Часть 2
Печорский и бывший режимный поселок завершает свою историю как бесперспективный, но в течение двух лет приезжая сюда, я увидела, что это далеко не так!
Не сразу все устроилось...
Но, как выяснилось, Сыня не сразу стала таким перспективным поселком. Заглянуть ещё в более давнее её прошлое я смогла, встретившись и побеседовав с местным почтальоном Екатериной Кораблевой.
Стоит отметить, что Екатерина стала для нас очень ценным собеседником еще и потому, что она и родилась в Сыне в 1973 году.
Хотя ее родители приехали в печорский поселок из Воркуты.
– И жили мы сначала в деревне Сыня. Потом маму по работе направили в село Подчерье, и какое-то время мы там находились. А когда вернулись, то нам уже в поселке Сыня дали коттедж, потому что семья у нас многодетная была – пятеро детей! Мама работала комендантом в ПЛ и выводила осужденных на работу. Они трудились здесь, в поселке, и на лесозаготовках.
Сыня в годы детства нашей собеседницы состояла еще из барачных домов.
– Эти строения были деревянными и двухэтажными, стояли они вдоль железной дороги, – рассказывает далее Екатерина.
Рядом с осужденными было не страшно
Лучшие годы печорской Сыни были связаны с временем существования здесь колонии ПЛ-350. И многие жители поселка работали в этой организации, как и моя собеседница – Екатерина Кораблева.
– Я в штабе колонии работала на коммутаторе и даже специально ждала, когда осужденные пойдут на отметку, чтобы вместе с ними дойти до работы, когда у меня была ночная смена, потому что идти нужно было через лес, – вспоминает Екатерина.
– Не страшно было жить в таком поселке? Все-таки здесь находилась колония строгого режима. И после завершения тюремного срока многие так и оставались жить в Сыне, потому что ехать людям после освобождения подчас было уже некуда, – продолжаем беседовать с Катей.
– Я родилась, выросла в режимном поселке и для меня жизнь в Сыне рядом с осужденными была нормой, – объясняет Екатерина. – Еще школьниками мы ездили в клуб колонии-поселения, жители которой создали свой вокально-инструментальный ансамбль и занимались музыкой и с нами.
На автобусе, на котором мы добирались в колонию-поселение, нас тоже возил осужденный. Это были обыкновенные люди. Сроки у некоторых из них были по 15 лет. Но за все время жизни в Сыне я помню только один случай нападения осужденного на телефонистку. А так мы ничего не боялись в годы работы здесь организации ПЛ -350.
Несмотря на подробные воспоминания моих собеседников, все равно трудно мне было представить жизнь в поселке в прошлом веке. И вот в одну из наших встреч Екатерина принесла старые фото.
Православная молитвенная комната
И на одной из фотографий я увидела дом № 11 по улице Восточная, на втором этаже которого, а именно в квартире № 14, находилась православная молитвенная комната в Сыне.
– Эту квартиру выделили моей маме Людмиле Владимировне, которая возглавляла общество ветеранов Великой Отечественной войны и инвалидов поселков Сыня и Косью, для проведения собраний, – продолжаем беседовать с Екатериной. – А позже здесь была оборудована молитвенная комната. Иконы разместили на стенах, книг много было. Приезжал к нам и батюшка, проводились службы.
Из рассказа Екатерины я поняла, что вся духовная жизнь Сыни осуществлялась благодаря ее маме. Но с ее уходом из жизни прекратила свою работу и православная молитвенная комната.
– Тогда я собрала иконы и книги и увезла в храм города Печоры, – сообщает далее Екатерина. – Хотя священник и просил меня взять на себя заботы по сохранению малой церкви. Но я далека была от этого...
Сегодня в поселке нет молитвенной комнаты...
Наталья Прокофьева.
Фото автора и из архива Екатерины Кораблевой.
Продолжение следует.
Часть 1: https://dzen.ru/a/ZsHFiqburgcnQByf?share_to=link