О парадоксах западной системы уголовных наказаний – обозреватель «Абзаца» Юрий Шумило.
«К заключённым относятся, как к животным, что неприемлемо для всякого уважающего себя человека», – прозвучало из французских застенков от беглого политэмигранта Петра Павленского. Того самого, помните? Который тестикулы к Красной площади прибивал, самовыражаясь и протестуя.
Жив курилка. Отбывает за поджог здания Банка Франции.
Парижским властям его акционизм не понравился. Сперва осудили его за желание разжечь революцию (это в столице-то Великой французской), а после провели медицинское освидетельствование и, признав невменяемым, сделали арест бессрочным.
Теперь вот из карцера не вылезает. И жалуется, бедолага, на жестокость французской пенитенциарной системы.
«Во «Флери» (тюрьма, где Павленский сидит, в 23 км от Парижа) толпа 5–10 надзирателей валят на пол, душат, чтобы хрипел, выворачивают руки, перетягивают наручниками сзади так, чтобы рассекалась кожа на запястьях...» – художественно и подробно пишет узник о процедуре перевода в карцер. Вот прямо Солженицын.
Едва ли не с ностальгией вспоминает нашу Бутырку, где надзиратель просто вызывает арестанта из камеры по имени, зачитывает постановление о переводе в карцер, даёт собрать вещи, свернуть матрас и спокойно уводит. Без пыток и унижений.
Земля определённо налетела на небесную ось, и в результате что-то на планете поменялось местами: у нас в тюрьмах стало лучше, чем в европейских. Могли ли мы мечтать?
К отечественной ФСИН много вопросов и претензий. И коррупция, и нехватка персонала. В колониях множатся радикальные исламские сообщества.
Но задачи по купированию всего этого зла поставлены и, надеюсь, будут решены. А вот с гуманизмом наши, похоже, западных тюремщиков обогнали.
Спросить бы Павленского, как там у него на французской киче с исламским радикализмом. Почему-то кажется, что тоже не очень.
Напомнить бы цивилизованным европейцам тот факт, что саму борьбу за права человека они сделали одним из главных таранов против СССР. Сердито они нас упрекали в нарушении прав отбывающих наказания.
А сами? Тюрьмы переполнены, вертухаи свирепствуют. ГУЛАГ к ним будто переехал. Не правда ли, Павленский?
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
