- Олесенька, а вы где? – спросил он до отвращения мягко, услышав в телефоне ее голос.
- Паша, прости, что раньше не говорила… - начала Олеся скороговоркой, - и Валерке не разрешила… Я ушла…
Валерка пока со мной поживет, а там как захочет.
- Куда ушла? – срывающимся голосом выкрикнул Павел.
- Привет, Петрович! – Павел, опять чувствовал, что излишне улыбчив, но никак не мог повлиять на свое лицо.
- Привет… - настороженно отозвался на приветствие Андрей Петрович, подозрительно, поверх очков, глядя на столь раннего посетителя.
- Я, чо зашел-то?! Помочь одному хорошему человечку надо… - Павел переходил на шепот, одновременно хитро подмигивая и краснея от ощущения собственной нелепости.
- А я при чем? – слегка смутился так ничего и не понимающий Петрович.
- Может, знаешь, развелся я с полгода тому как?! – и Павел опять многозначительно посмотрел в его сторону.
- Ладно! Теперь знаю… - Петрович, наконец, начал приходить в себя.
- Вот!.. Она думала я локти кусать буду! – Павел с прищуром глядел на друга, - а вон как вышло! Короче встретил я любовь всей жизни! Девчонка совсем молоденькая. Сирота. Никого у нее нет. Я ей сейчас и за папу и за маму…
- Ага! – во взгляде Петровича промелькнула заинтересованность.
- Она завтра вступительный экзамен сдает, может пролететь! Сам понимаешь, дело-то молодое! – и Павел опять перешел на шепот, одновременно делая какие-то знаки глазами, и опять чувствуя, как нелепо он сейчас выглядит, - два уже сдала на троечки, а тут переживает, что завалится…
- Я с репетиторством давно завязал, да и не успеть до завтра-то… - Петрович все пытался разобраться в подаваемых Павлом знаках.
- Да, нет… Ты же всех там знаешь… Замолви за нее словечко, в приемной комиссии… - Павел опять странно подмигивал.
- А-а, ты вон про что! – Петрович, наконец, сфокусировал взгляд на посерьезневшем лице Павла.
- Ну, скажи там, что у девки сложная жизненная ситуация. Сирота и все такое! – лицо Павла опять начало растягиваться от мимических сигналов, которые он пытался передавать, а голос опять перешел на шепот.
Андрей Петрович в задумчивости молчал. Павел гримасничая, не сводя с него глаз, молча ждал ответа.
- Напиши, как хоть звать твою сироту? – Петрович вынул из ящика стола чистый лист бумаги и передвинул его к краю стола, где стоял Павел, - факультет, специальность, семейное положение, откуда родом.
- Мне этой информации на фиг не надо, - опять жестко ответил он на вопросительный взгляд Павла, - там что-то говорить придется, а у тебя же потом не спросишь. Тебе вообще в институт лучше не заходить. Ты, услышал!
- Понял! Спасибо, Петрович! – Павел взял поданную им ручку и крупными буквами начал писать.
- Спасибо скажешь, когда поступит, - Петрович со снисходительной улыбкой смотрел на заполнявшийся ровным почерком Павла листок.
***
- Привет Петрович! Ой, извини… те! – Павел опять без стука влетел в кабинет директора гимназии Андрея Петровича, напротив которого сидела роскошная красавица в боевой раскраске, нарочито рваных джинсах обтянувших стройные ноги и неприлично тесной блузке.
- Заходи, Паша! – Андрей Петрович был слегка смущен.
- Ирина Сергеевна, думаю, Ваш вопрос решится завтра… С утра пойду в Администрацию… позвоните часов в одиннадцать, - заканчивал он разговор с красавицей, блестя выступившей испариной на лысине.
- Хорошо, Андрей Петрович, - и она легко поднялась, чем опять слегка смутила хозяина кабинета.
- Кто такая? – Когда за закрывшейся дверью стих стук каблуков, спросил полушепотом Павел, пытаясь изобразить гримасами свое отношение к недавно увиденному.
- Что, понравилась? – Андрей Петрович вытирал пот с обширного лба, - учительница наша новая, поработала четверть всего, в конце года взять пришлось, а уже на какие-то там курсы в Москву просится…
- Эх! Хороша Маша, да не наша… - мечтательно проговорил Павел, - она, что так и на уроки ходит? Посещаемость наверно все двести процентов?
- Ладно, не мечтай, у нее муж подполковник… - хохотнул Петрович, - сиротка-то твоя поступила?
- Ага! Спасибо тебе передает. Вот держи от нас, - и Павел вынул из сумки бутылку дорогого коньяка, - и это...
В общем обращайся, если, что… С техосмотром могу помочь, с ремонтом опять же, ну и переобуваться за зиму если, что ко мне езжай, все бесплатно сделаем...
- Да, ладно, что уж так-то… - Петрович бережно поставил бутылку в шкаф, - пусть учится… - и он глянул сурово, поверх очков, - только сессию, пусть сама сдает, там просить не буду…
- Она вывезет… - Павел чувствовал, что опять глупо улыбается и гримасничает.
***
Павел тихо любовался спящей Олесей. Каштановые волосы непринужденно раскиданы по подушке, легкий румянец, на почти детской щеке, такие зовущие губы, нежная шея и почти не прикрытая г..ру..дь... Почувствовав его взгляд, она открыла глаза.
- Олесенька, сегодня поедем к моим, - Павел говорил тихонько, одновременно целуя ее маленькое ухо, висок, шею...
- Пашенька, а можно еще поспать?! - она глядела умоляюще, но Павел безошибочно уловил бесенка во взгляде и голосе…
Окончательно проснулись они лишь к полудню, а до родителей Павла, ждавших их с утра, смогли добраться только в третьем часу.
- Ну, что долго-то так? - Антонина Ивановна с интересом рассматривала спутницу сына, - я уж запереживала!
- Да, ладно, мать, нам с тобой куда уж торопиться! Это у них жизнь молодая... - успокаивал супругу отец Владимир Сергеевич.
- Вот знакомьтесь, Олесенька моя! - Павел слегка подтолкнул Олесю чуть ниже спины.
- Здравствуйте! - несмело проговорила она.
Потом было скромное застолье после которого Владимир Сергеевич позвал Павла в огород, помочь с урожаем, а Антонина Ивановна увлекла Олесю на летнюю кухню, где они и занялись обработкой яблок, томившихся в двух больших корзинах.
- Подженился, стало быть? - неспешно орудуя лопатой, не глядя, спросил отец.
- Ага! - Павел с усилием вогнал штык лопаты в землю.
- И что она нашла в тебе? - Владимир Сергеевич все так же размеренно выкапывал крупные клубни.
- Да она со мной только и жизнь-то настоящую узнала, а то и угла своего не было, все интернаты, да общаги. Сирота она, - копая, ответил Павел.
- Да не по Сеньке шапка-то... - вывернув очередное гнездо картофеля, выговорил отец.
- Папа, я так-то тоже не миллионер, - немного возмутился Павел.
- Да, ты-то причем? - хохотнул в ответ Владимир Сергеевич, - баба не по тебе. Тебе уж скоро четвертый десяток, сединка вон на висках проступает, а она только в пору вошла. Отобьет какой-нибудь молодой да ранний...
- Ничего, воспитаю, куда она потом денется? - Павел почувствовал, как лопата с хрустом разрезала невидимый под землей клубень.
- Сколько разницы-то у вас? - Отец распрямился, рукавом стирая со лба пот.
- Ровно полтора десятка лет! - не без гордости ответил Павел, тоже распрямляясь, переводя дыхание.
- Постой! Это, что же? Двадцати еще нету? - Отец хитро улыбнулся.
- Ну, да! - В ответ улыбнулся Павел.
- Шутка такая была где-то? Меняю свою бабу сорока лет на двух по двадцать, четверых по десять не предлагать... - смеясь одними глазами, вспомнил Владмир Сергеевич.
- Ну, вот, как-то так! - Павел опять всадил лопату в землю.
- И как она тебе бедная только попалась? - после недолгого раздумья продолжил отец свой допрос.
- Да, как с Галей-то разбежались, я таксовать начал... С друганами, только пьянка одна... Попил сначала, конечно! Только думаю: «Не! Не пойдет!»
Она же когда уходила, так мне и сказала: «Сопьешься, ведь без меня-то!», - наговаривал Павел не громко, продолжая вываливать розовобокий картофель, - с работы приду, отлежусь с полчаса, да и на маршрут, а когда и домой не заходил, сразу гнал...
Ну вот и подвозил трех девчонок медичек из медтехникума, раз пять они мне попадались, и все втроем.
А в тот раз она одна идет... Я ее сразу узнал, посигналил, говорю: «Садись, подвезу!», а она: «Денег нет!» Бесплатно и довез до общаги.
Она, говорит, все с подружками ездила, они на родительские деньги катались, и ее так, за компанию, подвозили...
Ну и слово за слово, в кино ее пригласил, как Галю когда-то. Думал: «Не придет!», а она пришла...
Потом погуляли, да и в мою берлогу поехали. Вот с той поры и вместе...
- Ну и ду...ра!.. И ты ду...рак, тоже! - ответил отец жестко.
Докапывали они молча. Потом, так же молча начали складывать подсохший картофель в ведра и относить под навес сарая.
- Ладно, не обижайся! - Отец остановил Павла, когда тот, пригнувшись, протискивался с полными ведрами, чтобы высыпать из них картошку.
- За тебя же беспокоюсь! - продолжал он, глядя в глаза, так и стоявшему в узком проходе неудобно повернувшись с полными ведрами, сыну, - девка, вроде и ничего! Может и приживетесь?
Только она-то расцветет еще, а ты уж отцветаешь... Давай, заканчивать уже, у меня там и самогончик на смородинке настоялся. Вкусный! Помянем твою холостую жизнь!
***
Олеся сама часто стала проситься в гости к родителям Павла. Она очень легко сошлась с Антониной Ивановной и приезжая не отходила от нее, помогая по хозяйству, часто они просто разговаривали усевшись к большому столу на кухне или летней веранде.
- Можно, я буду называть Вас мамой, - однажды спросила тихонько Олеся.
- Зови, конечно! - обрадовалась Антонина Иванова в ответ.
- Я ведь свою-то маму толком и не помню... - призналась Олеся, опустив повлажневшие от слез глаза, - говорят, она ум.ерла, когда мне еще трех лет не было...
С детства бывало, глаза закрою, и каждый раз ее по-разному вижу... Понятно, фантазировала...
А сейчас как подумаю о маме, так сразу Вас, ой, тебя и представляю, и голос, и запах... А отец, говорят, еще раньше от пьянки ум.ер...
Я все не верила, ждала... Может живые они, и придут за мной?.. Нет, не пришли...
- Ну... Будет, милая, и тебе счастье! - и Антонина Ивановна приобняла ее сотрясающуюся от рыданий.
***
- Пашенька, ты куда-то собираешься? - Олеся надув губки стояла, подперев плечом косяк двери.
- Меня Костян на рыбалку зовет, с ночевкой! - Павел, придя с работы, вытаскивал из кладовки рюкзак, сапоги и снасти.
- И когда вы? - в голосе послышался упрек.
- Завтра с утра поедем, - Павел, не скрывая любовался ею.
- Может, тогда меня к маме отвезешь? А то, что я тут одна делать буду?
Павел опять безошибочно угадал бесенка в голосе, в открывшемся будто невзначай плече, в изгибе ноги...
- Ладно! - и он подхватил ее на руки.
- Да отпусти ты!.. - окончание фразы потонуло в поцелуе.
Через пару часов они уже выезжали из города.
- Ты только осторожнее там, а то ведь всякое бывает, - Олеся неумело пыталась проявить заботу.
- Постараюсь, - Павел довольно улыбался.
- Я даже представить не могу, чтобы я стала делать, если бы тебя вдруг не стало, - проговорила она негромко.
- А куда бы я делся? - Павел взглянул в полные нежности глаза своей молодой жены.
- Даже думать об этом боюсь, - и она погладила его висок, - а у тебя седые волоски пробиваются...
- Родители у тебя хорошие какие! – Перевела вдруг разговор Олеся, - я даже поверить не могла, что так бывает... Что смогу сказать: «Мама» и услышать в ответ: «Дочка»...
В салоне вдруг стало тихо, и Павел в тревоге взглянул на нее. В больших Олесиных глазах стояли слезы.
- Спасибо, что ты у меня есть! - и она поцеловала его в щеку.
- Олеська, я за рулем так-то! - счастливо улыбаясь, проворчал в ответ Павел.
***
- Поздравляю с первенцем, Олесенька! - и Антонина Ивановна громко поцеловала молодую маму.
- А тебя с каким поздравлять? - Владимир Сергеевич, сурово глядел на сына.
- Да, ладно! Перестань, батя! - Павлу напоминание о первой семье вовсе не понравилось.
- Да, наделали вы делов с Галей-то! - все рокотал отец, - Катерина нынче уж школу поди окончила?
- В колледж поступать будет, - в свою очередь подговорилась Антонина Ивановна, - на юриста учиться...
- А тут у нас кто это полеживает, а! - суровости в голосе и взгляде Владимира Сергеевича словно и не было.
Валерка в ответ пускал пузыри и строил смешные рожицы.
- Вот у кого настоящая жизня-то! - продолжал радоваться счастливый дед, - покушал, да спи!
- Вы его хоть поите? - Антонина Ивановна с тревогой взглянула на Олесю, - поите обязательно. Не слушайте никого, молочко - это еда и водичку-то тоже надо!
Теперь родители навещали их регулярно, иногда каждый день приезжали, иногда приходилось, по каким-то причинам день или два пропускать.
Владимир Сергеевич, обычно вывозил внука на коляске поспать на свежем воздухе и гордо шествовал с нею по двору и вокруг дома, с осуждением глядя на проезжающие машины, шумных подростков и собачников, гулявших примерно там же.
Антонина Ивановна обычно в это время готовила из привезенных с собой продуктов.
- Ты, Олесенька, поспи пока, или в душ сбегай... Не спала, поди, ночью-то?!
- Спасибо, мама! - искренне благодарила Олеся.
Так, они и ездили, пока Валерке не пришло время пойти в школу. Олеся, худо-бедно, но все же сумела получить диплом, закончив после своего медицинского техникума еще и институт по специальности «Государственное и муниципальное управление».
***
- Пашенька, ты у меня, конечно, молодец! Но, что же я зря два диплома имею? - однажды заговорила Олеся, - я узнавала, девчонки наши в поликлинике на приеме теперь сидят.
- Что, на работу так сильно захотелось? - растерялся Павел, - сиди дома, занимайся Валеркой, ну и собой, конечно! Ты же у меня для красоты, для уюта, для любви, наконец!
- Нет, так я все равно, на твои деньги живу, а мне хочется, чтобы были мои собственные! - настаивал Олеся.
- А я думал, все деньги у нас общие... - Павел искренне удивился.
- Валерка скоро в школу пойдет. Тебя дома почти никогда нету, я тут одна совсем буду... Давай, хоть на полдня для начала, а там посмотрим, - уговаривала Олеся.
- Да я же тебя жалею, берегу... - начал Павел с жаром, - на работу-то к восьми прибежать надо... да и там тоже не просто так сидеть придется. Больных выслушивать, начальству угождать... А если грипп или еще какая зараза?..
В сентябре Валера пошел первый раз в первый класс, а Олеся так же впервые вышла на работу, устроившись через подружек, с которыми училась когда-то, в городскую поликлинику.
***
- Олеська, и что, ты так с этим таксистом и живешь? - спросила бывшая ее однокурсница, а теперь еще и коллега Ленка, увидев, как Олеся попрощалась с подвозившим ее Павлом.
- Он не таксист, у него автосервис, еще и шинами торгует... - почему-то начала оправдываться Олеся.
- Ну, ну... Седой уже! Ладно бы у него виллы, яхты, а то останешься молодой вдовой на бобах! - все подначивала приятельница.
- Как будто у тебя лучше? - усмехнулась в ответ Олеся.
- Может и не лучше, а только каждый год на море гоняем и вообще-то не на последние копейки! Нынче вон, в Турцию опять летали, в прошлом году Египет был... - хвасталась Ленка, - а твой тебя только на огород и возит.
- Да ни в чем вроде себе не отказываем, - опять начала оправдываться Олеся, - машину новую купили.
- Машину! Так это он для себя, а для тебя когда? - опять нападала Ленка.
- Обещает подкопить и мне тоже купит, - вспомнила Олеся.
- Обещает! Вот если бы уже купил, а то обещать, они все горазды, - Ленка откровенно и с удовольствием издевалась, - и на работу он тебя отправил, чтобы на твою машину легче накопить было? Да!
- Да я сама запросилась, от скуки, можно сказать! - Олеся вдруг почувствовала, что ее аргументы звучат совсем не убедительно.
- А-а! Скучно со стар..пером жить стало! - опять подловила Ленка, - так завела бы себе молоденького! Этот на работу, а тот к тебе, вот и веселились бы! Да при твоих-то данных, нашла бы себе богатенького!
- Да перестань уже, слушать противно! - взмолилась Олеся.
- Это потому, что я правду говорю... - сказала Ленка уже без прежней издевки в голосе.
***
Ленка их и познакомила. На новогоднем корпоративе подхватила Олесю под руку и практически втолкнула в руки оказавшемуся рядом хирургу Аркелу Хачтряну.
И теперь Олеся танцевала только с ним. А когда за Ленкой приехал муж, и она начала собираться, Олеся вместе с ней, как планировала, не пошла…
- Ну и как тебе Арчик? – спросила Ленка на следующее утро.
- Это ты про Аркела Баграмовича? Такой галантный, воспитанный!.. Все на «Вы» со мной! – Олеся вдруг осознала, что ей приятно говорить о вчерашнем кавалере.
- Он про тебя давно спрашивал, - слегка понизила голос Ленка, - типа: «Кто такая, откуда, как зовут…»
- А ты все и рассказала? – Олеся вдруг вспыхнула румянцем, вспоминая, как сама вчера открыла новому знакомому вовсе не обязательные подробности своей небогатой биографии…
- Ну, а, что? Он спросил, я сказала… - ответила Ленка, допивая кофе, - ладно, побежала, я! А то там уже старушек штук двадцать, набралось! Хорошо, хоть сегодня день короткий!
Сразу после праздника Аркел с огромным букетом роз, зашел в небольшую подсобку, где Олеся, ввиду отсутствия хоть какого-то кабинета оставляла свою верхнюю одежду, переодеваясь в белый халат.
- Это Вам! – Он белозубо улыбался, восхищенно сияя глазами.
Вышли они вдвоем, букет, как Аркел не уговаривал, оставили. Из соседней двери «незаметно» выглянула Ленка, которую оба тут же и заметили.
***
- Паша, я сегодня задержусь! – Голос Олеси из телефона звучал взволнованно.
- Что-то случило? – спросил озабоченно в ответ Павел.
- Да подменить тут надо… - в голосе послышалась неуверенность.
- Ну, ладно! Потом позвони! – И Павел начал перестраиваться на другую полосу, чтобы вернуться в свою мастерскую, там надо было проконтролировать нового сотрудника, неумелого и борзого.
- Пашенька забери меня, пожалуйста! – примерно через три часа позвонила Олеся.
На этот раз, Павлу показалось, что голос звучит как-то излишне игриво.
- …ты понял? – продолжил Павел прерванный звонком разговор, - мне ехать надо!
- Леха, пригляди тут за ним. Если накосячит, переделки за его счет! – Дал он распоряжение более опытному мастеру.
Ехать ввиду пробок пришлось долго.
- Олесенька, выходи! – Павел ждал на парковке возле поликлиники.
- Ой, Пашенька, извини, а меня уже подвезли… - растерянно отвечала Олеся, - тебя так долго не было, я думала, вдруг обиделся…
- Да, какого!.. Нет, дорогая, не обиделся!.. И где ты сейчас? – Павел старался говорить ровно.
- К дому подъезжаем. Прости, Котик! – Голос Павлу совсем не понравился.
- Какой еще, Котик? – возмутился он, - ладно, я еще мастерскую заеду и домой.
***
Владимира Сергеевича схоронили в середине лета. Олеся искренне плакала, и Валерка стоял с глазами полными слез. А через полгода в феврале в самую стужу вслед мужу отправилась и Антонина Ивановна.
Павел, не поддаваясь унынию, хлопотал по поводу общего памятника, часто уезжал в деревню, ночевал в родительском доме, разбирая многолетние завалы «нужного» и «совершенно необходимого»… Осваивал и отцовское хобби, экспериментируя с приготовлением спиртных напитков. Иногда с ним ездил и Валера.
Олеся, приехав лишь однажды, не выдержала и получаса.
- Паша, я не могу тут, - ее сотрясала крупная дрожь.
- А, что не так? – Не понял занятый заменой старой проводки Павел.
- Да, это же неправильно… Дом есть, а мамы нет… Нет, так не может быть, поехали отсюда! – Олеся стояла посреди обширного двора, и затравленно озиралась вокруг.
- Валерка, ты тут останешься, или с нами поедешь? – Павел, не видя сына, прокричал в пространство.
- А порулить дашь? – Валера появился откуда-то из сада.
- Ладно, садись за руль… - Павел открыл сыну водительскую дверку, - Олесенька, садись. Мы тебя отвезем и обратно, проводку надо поменять обязательно.
Больше в родительский дом Павел Олесю не возил никогда.
***
Павел вошел нагруженный пакетами с плодами теперь уже своего труда: овощами, картофелем, яблоками.
- Олесенька, Валерка! – Крикнул он в надежде, что его встретят.
Никто не отозвался. Павел, не разуваясь, прошел на кухню, потом в комнату, в зал, по пути открыв дверь в ванную, потом, почти бегом, в дальнюю Валеркину комнатку. Дома никого не было.
Павел никак не мог понять от чего так тревожно… наконец, он увидел, точнее понял, что не видит ни Олесиной, ни Валеркиной одежды и обуви. Не было вообще ничего. На вешалке в прихожей висели только его вещи, а на обувной полке стояла лишь его обувь.
Павел стал открывать шкафы, там была та же картина, Олесины и Валеркины полки были пусты, в просторе гардеробного шкафа одиноко висели лишь его осенние и зимние куртки.
Павел достал телефон, нажать вызов было страшно. Все же он сделал это.
- Олесенька, а вы где? – спросил он до отвращения мягко, услышав в телефоне ее голос.
- Паша, прости, что раньше не говорила… - начала Олеся скороговоркой, - и Валерке не разрешила… Я ушла… Валерка пока со мной поживет, а там как захочет.
- Куда ушла? – срывающимся голосом выкрикнул Павел.
- Аркел мне квартиру купил, я теперь тут жить буду. Извини, я на развод подала, - разговор, кажется и Олесе давался с трудом, - давай, как-нибудь без скандалов…
Павел, не прощаясь, закончил разговор отключив телефон.
***
- Петрович, привет! – Павел на этот раз, осторожно открыл дверь кабинета старого друга, и, осмотревшись, вошел.
- А, Паша, заходи! – Андрей Петрович, нервно улыбнулся, - смотрю, побелел совсем!
- Да и твои кудри, что-то не выросли! – отшутился в ответ Павел.
- Да, злые языки говорят, на Хрущева похож стал… - Петрович погладил обширную блестящую лысину.
- Давай выпьем, а! – Павел достал из внутреннего кармана куртки плоскую коньячную бутылку со своим лучшим самогоном.
- Ты, что, сду...рел! – Теперь махая руками, гримасничал уже Петрович, - убери ее скорее. Комиссию жду…
- Меня Олеська бросила! – Убирая бутылку, признался Павел.
- Вот тебе раз! – Искренне удивился Петрович.
- Все ведь для нее было! А сейчас на старости мне зачем… И в мастерскую уже ноги не несут, Леха все звонит: «Что?», да «Как?», а мне и думать не охота.
Таксовать опять пытался и там облом. Представляешь, на них нарвался. Подъехал, у подъезда жду… А они и выходят… Даже не смотрят.
Он ей заднюю дверку открывает, а она наклонилась, чтобы сесть, да и узнала… Отскочила, побледнела… Хирург-то этот, стоит, ничего не понимает…
Ну, я и вышел... Правильно батя говорил: «Отобьет какой-нибудь молодой…». Так ведь и вышло… Он при деньгах, да и я не без денег…
Вот только ему почти сорок, а мне почти шестьдесят… - горестно жаловался Павел.
- У тебя же сын и дочь где-то, пусть для них все и будет! – Рассудительно посоветовал Петрович.
- Только за Валерку и держусь! Машину, которую Олеське хотел подарить, ему отдал… - Павел немного посветлел лицом.
Пока Петрович ублажал свою высокую комиссию, Павел сидел на лавочке на стадионе гимназии, смотрел на медленно плывущие причудливые облака и все яростнее жалел себя.
Решение уже почти созрело и он, чтобы не растерять решимости, поднялся, намереваясь прямо сейчас уехать в деревню и там, в родительском доме, приготовив все, быстро залить в себя свою гордость настоянный на ягодах чистейший самогон, чтобы сделать все по возможности быстро…
- Эй, ты куда это! – Сияющий Петрович выходил из-за угла, - Все, комиссаров выпроводил, вроде довольные остались! Сейчас, на дачу, поедем. Прикончим твою бутылочку!
- А погнали, лучше, ко мне, в деревню?! – Павел, будто заражался оптимизмом Петровича, - у меня там и баня, и рыбалка, и настоечка, какой ты еще не пробовал…
***
- Пашенька, с Новым Годом! – Голос Олеси был взволнован.
- И тебя Олесенька, туда же! – он уже не боялся ее звонков.
- Ну, как ты? – В голосе слышалась забота.
- Нормально! – Почему-то эта забота совсем не трогала.
- Может вместе проводим старый год и забудем все?.. Начнем в новом году, все снова! Ты знаешь, что ты - лучший! Я тебе это уже говорила когда-то! А теперь точно знаю, лучше тебя никого нет… - ей все сложнее было контролировать свой голос, и он выдавал волнение.
- Нет, Олесенька, ко мне Валерка с девушкой обещались! – Павел старался говорить ровнее, - с Новым Годом! Прощай!