Поужинав с семьёй сестры, я нарезал испанский хамон, несколько сортов сыра и налил нам с Ларисой по бокалу белого сухого вина. Уютно устроившись в библиотеке у камина, нам хотелось поговорить. Её муж, Иван, отправился в спальную комнату, готовиться ко сну; на утро он обещал детям пойти на пруд ловить карасей. Племянники, в предвкушении рыбалки на зорьке, уже лежали в своих уютных кроватях.
- Ты не скучаешь один в этом большом доме? – она пригубила вино.
Цокая по паркету когтями, в комнату вошёл лабрадор и положил морду мне на колени. Запах сыра не оставил его равнодушным. Я погладил собаку по голове, откусил кусочек, вторую половинку отдал ему.
- Я не один, Цезарь со мной, да и Чипа скоро вернётся, мышь на поле поймает и придёт хвастаться.
- Ты так никого и не встретил? Не можешь полюбить после Агнии?
Я посмотрел на портрет жены над камином. Странное чувство овладело мной, как будто я обманываю. Нечестен сам с собой. Выпив глоток вина, я стал рассказывать:
«Когда она оставила нас, я долго не мог прийти в себя. Всё спрашивал – за что? Почему судьба так обошлась с нами? Угасла она мгновенно. Ещё зимой мы сидели и выбирали остров в средиземном море, где проведём очередной отпуск. Она смеялась, говорила:
- Надо бы похудеть до голубого купальника.
- Всю красоту уничтожишь, — улыбался я, — худей как хочешь, только грудь и бёдра такими же оставь.
Но не осталось ни груди, ни бёдер. Только на осунувшемся лице синие круги под глазами, выпавшие волосы от химиотерапии, высохшие руки. Я делал всё, что и мог: нашёл лучших докторов, покупал дорогие лекарства; к лету Агнии не стало. Дом опустел. Сын приехал на похороны из Австрии, дочь из Штатов. Дети настаивали переехать к ним жить, но я категорически отказался.
Так я остался один. Как-то утром, уезжая на работу, я заметил, что рядом с колесом моего автомобиля сидит котёнок; я протянул к нему руки, но он зашипел, выгнулся и, шмыгнул под машину. Поймать мне его тогда не удалось. Вернувшись, я разработал операцию приручения лохматого дикаря. Понадобилась неделя, и не я, а эта лохматая вредина, приручила меня. Я добился её расположения вкусными кусочками куриной грудки. Это оказалась девочка, назвал я её Чипа.
- Знаешь, я поймал себя на том, что, пока я возился и добивался расположения дикого котёнка, я не думал и не тосковал по жене.
Мы подружились с кошкой. Она приходила, бесцеремонно забиралась на меня и мурчала. Мне нравилось заботиться о ней, жаль она не ходила со мной гулять, и тогда, я решил приобрести пса.
Ревность. Ох, какое это сильное чувство! Чипа ходила только по спинкам диванов и кресел, в недоумении поглядывая на меня и на лохматое чудо, появившееся в доме. Цезарь, так назвал я пса, предлагал ей дружить и играться, припадал на передние лапы, звонко тявкал, приглашая погонять по дому друг за другом, но Чипа «павлинила» хвост, выгибала спину и шипела как змея.
Я набрал кучу литературы, смотрел в интернете ролики, как воспитать лабрадора, сохранив дружбу. Многие уроки я отверг. Через некоторое время Цезарь стал учёным псом. Две команды: "иди пузо почешу" и "целоваться", он знал наизусть. С другими уроками у нас как-то не сложилось.
Теперь я стал много гулять. Мне нравилось, невзирая на погоду, проходить один из выбранных маршрутов. Я фотографировал птиц, закаты, восходы, заснеженные сосны или цветущие весной яблоневые сады. Нередко Чипа бежала рядом. С Цезарем они стали лучшими друзьями. С нетерпением дожидались моего возвращения с работы, и заслышав шум двигателя автомобиля, не могли усидеть на месте.
Одним осенним утром, стояло бабье лето и паутинки сверкали на солнце, в нашу размеренную жизнь ворвалась она. Цезарь нюхал травинку, как вдруг, хлопая длинными ушами, к нам прибежала радостная лохматая собачка. Она закружилась вокруг Цезаря, желая познакомиться. Собаки стали обнюхиваться, радостно вилять хвостами. Навстречу шла женщина с поводком и ошейником в руках.
- Простите, пожалуйста, Адель, веди себя хорошо. Ко мне, — приказала она собаке, но та не слушалась и продолжала играться с моим лабрадором.
- Пусть поиграют, — сказал я, — видите, как быстро они подружились. Он её не обидит. «Это девочка? – спросил я, — как её зовут?»
- Адель.
- Красивое имя. Сколько ей?
- Два, третий пошёл. А ваш?
- Нам год и два месяца, — ответил я.
- Вы его учили? Выглядит послушным, не то, что моя «егоза».
- Ага. Он знает две команды, "иди пузо почешу" и "целоваться", — я улыбнулся.
- Ха-ха-ха... Какие замечательные команды!
Мы постояли ещё минуту, наблюдая за питомцами. Она надела на Адель ошейник, взяла за поводок, и мы распрощались. Я шёл и думал: «Какая симпатичная женщина. Совсем не похожа на Агнию, но со своей, особой статью. Чувствуется – порода! Никогда не встречал её тут раньше. Может в гости к кому-то приехала?»
Так я шёл по маршруту, забыв при этом любоваться прекрасным осенним утром. Незнакомка, её смех, голос, манера себя держать, то и дело всплывали в памяти. Каждое утро я вздрагивал, когда Цезарь останавливался, и к нам, пулей, уши назад, мчалась Адель. Я искал взглядом новую знакомую и, увидев, непременно улыбался. Она шла навстречу, обращаясь к собачке:
"Дамочка, надо быть скромней и не показывать своих чувств к мужчине. Бессовестная..." – журила она собачку в шутку.
Я отпускал Цезаря с поводка, собаки весело бежали на луг, а мы с Екатериной (так звали мою новую знакомую) медленно шли по дорожке.
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей,
Дохнул осенний хлад – дорога промерзает...
Она читала Пушкина, я слушал. Проникновенный голос с интонациями, подчёркивал каждое сказанное слово. Я не мог определить в себе то чувство, которое возникло. Наверное – это восхищение.
- "Вы любите стихи?"
Я утвердительно кивнул:
- "Угу..."
– "А знаете? Прочтёте?"
– "Не сейчас. Не помню ничего," – признался я.
Мы пришли к концу дорожки. Собаки наперегонки примчались, с высунутыми набок языками. Дождались, когда мы застегнём им поводки. Попрощавшись, каждый пошёл по своей улице. Встречи стали регулярными, она приходила даже тогда, когда лил дождь. Адель прибегала, шурша плащом из полиэтилена, а я искал взглядом зонт моей спутницы.
Мы говорили о стихах, обсуждали фильмы, делились музыкальными предпочтениями, и, что поразительно, совпадали во всём. Казалось, мы знакомы всю жизнь. Нередко начинали говорить одну и ту же фразу одновременно, потом, прервав речь, смеялись с этого.
Мне стало её не хватать. Занимаясь стряпнёй на холостяцкой кухне, я воображал, как бы я сказал: "Открой рот, закрой глаза", и поднёс к её губам ложку с вкуснейшим деликатесом. Потом злился на себя, ругал, за то, что мой мозг занят чужой женщиной, которой до меня, скорее всего, нет никакого дела: "Так, старый собаковод, с сомнительным знанием литературы и искусства, придумал себе чёрт знает что."
Я не спрашивал её о возрасте, и никогда бы себе этого не позволил, но предполагал, что разница у нас лет в пять, не больше. И мне становилось неловко, что я шестидесятилетний вдовец мечтаю о женщине как мальчишка-студент.
Да, я стал представлять интимную связь с Екатериной. Эта сторона моей жизни была в прошлом. Я даже перестал мечтать, а тут, слушаю голос, и думаю о близости. На прогулках я никак себя не выдавал. Наоборот, старался не разрушить неосторожным словом нашу дружбу. Так продолжалось до рождества.
По вечерам я учил стихи современных поэтов, ставил дикцию и проверял интонацию.
Снег скрипел под ногами, я шёл по дорожке, ежесекундно ища её взглядом. Цезарь шёл, понурив голову. Адель не выскочила из-за угла. Я взглянул на часы: «Может, ей просто нездоровится?» Допустить мысль, что она исчезла из моей жизни ровно так же, как появилась, я не мог. «Старый идиот» - ругал я себя. «За четыре месяца ежедневных прогулок не спросить адрес, или хотя бы номер телефона... невероятно. Настоящий болван!» Вечерами я не находил себе места. Хотелось выть. Я клял себя за безрассудство.
Сестра посмотрела на меня, когда я закончил свой рассказ, спросила:
- Больше ты её не встречал?
- Нет, представляешь, я ничего о ней не знаю. Ничего, кроме имени и того, что спаниель зовут Адель.
- Может, кто-то из соседей или друзей собачников знают, кто она и откуда?
- Как ты себе это представляешь? Я пойду к людям и начну спрашивать о женщине, с которой всю осень проходил под руку, не на минуту ни замолкая, смеясь при беседе и не обращая внимания на окружающий мир? Как я буду выглядеть?
«Поздно уже, — сказала сестра, — хорошо, что ты поделился этим со мной». Знаешь, сходи завтра с Иваном и детьми на пруд, наловите карасей, я вам их нажарю. А сейчас – спать. Спокойной ночи, — она поцеловала меня в лоб, — с Цезарем я сама погуляю.
Вернулись с рыбалки мы счастливыми. Лариса, пошла на прогулку с собакой, приказав нам почистить рыбу и идти отдыхать. Караси получились великолепные, с хрустящей прожаренной корочкой. Я сел за стол, сестра протянула мне записку, на ней был телефонный номер. Лариса улыбнулась, сказала:
- Одна незнакомка просила это тебе передать. Ты прости её за внезапное исчезновение. Обстоятельства она обещала рассказать, когда ты ей позвонишь...
***
Этот рассказ является участником Литературной дуэли. Вы можете отдать за него ГОЛОС с обоснованием в комментариях на сайте:
https://litclubbs.ru/duel/2097-perepletenie-zhiznennyh-putei-na-povodkah.html
(потребуется регистрация)
Перед голосованием, пожалуйста, ознакомьтесь со всеми дуэльными работами:
