Вокруг ареста Дурова развернулась серьезная полемика. С одной стороны есть те, кто утверждает, что Франция «демократично разберется», а есть те, кто указывает на откровенно антиправовой характер действий Франции.
Меня пугает первая позиция. Наличие демократии — это не гарант того, что государство поступает в соответствии законом. Утверждение, если страна демократична, то там все делают правильно, ошибочна. Это точка зрения верующего человека, но никак не думающего.
Сегодня как раз хотел бы покритиковать претензии на истину либеральных демократий западного мира и тех, кто их защищает. За основу возьму наработки европейской политической философии Нового Времени и немецкого юриста Карла Шмитта. А зайти я хочу с так называемой «теории справедливой войны» (just war theory или JWT).
Одним из ключевых разработчиков концепции «справедливой войны» стал нидерландский юрист Гуго Гроций. Он определил четкое количество условий, при которых ведение войны может быть оправдано (самозащита, помощь союзнику и т.д.). Большая заслуга знаменитого юриста состоит в том, что он очистил правила ведения войны от религиозного влияния. Все мы помним к какому кровопролитию привели религиозные войны в Европе в XVI-XVII веках. Происходило по той причине, что религиозное мышление не допускало равенства позиций. Истина могла быть только одна.
Дальше это направление подхватилили два философа: Томас Гоббс и Эмер де Ваттель. Под их влиянием появилось понятие raison d’etat и принцип релятивизации справедливости и истины. Государства — равные игроки на международной арене и никто не имеет права их судить с позиции обладания понимания истинного положения вещей.
Немецкий юрист Карл Шмитт назвал подобное состояние дел jus publicum Europaeum. Продолжая мысль Гоббса и Вателя, он пишет, что тогда появилось четкое разделение между внутриполитическим и внешнеполитическим. В рамках первого может действовать принцип права и легитимности, а в рамках второго — нет. Среди государств нет того, кто мог бы быть верховным судьей.
Российский исследователь Арсений Куманьков выделяет главную мысль, вытекающую из нового политического порядка в Европе того времени:
Государства в праве требовать от других государств соблюдения норм общежития, но не могут осудить нарушителя этих норм как морального преступника.
Раньше это могла сделать, например, Католическая церковь и объявить крестовый поход против «еретиков». На схожих основаниях действовала Инквизиция.
В сфере войны сформировался новый кодекс поведения государств. Шмитт назвал его «Оберегание войны» (Hegung des Krieges). Государства больше не видели в друг друге врага, против которого надо было вести войну на уничтожение. Теперь другое государство стало кем-то вроде оппонента на спортивных соревнованиях. Среди исследователей подобный стиль ведения войны получил название «гуманизированной» или «конвенциональной».
Подобный способ войны — как и политико-правовой порядок — давно канули в лету. На их место пришел либеральный интернационализм в духе Вильсона. В Уставе ООН 1945 года война подверглась осуждению как преступный акт. Затем это определение было дополнено Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 3314 «Определение агрессии». Война в очередной раз признавалась «преступлением».
В мире левиафанов наконец-то появился судья. Он подверг решительному осуждению войну как способ достижения политических целей. Наряду с этим в мире с 1991 года появился и мировой жандарм, полицейская сила, которая должна наказывать нарушителей нового международного порядка. США стали играть роль Католической церкви в эпоху Средних веков, а меры репрессий против нарушителей приобрели религиозный оттенок.
Нарушители этого порядка теперь расцениваются как моральные преступники. Это, в свою очередь, делает их в глазах остальных «еретиками», против которых оправданы любые меры насилия.
На сцену вышла новая плеяда теоретиков справедливой войны.
Об этом — во второй части.
Источники: Куманьков, А. (2022). Война в XXI веке. Litres.