глава 13
— Вызывали? — спросил я, войдя в кабинет и закрывая за собой дверь.
Виктор Васильевич, не поднимая глаз от бумаг на столе, указал на стул перед ним:
— Садись, Андрей. Нам нужно поговорить.
Я сидел напротив начальника, пытаясь держать себя в руках, заранее зная о чем пойдет разговор. Заявление об уходе лежало перед ним, словно поджидая своего часа. Бумага казалась безобидной, но её присутствие резало глаза, как острое лезвие ножа.
— Ты действительно решил уйти? — его голос был спокоен, но в глазах мерцала настороженность.
Я утвердительно кивнул. Внутри все кипело. Решение было принято. Никаких сожалений. Мне нужно уйти. Это место, эти люди — я больше не могу оставаться тут. Каждый день мне становилось всё труднее. Слишком много эмоций, слишком много воспоминаний и постоянное чувство, что вот-вот случится что-то непоправимое.
— Я ухожу. — сказал я, вкладывая в эти слова всё своё упрямство и решимость.
Но начальник не сдвинулся с места. Он взял моё заявление, отложил его в сторону и достал другое. Бумага чуть шуршала, как будто выдавая чужие секреты.
— А вот это что? — он развернул его и взглянул мне прямо в глаза. — Это заявление Анны. Твоя напарница тоже решила уйти. Ты знал об этом?
Мой взгляд упал на бумагу, и я почувствовал, как что-то внутри меня щелкнуло, как механизм старинных часов, внезапно остановившихся без повода и причины. Я не знал об этом. Ни малейшего понятия. И тут мои мысли стали заметно путаться. Это не могло быть случайностью.
Я хотел задать вопрос, но дверь открылась, и в кабинет вошла Аня. Она замерла на пороге, увидев нас двоих и бумаги, которые лежали на столе. Её лицо было спокойным, но глаза выдавали внутреннюю бурю.
— Ты мне ничего не говорила об этом. — вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать.
— А должна была? — её голос прозвучал как тихий ответ на мой немой вопрос. — Мы оба знаем, что так будет лучше.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Я почувствовал, как внутри поднимается волна гнева и отчаяния. Она хочет уйти? Уйти от дела, уйти от меня? В голове роились десятки мыслей, но слова не приходили.
— Анна, почему? — спросил я, всё же пытаясь найти ответ, который успокоит хотя бы часть моего разума. — Это из-за меня?
Она ничего не ответила, лишь посмотрела на меня так, как будто всё было сказано. Этот взгляд... В нём было всё: боль, разочарование, и, возможно, что-то ещё, чего я не мог уловить. Моя злость нарастала, как буря, которая вот-вот вырвется наружу.
Аня молча села напротив меня. Я видел, как её взгляд скользнул по моему заявлению, словно она искала подтверждение того, что не ошиблась в своих догадках. Губы её слегка дрогнули, и я понял — она знала о моём решении, но не ожидала, что всё зайдёт так далеко.
— Ты тоже мне ничего не сказал. — произнесла она, голос её был ровен, но чувствовалась скрытая обида.
Я не знал, что ответить. Какая-то часть меня хотела, чтобы она понимала, что всё это не просто из-за неё. Но слова не находились. Всё, что я мог сделать — это молча смотреть на неё, вникая в каждую линию её лица, каждое морщинку, каждый след беспокойства.
Начальник смотрел на нас обоих, как на двух заговорщиков, которых поймали на месте преступления. В его глазах смешались гнев и разочарование. Затем он неожиданно взревел, его кулак с глухим стуком ударил по столу, так что бумаги подпрыгнули на несколько сантиметров.
— Вы что, сговорились?! — его голос прокатился по комнате, словно грозовой раскат.
Аня даже не моргнула, и собравшись с духом, ответила спокойно, почти безэмоционально:
— Это не сговор. Мы просто больше не можем работать вместе. Мне нужно больше времени уделять семье и дочери. А наши... личные переживания только усложняют ситуацию.
Я чувствовал, как слова её обжигают, как разливается холодный комок внутри груди. Значит, всё дело в этом? Семья, дочь, личные дела. Аня всегда была такой — ставила работу на первое место. Я не мог её винить за это. Она следовала своему пути. Так что же изменилось сейчас?
Начальник встал, нервно потирая виски, как будто пытаясь прогнать надвигающуюся мигрень.
— Семья, говоришь? — бросил он Ане, затем повернулся ко мне. — А ты? Что скажешь? Почему вдруг решил бросить всё? У Вас нераскрытое дело и огромное количество вопросов!
— Потому что... — я вдруг понял, что сам не могу объяснить, что на самом деле происходит. — Потому что так будет правильно.
Начальник снова махнул рукой, как будто отмахиваясь от назойливых мух.
— Слушайте, вы двое. У вас есть два дня, чтобы обдумать это ещё раз. Если через два дня вы всё ещё будете настаивать на своём — значит, так тому и быть. А сейчас — за работу! И не вздумайте мне устраивать здесь спектакли!
Его голос был настолько решителен, что в комнате повисла напряжённая тишина. Я чувствовал себя так, будто мы с Аней балансируем на острие ножа, и любое неосторожное движение может обрушить всё вокруг нас.
Аня вновь заговорила, но её голос был твёрже, отчётливее. Она словно решила, что теперь уж точно всё скажет.
— Мы не можем больше работать вместе. — повторила она, сжав губы в тонкую линию. — У нас нет взаимопонимания и согласованности в действиях. Так нельзя дальше продолжать.
Виктор Васильевич, наш начальник, медленно обошёл стол и подошёл к Ане. Его лицо, казалось, выточено из камня, но глаза блестели, и я знал — он задумал что-то. Он был старым лисом, и уж точно не мог так просто отпустить нас обоих. Особенно с этим странным и неожиданным решением.
— Вы и раньше не могли работать вместе.— сказал он, остановившись прямо перед ней. — Но потом как-то сработались, не так ли?
Аня выдержала его взгляд. Она не собиралась отступать.
— Обстоятельства изменились. — ответила она холодно, не сводя с него глаз. — Сейчас всё иначе.
Я видел, как Виктор Васильевич скривился. Он явно не был доволен таким ответом. В комнате повисла напряжённая пауза, а затем он кивнул, словно соглашаясь с чем-то внутри себя.
— Хорошо. — наконец произнёс он. — Удались и займись делом. У нас и так достаточно проблем. Анна, принимать решение на эмоциях - это не твой конек. Вы наворотили дел, перемешали их с работой, а теперь обрубаете концы. Так, девочка моя, не пойдет. Иди работай!
Аня не возражала. Она коротко кивнула, и бросив последний взгляд в мою сторону, вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь. Остались только мы вдвоём. Виктор Васильевич молча смотрел на меня несколько секунд, как будто пытаясь прочитать мои мысли, а затем глубоко вздохнул.
— Андрей, останься, нам нужно поговорить.
Виктор Васильевич внимательно посмотрел на меня. Он не спешил, словно искал подходящие слова или просто ждал, когда я сам заговорю. Но, видимо, заметив, что я тоже тяну время, он решил действовать.
— Как дела на личном фронте, Андрей? — начал он. — Как Вика?
Я собрался с мыслями и решил быть откровенным, раз уж мы зашли так далеко.
— Всё нормально. — ответил я, стараясь сохранять спокойствие. — Собираюсь сделать предложение.
Виктор Васильевич кивнул, но его глаза всё так же внимательно смотрели на меня, как будто эта информация была только вступлением к чему-то большему.
— Женитьба — это серьёзный шаг. — сказал он задумчиво, а потом, словно ненароком, сменил тему: — А кто для тебя Аня?
Я растерялся, ощутил, как меня словно выбросило из потока мыслей. Ответ вроде бы напрашивался, но я не знал, что именно сказать. Кто для меня Аня? Коллега? Партнёр? Друг? Всё это не подходило. Я почувствовал, как внезапно в груди стало тесно, будто слова застряли где-то в горле.
— Ну… — я замялся, ощутив, как в голове пробежали обрывки воспоминаний: моменты, когда мы с Аней были на одной волне, когда она поддерживала меня, когда мы спорили и мирились. — Она… она важный человек для меня. Коллега и...
Я не смог договорить. Слова словно застопорились, а Виктор Васильевич продолжал смотреть на меня, дожидаясь ответа.
— Знаешь, Андрей, — сказал он, прищурившись, — я вижу, что между вами больше, чем просто работа. Неважно, как это назвать. Но пойми одну вещь: если ты хочешь быть честен с Викой, тебе стоит разобраться, что ты чувствуешь на самом деле к Анне.
Я ощутил, как по спине пробежал холодок. Его слова попали в точку, заставили задуматься о том, о чём я так старательно пытался не думать.
Я молчал, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Слова Виктора Васильевича словно вскрыли старую рану, и от этого стало не по себе. Но он прав. Пока я не разберусь в собственных чувствах, я не смогу сделать следующий шаг.
— Что вы хотите, чтобы я сказал? — спросил я, наконец, прерывая молчание. — Что я запутался? Возможно. Что я устал от всего этого? Тоже возможно. Но я знаю одно: я готов жениться на Вике. Я хочу быть с ней.
Виктор Васильевич кивнул, словно эти слова подтвердили что-то, что он и так уже знал.
— Хорошо, если ты так уверен. Но тогда ответь мне вот на что: зачем ты продолжаешь возвращаться к Ане, как будто ищешь у неё ответы на свои вопросы? — он сделал паузу, глядя мне прямо в глаза. — Ты должен понять, что не сможешь сидеть на двух стульях одновременно. Разберись, Андрей. Разберись, прежде чем делать решающий шаг. Это мешает и вашей работе, и жизни в целом.
Я напрягся. Как будто каждая его фраза обжигала, но я знал, что он говорит правду. Я всё ещё не мог определиться, что значила для меня Аня. Она была больше, чем просто коллега, больше, чем просто друг. И пока я не разберусь с этим, любые мои шаги будут полны сомнений и недосказанностей.
— Ладно, — наконец выдохнул я, ощущая тяжесть этих слов. — я понял. Спасибо.
— Не за что, Андрей. — ответил Виктор Васильевич мягче, чем обычно. — У нас у всех бывают моменты, когда нужно принять трудное решение. Я просто хочу, чтобы ты был честен — в первую очередь с самим собой.
Я кивнул и вышел из кабинета, чувствуя, как мысли беспорядочно кружатся в голове. Я знал, что должен что-то решить, но понимание этого не облегчало задачу. Аня ждала меня где-то в коридоре, и я понял, что не смогу просто так пройти мимо неё, не сказав ни слова. Мне нужно было сказать ей... что-то. Только что?
Когда я вышел в коридор, она стояла там, прислонившись к стене. Её лицо было бесстрастным, но глаза выдавали напряжение. Я подошёл ближе, остановился и собрался с духом.
— Нам нужно поговорить. — сказал я, и сам почувствовал, как дрожит мой голос. — О нас. О том, что между нами происходит.
Аня подняла глаза, и я увидел в них ту же неуверенность, что и у себя. В этот момент я понял, что она, как и я, потерялась в своих чувствах. И это значило, что этот разговор был неизбежен.
Аня на мгновение опустила взгляд, словно собираясь с мыслями. Я почувствовал, как нарастает напряжение в воздухе. Всё, что нам удавалось скрывать за месяцы совместной работы, медленно всплывало на поверхность. Она снова подняла глаза на меня, и в её взгляде было столько всего — усталость, боль, сомнения.
— Хорошо. — тихо сказала она. — Поговорим.
Мы вернулись в наш кабинет, подальше от любопытных глаз коллег. Аня облокотилась на стену, скрестив руки на груди, словно пытаясь защититься от моих слов. Я тоже почувствовал себя не в своей тарелке, но отступать было уже некуда.
— Я хочу понять, что у нас произошло. — начал я, стараясь быть как можно мягче. — Я не могу просто так уйти и делать вид, что ничего не было.
— Ничего и не было, Андрей. — оборвала она меня, но в её словах я уловил что-то другое, неуверенность. — Мы работали вместе. Хорошо работали. Но всё. Это всё, что у нас есть.
— Не ври хотя бы себе. — я сделал шаг ближе, не сводя с неё глаз. — Ты знаешь, что это не так. У нас с тобой было что-то, чего нет с другими. Что-то особенное. И я не могу просто забыть это.
Аня отвернулась, будто мои слова причиняли ей боль. Я видел, как она сжимает губы, стараясь не расплакаться. Я понимал, что задел её за живое, но мне нужно было сказать правду, как бы больно это ни было.
— Почему ты так торопишься уйти? — спросил я. — Из-за того, что мы не можем работать вместе, или из-за того, что боишься, что чувства снова накроют внезапно?
Она замерла на мгновение, а потом тихо произнесла:
— Потому что мне нужно жить дальше, Андрей. И тебе тоже.
Её слова прозвучали как удар. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Она была права, но это не делало ситуацию легче.
— Жить дальше? — повторил я, почти шёпотом. — А что, если я не хочу жить дальше без тебя?
Аня посмотрела на меня так, как никогда раньше. В её глазах была боль, смешанная с чем-то вроде надежды. Или это было моё воображение?
— Не стоит так говорить. — наконец ответила она, тяжело вздохнув. — Ты не знаешь, чего хочешь. У тебя есть Вика, и ты собираешься жениться.
Я почувствовал, как мои слова застревают в горле. Она говорила правду, но в тот момент я вдруг понял, что может быть, я действительно не знаю, чего хочу. Или же знал, но боялся признаться в этом себе.
— Аня, — я приблизился ещё на шаг, — может, нам мы все делали неправильно? Может быть я совершил ошибку, может я сам не знаю, чего хочу, но не попробовав, я так никогда и не узнаю об этом.
Она покачала головой, и по её щеке скатилась одинокая слеза.
— Слишком много воды утекло, Андрей. Слишком много всего, что нельзя вернуть назад.
Я замер, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Но, возможно, она была права. Возможно, наш поезд уже ушёл.
Я стоял, пытаясь собрать свои мысли воедино. Все перемешалось, но я знал, что нужно что-то сказать. Я глубоко вдохнул, готовясь выложить всё, что давно копилось внутри.
— Аня, я не знаю, что происходит со мной. — Начал я медленно, подбирая слова, как будто они могли что-то изменить. — Я собираюсь жениться на Вике, но… я не уверен в своих чувствах.
Она слегка прищурилась, не ожидая такого признания. Я знал, что своими словами вызову в ней бурю эмоций, но остановиться уже не мог. Меня несло по течению полноводной реки, в которой не было камней. Каждое слово давалось мне с трудом, но я должен был ей все рассказать.
— Понимаешь, всё это время я старался убедить себя, что люблю её, что хочу с ней быть. Она замечательная. Добрая, заботливая, умная… Но когда я думаю о ней, о нашем будущем… я ничего не чувствую. Просто пустота. Нет этого огня, этой искры, которую я всегда искал.
Аня молчала, внимательно слушая меня. Её глаза были неподвижны, но я знал, что внутри неё кипит ураган.
— С тобой всё было по-другому. — продолжал я. — Каждый раз, когда мы рядом, я чувствую что-то, что я живой. Ты пробуждаешь во мне что-то, чего я не могу объяснить. Я не могу просто отвернуться и притвориться, что это ничего не значит для меня.
— Андрей, — она заговорила мягче, чем раньше, и в её голосе появилась едва уловимая дрожь. — ты запутался. Ты сейчас просто потерян. Вика не заслуживает этого. Если ты действительно не уверен в своих чувствах, может, тебе нужно сначала разобраться в себе. Не обманывай ни её, ни себя.
— Но как разобраться? — спросил я, чувствуя, как внутри меня нарастает отчаяние. — Как понять, что я действительно хочу?
Она посмотрела на меня с грустной улыбкой, в её глазах было столько боли и понимания.
— Ты должен быть честным перед самим собой, Андрей. Только так ты сможешь найти ответы. Ты должен задать себе главный вопрос: можешь ли ты прожить свою жизнь, не вспоминая обо мне? Если ответ будет положительным, иди к Вике. Если нет… тогда тебе придётся сделать выбор.
Её слова разрезали меня, как нож. Я понял, что она права. Я должен был разобраться в себе, но это было страшно. Страшно признать, что, возможно, я уже сделал неправильный выбор.
— Аня, — тихо сказал я, глядя ей в глаза, — я прошу тебя только об одном: дай мне время. Немного времени.
Она долго смотрела на меня, словно оценивая, готова ли она открыть своё сердце ещё раз. Затем, тихо, но уверенно, она ответила:
— Андрей, я не знаю. Честно. Я сама запуталась. На меня все навалилось огромным снежным комом. Но я знаю одно: если мы всё-таки решим попробовать, это не должно быть основано на твоих сомнениях. Я не хочу быть вторым вариантом или временным решением. Либо ты уверен, либо нет.
Я кивнул, осознавая, насколько тяжёлым будет этот выбор. Но в глубине души я знал: что бы я ни выбрал, это решение изменит всю мою жизнь.
После разговора с Аней я чувствовал, что мне нужно время, чтобы всё обдумать. Мои мысли путались, словно нитки в клубке, и я не мог их распутать. Всё, что я знал — это то, что Аня не должна уходить из-за меня. Если кто-то и должен уйти, так это я.
Я решил полностью погрузиться в работу. Это был единственный способ забыться, отключиться от мыслей и сомнений. Я работал без остановки, переворачивая дела, словно страницы книги, не давая себе времени на передышку. Распутывая сложные узлы расследований, я пытался найти ясность не только в деле, но и в себе. Мы договорились, что пока не будем торопиться с уходом. Нам нужно закончить дело, это будет профессионально и правильно.
С каждым днём мой стол наполнялся новыми папками, бумагами, уликами и протоколами. Я знал, что коллеги замечают моё напряжение, но никто не осмеливался спрашивать. Андрей, тот человек, который всегда в центре, всегда готов пошутить и разрядить обстановку, вдруг превратился в молчаливую тень.
Проходили дни, и я ощущал, как неумолимо нарастает тревога. Я знал, что мне придётся принять решение — не только для себя, но и для неё. Аня была права: мы не могли продолжать так, как раньше. Либо мы найдём способ работать вместе, не увлекаясь собственными чувствами, либо я должен уйти, чтобы дать ей шанс спокойно дышать и работать.
Но внутри всё бунтовало против этой мысли. Мне казалось неправильным отступать, особенно сейчас, когда я был так близок к тому, чтобы понять свои настоящие чувства. Каждый день, работая рядом с ней, я чувствовал её присутствие и понимал, что её место здесь, в этом отделении, в центре событий. Это её жизнь, её мир.
Я стал замечать, как каждый раз, когда Аня входит в кабинет, я невольно поднимаю взгляд. Она погружена в работу, её лицо серьёзно и сосредоточенно, но я видел в её глазах усталость. Усталость от наших постоянных конфликтов и недосказанностей.
«Что же я делаю?» — всё чаще спрашивал я себя. Я думал о Вике, о нашем будущем, которое вдруг стало казаться мне призрачным. Я не хотел обманывать её, но и предать Аню я не мог. Наши жизни переплелись слишком тесно, и развязать этот узел было невозможно. Оставалось только найти способ жить с этим.
Я видел, как Аня готовится к допросам, как анализирует материалы, как беседует с коллегами, её сосредоточенность и профессионализм не знали равных. Это место, эта работа были её жизнью. И я не мог лишить её этого из-за собственных колебаний и сомнений.
Может, единственное правильное решение — отпустить её? Позволить ей двигаться дальше, не обременённой моим присутствием и нашими неразрешёнными чувствами? Но что-то внутри меня отказывалось согласиться.
В конце концов, я знал, что должен поговорить с ней снова. Сказать ей всё, что накопилось в моей душе. Но для этого мне нужно было найти слова. А это оказалось труднее, чем любое из расследований, которыми мы занимались вместе.
Продолжение следует.
Начало тут: