— Когда они планируют его брать?
— Взяли бы уже сегодня, но эта сволочь сейчас у Исаева. И что-то мне подсказывает, ни в какой отель он не поедет.
— Можно будет завтра, возле министерства. Не поверю, что он пропустит заседание земельной комиссии.
— Следователь тоже не верит, — подтверждает догадку Ярослав. — Упырь до последнего будет бороться за объект и бабки, которые в него вложил.
— Тогда завтра все и решится.
Понимаю, что не поеду ни на какую работу. Лишь к Диане и дочке. Справятся в офисе как-нибудь без меня.
— Ты хотел сказать, начнется, — поправляет дядька и, не дожидаясь, когда я попрошу его свалить, выходит из машины.
***
Дома пахнет ванилью и чем-то еще... уютным. Наверное, за несколько поездок сюда я должен был привыкнуть. Только ни хрена не получается.
Закрыв дверь, встаю на месте как вкопанный и пытаюсь убедить себя, что это реальность. Обои в мелкий цветочек, запахи еды, детский смех и сторожевая собака, обнюхивающая ботинки, словно я мог принести на них что-то опасное.
Пацан из детдома видел такое лишь в фильмах. Тогда они были самым настоящим издевательством над детской психикой. Сказкой, до которой невозможно дотянуться. А сейчас я живу в этой сказке. Слышу ее, вижу и чувствую.
— Ты?
Диана замечает меня первая и выходит навстречу. В том же костюме, в каком была сегодня Рита. Мелочь, а цепляет так, что за грудиной начинает жечь.
— Не уверен. Прямо сейчас кажется, что я кто-то другой. — Оставляю ботинки псу, а сам иду к своей женщине.
— Джек их съест, — качает головой Диана. — Он очень умный, но хорошая кожаная обувь — его слабость.
— Значит, будет не в чем уйти и придется остаться здесь. — Веду ладонью по ее волосам, они чистый шелк. — Мне подходит!
— Клим Хаванский, я вас не узнаю. — Диана вопросительно выгибает левую бровь. — Куда делся свободный, независимый мужчина, у которого вечно миллион дел?
— Сам не знаю. — Заметив выглядывающую из детской дочку, подмигиваю ей.
— Ты в шаге от того, чтобы стать подкаблучником, — на ухо шепчет Диана.
— Может, я к этому и шел всю жизнь?
— Знаешь, нынешний ты мне нравишься больше, чем молодая версия.
Она тоже оглядывается. Увидев Нику, машет, чтобы та вернулась в комнату.
— Признайся! Ты просто любишь мужчин постарше. — Целую в нос эту мудрую женщину и, пока нас никто не видит, накрываю губами ее губы.
Целуемся как подростки. В любой момент в гостиную могут нагрянуть няня или дочь, поэтому спешим. Сталкиваемся зубами, улыбаемся своей жадности. Тихо стонем, сплетаясь языками. И вязнем друг в друге, как в топком болоте.
После этого поцелуя не хочется ни говорить, ни двигаться. Под зорким контролем Джека я прижимаю Диану к себе и пытаюсь понять, как жил целых два года без этих объятий.
— Тоже думаешь, как смог жить один? — Она трется щекой о мою грудь.
— Прикидываю, сколько бы еще протянул, прежде чем забить на все и рвануть к тебе.
— Надеюсь, это был последний раз.
— Обещаю. — Нехотя убираю руки со спины Дианы и отпускаю ее.
— По поводу сегодняшнего... — Ее взгляд мгновенно становится серьезным. — Мне страшно. Расскажи, чего нам еще ждать? Как долго?
— По моим расчетам, не больше двух недель. А что касается остального...
Я отвожу Диану в столовую, подальше от детской и других комнат. Включив на полную мощность вытяжку, продолжаю:
— Завтра моего босса ждет арест. Если все пройдет гладко, ему выдвинут обвинения и через неделю выпустят под подписку о невыезде.
— То есть освободят? — с тревогой переспрашивает Диана.
— Да. У Бурового, — впервые за долгое время вслух произношу фамилию Китайца, — хватит связей, чтобы выйти на свободу. Такого человека в принципе нельзя посадить за решетку надолго. Только улететь он уже не сможет.
— Вы об этом позаботитесь?
— Нет. Мы позаботимся кое о чем другом.
— Не расскажешь?
Словно уже привыкла к моим тайнам, Диана опускает голову и грустно улыбается.
— Во время ареста следователь обнаружит при Буровом компроматы на двух судей и одного замминистра. Редакция, в которой работает Вика, получит доступ к этой информации и сольет ее в интернет. — Усмехаюсь. — Можно было использовать кого-то покрупнее, какое-нибудь информационное агентство, но существовала вероятность, что там дело замнут еще до публикации.
— Вы сделаете его мишенью?! С помощью Вики?
— Нет, — качаю головой. — Я не буду подставлять ее под удар. Новостью займется главный редактор. Он знает о рисках и готов идти до конца.
— А потом... — Глаза моей женщины вспыхивают.
— Потом я не дам за жизнь Бурового и рубля. Система очень быстро перемалывает тех, кто становится для нее опасным. А Китаец опасен. Для многих. Для целых кланов, которые давно похоронили свое прошлое и не захотят неожиданной эксгумации.
***
Диана
Клим рассказывает о Китайце, о судьбе, которая его ждет, а я не могу выбросить из головы мысли о другом мужчине. Враге, причинившем нам столько зла, что в аду его уже ждет отдельный котел.
Сама спросить об Исаеве не решаюсь. Не уверена, что хочу услышать ответ. В прошлом этот жуткий человек не пожалел никого из нас. Ева лишилась дочери, я вынуждена была пройти сквозь унижение и на два года потеряла Клима. Сколько еще грехов Исаев нажил за свою жизнь, остается только догадываться. Вероятно, много, и, пока кто-нибудь не остановит его, наживет еще больше.
— Ты сегодня останешься? — спрашиваю Клима, заметив, что он снимает пиджак.
— На пару часов. Забил на работу. Хочу побыть с вами.
— Ты сказал, два часа... — Я не понимаю.
— Потом у нас отдельная программа. — На его губах мелькает плотоядная улыбка.
— Заинтриговал. — Чувствую, как по щекам разливается жар.
— Если будешь и дальше так краснеть, пара часов превратится в пару минут. — Клим касается указательным пальцем моих губ и демонстративно дует на него. — Горячая!
— Тогда... раз ты с нами... — Чтобы успокоить сердце, я делаю несколько глубоких вдохов. — Предлагаю заняться ужином. Признавайся, какие у тебя кулинарные таланты? Чистка картошки? Жарка яиц?
— Заказ готовой еды. — Клим машет в воздухе мобильным телефоном.
— Нет, сегодня никакой готовой еды! Благодаря твоим помощникам холодильник от продуктов ломится. — Оглядываюсь в сторону кухни, вспоминая, был ли у меня запасной фартук. — В общем, закатывай рукава. Буду использовать тебя в качестве рабочей силы.
***
Ужин проходит мирно и без сюрпризов. Сидящая между Николаем и отцом Ника съедает двойную порцию фрикаделек и героически заталкивает в рот тушеное соцветие брокколи. Катя умудряется держать за зубами свой острый язычок. А Клим старательно делает вид, что индюшиные фрикадельки с морковкой — это вершина кулинарного искусства.
После ужина привычно беру книгу, чтобы почитать Нике сказку, но тут начинается странное. Катя вдруг вспоминает, что обещала моей дочке какую-то игру. Николай без спроса занимает любимое Климом место на диване — его наблюдательный пункт. А сам Хаванский упорно оттесняет меня к входной двери.
— Не знаю, что ты задумал... Мне еще купать Нику и желать ей спокойной ночи.
Я произношу это громко, однако Клим словно не слышит. Взяв в шкафу мои туфли, он еще нахальнее толкает к выходу.
— Сегодня разрешаю искупать меня.
— Ты уже большой мальчик, — шиплю на него. — Сможешь самостоятельно намылить свое достоинство и накрыть себя одеялом.
— А пожелать спокойной ночи? Считаешь, с этим мне тоже нужно справляться самому?
— Но ты же как-то раньше... — Вместо того, чтобы закончить мысль, кусаю губу.
— Вот именно! Раньше! — Клим выставляет меня на улицу и закрывает за нами дверь. — Поехали учиться по-новому.
— Желать спокойной ночи? — Кажется, теперь я вспыхиваю вся. От пяток до корней волос.— И это тоже. — Кивнув, он указывает на калитку.
Она не закрыта, и за ней, на дороге, стоит какая-то машина.
— Это то, о чем я думаю?.. — Открываю рот от удивления. — Ты собираешься меня увезти?
Ждать ответа приходится больше минуты. Сперва Клим распахивает заднюю дверцу, помогает устроиться и пристегивает ремнем безопасности. Потом тихо переговаривается о чем-то с водителем. И лишь после этого якобы вспоминает обо мне.
— У нас сегодня день начался неправильно, со споров. После тоже было не ахти... — Он рывком расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. Лицо на миг каменеет. — Надо это все исправить.
— Так у нас там... в перерыве было исправление.
Наверное, нужно порадоваться, что в салоне темно, и не видно моих красных щек.
— Это была разминка, Диана. — Клим наклоняется ко мне и, касаясь горячими губами уха, договаривает: — Всего лишь малая часть того, что я хочу с тобой сделать. Нет никаких сил терпеть.
***
После сумасшедшего дня со спорами, тревожным ожиданием и стрельбой нервная система работает как-то странно. Стресс сбил все настройки, и вместо привычного волнения перед близостью я чувствую незнакомый азарт.
Он затапливает ударными дозами адреналина, разливается огненными струями по венам и не дает отвлечься от моего мужчины. Всю дорогу разглядываю Клима так жадно, словно вижу впервые. Скольжу взглядом по небольшой горбинке носа, по высоким скулам и гладковыбритым щекам. Поражаюсь тому, как красиво сочетаются голубые глаза и светлые, словно выбеленные солнцем волосы.
Ловлю себя на желании трогать его. Пробовать языком, губами, пальцами... всего: лицо, шею и ту упругую роскошь, которая прячется под дорогим костюмом. Я распаляюсь от этих фантазий настолько, что после окончания поездки первая выхожу из машины и, как пловец после долгого погружения, жадно хватаю ртом густой питерский воздух.
— Ты привез меня «в номера»? — Придя в себя, замечаю кирпичную стену отеля, возле которого мы остановились.
— Не узнаешь? — Клим накидывает мне на плечи свой пиджак и задирает голову.
Вслед за ним смотрю на крышу и на огромное светящееся название.
— Боже... — Только сейчас доходит, что это тот самый отель, где мы встретились впервые.
— Если переигрывать, то все и с самого начала.
Наши пальцы переплетаются, и Клим ведет меня к крыльцу.
***
Регистрация в отеле проходит быстро и буднично. Клим всего на миг останавливается возле стойки портье и забирает заранее подготовленную для него ключ-карту. Вызывает лифт.
Никакой суеты с документами, оплатой и разговоров о сроках пребывания.
Со стороны мы, наверное, смотримся как сбежавшие от своих законных половинок любовники. Мое домашнее платье так и кричит, что я примерная хозяйка и образцовая жена. А шальной блеск в глазах — выдает похоть и жажду.
Как ни странно, внутри такое же раздвоение. Я знаю, для чего мы здесь, понимаю, что произойдет дальше. И в то же время... память захлестывает воспоминаниями о девятнадцатилетней девушке и ее страхе перед первым сексом. Невольно вспоминаю, как хотела сбежать и как пролила стакан воды на костюм красивого блондина. Давно, в другой жизни.
— Именно здесь ты меня и зацепила. — Пока ждем лифт, Клим оглядывается в сторону стойки. — В меня бросали сумочки, букеты, пару раз метали ножи. Но умудриться облить водой еще до знакомства... это смогла только ты.
— А если бы не это, ты стал бы играть на меня с прокурором? — Сама не знаю, откуда взялось любопытство.
— Тогда я и представить не мог, что ты окажешься той самой рассеянной девушкой. Мне нужно было убить время, а у прокурора закончились деньги.
— И ты согласился взять натурой...
Лифт останавливается на третьем этаже, и, выйдя, я замираю перед дверью с номером 373.
— Если честно... — Повернувшись ко мне, Клим смущенно трет правую бровь. — Я собирался отправить свой «выигрыш» подальше, к другим клиентам, и нормально выспаться. Домой пока было нельзя, а тут такой случай...
— То есть ты и не планировал заниматься со мной сексом?
От удивления не замечаю, как он открывает дверь и мы вместе входим в номер.
— Я не сплю с проститутками, даже если это их первый раз.
Замок щелкает, и тут же крепкие руки вжимают меня спиной в стену.
— А в тот вечер? Решил сделать исключение из правил?
Передо мной самый любимый мужчина, а за ним номер. Интерьер не сильно изменился за прошедшие годы. Свежие обои и покрывало, но прежняя огромная кровать.
В прошлый раз я боялась ее до чертиков! Будто это не мебель, а что-то ужасное. Сейчас же подрагивают ладони — так сильно хочется снова опуститься на мягкий матрас и почувствовать тяжелое, мускулистое, горячее тело сверху.
— Ты даже не извинилась, когда облила меня в фойе. А стоило войти в этот номер, окинула таким презрительным взглядом, что я решил тебя проучить.
— Оттрахать так, чтобы ходить было трудно?
Сама тянусь к губам Клима и целую. Сразу с языком. Жадно, как и не снилось той наивной девчонке.
— Поначалу хотел напугать и отшлепать. — Он подхватывает меня под ягодицы и со стоном вжимается ширинкой в развилку ног. — Но потом что-то пошло не так.
***
Долгий голодный поцелуй превращает мозг в клубничное желе. Не могу оторваться от Клима ни на секунду. Хочу продолжать. Кажется, я не выживу, если отпустит.
К счастью, он и не пытается отстраниться. Стоит сделать полшага в сторону коридора, Клим подхватывает меня на руки и несет дальше.
— В ванну пойдем. Я попросил, чтобы наполнили заранее, — комментирует так сухо, словно у него нет сил на разговоры.
— Ты все продумал?
Становится дико интересно, что же еще включает в себя сегодняшняя «особая программа».
— Да, продумал. Будем пить вино и трахаться. — Клим ставит меня на теплый кафельный пол и сразу же тянет вверх подол платья.
— Романтик. — Чтобы не засмеяться, кусаю себя за щеку изнутри.
— Яйца лопаются – такой романтик.
Нахальные руки ложатся на грудь, обхватывают оба полушария и сминают.
Не самая деликатная ласка. Никакой осторожности или заботы. Но меня заводит. Так же нагло тянусь к мужской рубашке. Не щадя пуговицы, дергаю края в разные стороны.
— У меня здесь нет запасной одежды, — хрипит Клим.
— В простыню замотаешься. Будешь как древний патриций.
Я скольжу языком по солоноватой каменной груди. Царапаю зубами ключицу и дорожкой поцелуев поднимаюсь вдоль вены к подбородку.
— Говорят, древние римляне очень любили трахать своих сладких рабынь в упругие попки. — Клим опускает одну руку на мои ягодицы и с нажимом мажет между ними пальцами.
— А что они делали с рабами? — Сжимаю сквозь одежду налитой член.
— Что угодно. — Голос Клима становится совсем глухим.
— Мм... как интересно! — Сама себя не узнаю.
То ли номер так действует, то ли отсутствие дочери — я становлюсь смелее, чем обычно.
— На фиг все это!
У моего упрямого мужчины лопается терпение. Едва успеваю расстегнуть его ширинку, он быстро сдирает с нас остатки одежды и усаживает меня в теплую пенную воду.
От неожиданности ахаю. Чтобы не намочить волосы, пытаюсь перехватить их в тугой пучок на затылке. Но стоит Климу опуститься в ванну за моей спиной, все это мгновенно теряет смысл.
— Так гораздо лучше. — Откинувшись на бортик, он распластывает меня на своей груди и с облегчением выдыхает.
— Никогда не принимала ванну с мужчиной. — Вздрагиваю от прикосновения сильных рук к животу. Тихо шиплю, когда они скользят ниже.
— Я обязательно займусь всеми пробелами в твоем образовании. — Охреневший «учитель» заставляет меня раздвинуть ноги и тут же толкается указательным пальцем в тесную глубину.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Авто книги Коваленко Мария Сергеевна