги; сестра – в качестве временного убежища; а бесчисленные подруги – для поддержания сексуального здоровья. Этому способствовало всё: обида, ненависть к женщинам и уверенность в себе и своей правоте.
Кирилл видел, как мать старилась на глазах от его наглой усмешки, но она была женщиной, а значит тварью, к тому же она была ещё и коровой, которую он доил. Она всегда и раньше приходила на помощь, но теперь от неё ему нужны были только деньги. Он удивился, когда, однажды, в ответ на очередную просьбу денег она жёстко сказала:
– Нет! Не дам! Работай!
– Да и пошла ты! Обойдусь! – зло гавкнул он. Кирилл, решил, что все они такие, и нашёл другой источник денег.
Жизнь без матери стала, как у всех: друзья, подруги, никчёмная и тупая работа, пока как-то не проснулся утром от ощущения сосущей пустоты. Кирилл отвык от таких ощущений, к тому же разучился самостоятельно анализировать своё состояние. Он увеличил количество спиртного, чтобы избавиться от этого чувства, но стало хуже. Теперь в минуты просветления между запоями он видел истинные лица женщин, которых использовал. Он видел их боль и отчаяние. Это мешало жить, как прежде. Промучившись полгода, он решил разобраться, что с ним происходит, к тому же с каждой попойкой похмелье было всё тяжелее и тяжелее.
Он, как всегда, поехал к матери, но её дома не было. Не замудряясь поисками, привычно сунулся к сестре, но та огорошила его тем, что мать уехала из города. Разговор вышел неожиданно для него тяжёлым.
– Куда это она уехала?! – раздражённо спросил он. У матери не было родных, и потом он же был уверен, что она живёт ради него. А зачем ещё нужны такие старухи?
Сестра всхлипнула, но рядом нарисовался её муж и холодно проговорил:
– Она запретила говорить.
– Хотя бы намекни… Так… Из интереса… Не бойся, не буду искать! – самому стало противно от того, что говорил, но привычка хамить и обида на женщин всего мира не оставляли его.
– А ты и не найдёшь! Не надейся, она далеко, не дотянешься! – лицо мужа сестры выражало презрение. – Она ушла в монастырь, не в местный. Ты ведь за деньгами? Так не волнуйся, они есть. Мать продала свою квартиру и оставила деньги тебе и Ольге.
– Как я их могу получить? – он был уверен, что это хорошо продуманный сценарий.
Сестра, всхлипнув, выскочила из комнаты, она не могла больше участвовать в этом, её муж мрачно сообщил:
– Мама составила договор дарения так, что деньги ты получишь, если в течение года проработаешь на одном месте, – слова падали тяжело.
– Плевать я хотел на это бабло! На неё я тоже плевать хотел! Все они одним миром… – брякнул он и ушёл. Свербила мысль – «Так я и знал! Эта тоже предала!».
Утешители нашлись сразу. Он жил в каких-то квартирах, просыпался в чьих-то постелях. Во время попоек кричал, что его все предали. Пил, куролесил. Жизнь превратилась в кривое колесо: кутежи, женщины, иногда работа, когда наступало безденежье.
Он был уверен, что живёт так, как хочет. Пил в уверенности, что это ему нравится, пока однажды не понял, что пьёт, потому что неудачник. Это получилось случайно. Накануне они гоняли на мотоциклах и решили провести ночь у костра на берегу Волги. Небо на закате приобрело цвет насыщенного золота. Они даже удивились, но потом махнули рукой. Было всё, как обычно: пиво, девочки, грохот рока, и вдруг…
В золотой дымке заката по бронзовой воде проплыла белая яхта. Красивая, как из сказки. Там тоже были девочки, и гремела музыка, только всё это было недосягаемо качественнее. Девочки похожие на нимф, кружились на палубе в вальсе с богатыми мажорами.
Одна из девиц с завистью прохрипела:
– Богатенькие! Не то, что мы, объедки.
– Дура! – рявкнул он. – Они рабы, а мы свободны.
– Ага, от денег! – просипела девица и принялась за пиво.
Он тогда ушёл от всех, смотрел и смотрел на две жизни: богатых и успешных, и тех, кто из-за лени и пьяни был не способен достичь такого. Признаться самому себе, что ты объедок, было страшно. Он тогда так напился, что его, так сказать, друзья бросили. Неделю Кирилл жил рыбой и философствовал. Он пытался доказать себе, что жил, как хотел.
Вернувшись в город, стал жить как прежде, но сны его задолбали. Белая яхта не выходила из головы. Во снах яхты плыли, то к изумительной красоты замкам, то по сказочным морям. Запах соли и незнакомых лесов кружил голову. Утром всякий раз он просыпался от запаха перегара, в грязной постели. Это его бесило. Он, проклиная всё на свете, забирался в грязный душ и часами смывал с себя сон, головную боль и мерзкую реальность.
Бесконечные попойки подпортили его здоровье. Кирилл начал болеть, то гриппом, то ангиной, лечился привычно – водкой, однако, в отличие от прежнего, почему-то не помогало.
Когда стало совсем плохо: ломало кости, мучило давление, он притащился в дом сестры. Её муж, Николай, не обращая внимания на его внешний вид типичного алкаша, горько сообщил, что Ольга в больнице и попросил помочь приглядеть за ребёнком.
Кирилл был потрясён! Откуда такое доверие? Был уверен, что это очередная воспитательная акция. Но, увидев чёрные круги под глазами у Николая, остался. Мужик явно дошел до точки. Наглотавшись аспирина, Кирилл отправился стирать своё мерзко воняющее барахло, а пока всё сохло, помог убрать квартиру и сварить обед.
Николай не стал его благодарить, а отправился в больницу к жене. Это было для Кирилла, как удар под дых. Он засомневался в своем исключительном праве страдать. Из-за этого, напившись крепкого кофе, Кирилл перестирал залежи грязных детских вещей, а потом их утюжил, больше всего боясь, что племянница проснётся и начнёт кричать. Когда пришёл Николай, то накормил того и отправился за продуктами. Вернувшись, обнаружил, что Николай так и заснул за столом. Ночью племянница начала орать и проситься на ручки. Спать не пришлось. Утром Николай просто хлопнул его по плечу, и они, сообща, принялись за завтрак – вермишель со сливочным маслом и сахаром. Это было то, на что хватило их сил.
Всё время, пока сестра лежала в больнице, он жил у них. По ночам он дежурил у кроватки малышки, давая возможность Николаю отоспаться.
Через пару недель сестру выписали из больницы, и Кирилл окунулся в атмосферу детства: его опять любили. Он много разговаривал с сестрой и удивился, что сестра и её муж не понимали, произошедшее между ним и матерью.
– Знаешь, я не понимаю, почему вы поссорились? – сестра вздохнула. – А ведь я всю жизнь ревновала мать к тебе.
– Меня? Ты?! Почему?! – Кирилл был потрясён.
– Мама носилась с тобой, как курица с золотым яйцом! Мне казалось, что я существо второго сорта. Я поэтому и училась лучше всех и старалась быть самой красивой.
– Будет врать-то! – пробормотал он. – Ты забыла, как она ночами шила тебе модные платья, чтобы ты была лучше всех. Ведь в школе все завидовали тебе!
– Это я потом, д.ура поняла, когда сама стала матерью. Нельзя кого-то из детей любить больше!
Этот простой и искренний разговор перевернул что-то в душе, и он так же просто спросил:
– Почему не злишься? – ему жизненно было необходимо понять, как думают женщины. Может, тогда он сможет понять мать? Ведь она просто ушла, ничего не объясняя.
– Трудно завидовать, когда тебя самого считают драгоценностью, – сестра печально усмехнулась. – Мама разрушила мою ревность и повысила самооценку одной фразой: «Ты, как алмаз, чистая, сильная и любимая, твой муж – это мужчина, о каком можно мечтать! Он истинный опора и защитник слабых. А сын слабый… Что-то пошло не так. Что-то я сделала не так!».
Кирилл вздрогнул, а Ольга, прижавшись к брату, как в детстве, прошептала:
– Ты знаешь, после этого разговора Колька два дня ходил, надутый от гордости. Он чуть не разругался с мамой, когда узнал про монастырь, но она не изменила решения и ушла. Коля скрывает от меня, но всё время ей пишет, уговаривает вернуться. Она обещала. Смотри! – сестра показала Кириллу массивное кольцо из золота с какими-то монограммами. – Такое же Коле подарила. Мама попросила никогда не снимать. Объяснила, что оберег её дедов. Знаешь, мне и врачи сказали, что я чудом поднялась, потому что я поздно к ним обратилась. Вот, этот оберег и не дал оставить малышку сиротой.
Кирилл, увидев эти кольца, сначала взбесился от обиды, ведь ему мать не дала ничего. Ничего! Почему? Однако вспомнил, что он делал, и скис. Ему не сделали подарка, потому что он мерзкая скотина!
Разговор с сестрой и отъезд матери подействовали сильно! Кирилл решил заняться собой и доказать ей, что он не объедок. Он смог. Восстановился в институте и закончил его, нашёл хорошую работу. Непрерывное посещение фитнес-клубов превратили его в элегантного и накачанного мачо. Прежние друзья-собутыльники растаяли, как дым.
Уже на второй год работы он купил квартиру, помогли деньги, оставленные матерью. Фитнесы, тренировки и информация об искусстве, полученные при общении с сестрой, сделали его желанным для женщин. Он нашёл ещё более престижную работу и вернул занятые деньги и сестре, и отцу.
Он мечтал, чтобы мать увидела, как он изменился, и тоже подарила ему оберег, когда вернётся из монастыря. Он был уверен, что она вернётся. Его мать не была похожа на других женщин.
В их семье было много тайн. Он не знал, как мать и отец познакомились. Родители его знакомых любили вспоминать молодость, но его мать прекращала любые разговоры на эту тему. Отец говорил, что у матери нет родных, но иногда к матери приезжала незнакомые люди, которых она встречала, как самых близких. Она представляла им членов семьи, но Кирилл не помнил, чтобы она хоть раз представила своих друзей. Она просто говорила:
– Это мои близкие!
Удивительно, что их отец мирился с таким положением дел и никогда ничего не расспрашивал.
Пока с ними жил отец, Кирилл замечал в глазах знакомых матери недоумение. Он потом догадался, они не понимали её выбор. Их отец был, мягко говоря, обыкновенным. Он становился ярким и готов был совершать подвиги, только если кто-то видел. Однако мать принимала его таким, как он есть, пока не узнала, что её предают.
Кирилл только потом понял, что отец совершенно не понимал мать. Мать Кирилла не любила то, что нравится другим женщинам, но если она одевала что-то из драгоценностей её родителей, то становилась похожей на королеву. Не было ни одного мужчины, который не проводил бы её взглядом. Отец из-за этого злился, ревновал, но как-то не замудрялся подарками для жены, а она и не требовала. Кирилл решил, что он ей не дарит украшения, чтобы другие на неё не заглядывались. Золото в их доме, тем не менее, было, но всё оно было связано с предками матери.
Кирилл почему-то был уверен, что она всё должна подарить ему и сестре, но мать не торопилась с подарками, наверное, поэтому, его так задело, что она подарила кольца Николаю и сестре. Теперь он был в состоянии купить себе то, что захочет, но, беда заключалась в том, что этого ему и не хотелось. Он вообще не понимал, зачем таскать на себе всякий металл, но это не относилось к таинственным оберегам матери. Они были для него недостижимой наградой, сказочным граалем.
Теперь он часто бывал у сестры, осторожно узнавая, как себя чувствует мать, но Николай быстро раскусил его.
– Ты хочешь такой же оберег?
Сестра рассердилась.
– Коля, ну зачем ты так? Кирилл, не злись на маму! Это же именные обереги. Думаю, если мама вернётся, то она тебе тоже что-нибудь подарит.
– Зачем? – скривился Кирилл, ему стало тошно. – Я не баба! Мне побрякушки не нужны.
Продолжение:
Подборка со всеми главами: